Кэти Хикман - Алмаз

— Да что кавалеру с ним делать? — уничижительным тоном произнес старый аристократ. — Сам по себе камень не имеет для него никакой ценности. В этом все и дело, мадам: Голубой Султан стоит все или ничего.

— Значит, алмаз — штука бесполезная? — Молодой развалился, вытянув под столом длинные ноги. — А, какая разница! Я пришел играть совсем не ради цветной стекляшки.

Пол чувствовал: юноша нервно притопывает ногой, хоть и старается казаться безразличным. Непременно ошибется, когда дойдет до дела.

— О нет, сэр, — холодно ответил старик. — Я не имел в виду, что камень ничего не стоит. Он бесценен.

— Мадам, его светлость хотел сказать, — заговорил мужчина слева от Пола, — что алмаз стоит столько, сколько за него готовы заплатить.

По относительно скромному наряду и легкому акценту Пиндар понял: тоже торговец. Тот повернулся к сидевшей слева куртизанке.

— До меня дошли слухи, — вежливо обратился он к женщине, — что кавалер пытался найти покупателя, но безуспешно.

— А я слышал, что ему надо побыстрее избавиться от алмаза. — Юный аристократ нервно ерзал. — Меммо боится, что Совету станет известно об этом ридотто. Говорят, заведение могут закрыть в любой момент. В Венеции всегда слухи распространяются со скоростью лесного пожара. Об алмазе известно всем. Бьюсь об заклад, хозяин опасается, что до него доберутся прежде, чем он успеет сбыть сокровище, поэтому и собрал нас так поспешно.

— На мой взгляд, он не торопится. Долго еще? — нетерпеливо спросил старый дворянин. — Куда запропастился этот идиот?

Он повернулся к двери и, вытянув шею, посмотрел на тяжелые черные занавеси, но Меммо все не появлялся.

На время игроки замолчали. В центре стола, на бархатной ткани, одиноко лежал алмаз.

Кроме Пола ни слова не произнес лишь темноволосый юноша в золотой маске. Он сидел напротив Пиндара между наглым аристократишкой и куртизанкой. Вдруг он потянулся к алмазу, но женщина оттолкнула его руку.

С ума сошли, сэр? Вам что, никто не говорил о заклятии? — ужаснулась она. — Только законный обладатель камня может его касаться. Остальным он приносит sfortuna[35].

Бабушкины сказки! — пренебрежительно отозвался старик с геммой.

— Да, это все знают, — вмешался торговец. — Говорят, алмаз сильно влияет на судьбу хозяина, а вот хорошо или плохо… Но не стоит верить всему, что рассказывают на Риальто, мадам.

По голосу стало ясно, что он улыбается.

— Но это sfortuna, говорю вам, — махнула рукой куртизанка.

Молодой человек отдернул руку и больше не пытался прикоснуться к Голубому Султану.

— Смотрите, я не боюсь, — впервые подал голос Пол.

Он аккуратно положил камень на ладонь. Ощутил странное покалывание, как и в первый раз. Дама пораженно ахнула. Остальные внимательно наблюдали, сохраняя молчание. Пиндар решил поддразнить противников.

— Если будем верить россказням, кто вообще осмелится взять его в руки? Кому решать, чьим будет камень? Один из нас сегодня выиграет его, но примет ли Голубой Султан нового хозяина? — Пол обвел игроков взглядом. — Мы знаем, как сокровище попало сюда: какой-то парень проиграл его Меммо в карты. Но как драгоценность досталась ему? Вы правы, сэр, алмаз бесценен, — обратился Пол к старику с геммой. — Говорят, такие — большая редкость на рынке. Обычно их не продают, а дарят. Или — чаще — отбирают силой. Неужели вы думаете, что кавалер расскажет правду о Голубом Султане, даже если знает его историю?

Алмаз на его ладони горел странным голубым светом. Пиндар взглянул на гравировку, провел пальцем по миниатюрной арабской вязи.

— Здесь написано «А-аз ма ютлаб» — «Желание сердца моего».

Воцарилось молчание.

— Надо же, — рассмеялся вдруг юный аристократ, — английский истукан заговорил!

— Слова не истукана, но философа, — впервые обратился к Полу сосед.

— Продолжайте, сэр. — Куртизанка медленно обмахивалась веером. — Надеюсь, вы не предлагаете вернуть алмаз Великому Турку?

— Нет, мадам, — бесцеремонно оборвал ее Пиндар. — У султана и так слишком много вещей, которые ему не принадлежат.

Он поднес камень ближе к женщине, и та отшатнулась, словно алмаз мог укусить. Пол еще раз взглянул на драгоценность. Ладонь его слегка дрожала. Вспомнил слова Просперо: «У камня свой путь. И нет смысла спрашивать почему или пытаться это изменить». Долго разглядывал сокровище. Останется ли Голубой Султан у него? Купец поставил на кон все. Что он чувствовал? Ничего. Покалывание прекратилось. Может, Керью прав, он сходит с ума? Алмаз не поможет вернуть Селию. Как он мог такое подумать? Внезапно Пола парализовал ужас: камень излучал зловещее ледяное сияние, словно живое существо. Пиндар быстро положил его обратно на бархатную подушечку.

Над столом пронесся шепот — в комнату вошел Зуан Меммо.

— Вы готовы?

Слуга отдернул тяжелую занавесь, игроки встали, готовясь проследовать за хозяином в главный зал.

— Итак, сэр, — прошептала куртизанка, проходя мимо Пола, — что делать, если вы окажетесь правы?

— Играть в карты, — вздохнул тот. — И пусть Фортуна решает.

Пути назад не было.

Впоследствии Пол так и не мог с уверенностью сказать, сколько продолжалась игра — два или три дня без перерыва. Похоже, это точно знал только Зуан Меммо.

За пределами зала с высокими потолками и зеркальными стенами жизнь текла своим чередом: вставало и садилось солнце, торговцы продавали и покупали, корабли заходили в гавань и отправлялись в плавание, мужчины и женщины встречались, влюблялись и умирали. А в ридотто царила вечная ночь: тяжелые бархатные шторы плотно задернуты, зал освещен тысячью свечей.

В первый вечер Пиндар еще чувствовал, когда телу необходимы еда, питье или сон. Но вскоре он окончательно растворился в парализующей ум, разрушающей душу карточной игре.

Поднять. Перебить ставку. Снести. Взять из колоды. Объявить. Посмотреть. Упасть.

Был ли он счастлив? Непонятно. Он вообще не мог думать.

Но Пол был жив — этого достаточно.

Перетасовать. Снять. Кто сдает?

— У меня туз.

— Четверка.

— У меня — фигурная.

— И у меня.

— Тоже.

— Семерка.

Передать колоду старшей руке, семерке. Сдать.

Раз, два. Раз, два. Раз, два. Раз, два. Раз, два.

Кубки. Монеты. Жезлы. Мечи.

— Пас.

— Пас.

— Пас.

— Пас.

— Пас.

— Ставлю сотню дукатов.

— Ничего.

— Ничего.

— Тоже ничего.

— Открывайтесь. Сдавайте карты.

Старшая рука сдает еще раз.

Раз, два. Раз, два. Раз, два. Раз, два. Раз, два. Раз, два.

У каждого игрока теперь по четыре карты.

— Посмотрю, сколько он поставит.

— Вот мой остаток, все участвуют.

— Я снова пас.

— Я тоже.

— И я.

— Ставлю, что осталось.

— Не могу перебить.

— У меня было примеро.

— А у меня — флюксус.

Снова и снова. Время от времени — вспышки интереса. Вместо примеро (по одной карте каждой масти) иногда попадались другие комбинации: сунремус, нумерус или флюксус. Последний могла перебить только самая сильная: четыре карты одной масти — хор.

Стопки дукатов перед каждым игроком то росли, то уменьшались, словно подчиняясь ритму приливов и отливов.

Время от времени лакей приносил блюдо с холодным мясом, хлебом и фруктами и вино. Иногда кто-то удалялся справить нужду (за дверью стояла ночная ваза). Периодически в зал заходили слуги, чтобы заменить догоревшие свечи или оттереть от пола пятно. Тогда между игроками завязывалась малосодержательная беседа. В какой-то момент Пол вынул из кармана компендиум. Остальные заинтересовались.

— Что это у вас, англичанин? Талисман? — наклонился к Пиндару старый дворянин.

Купец поцеловал латунную крышку с гравировкой в виде двух миног и убрал прибор в карман.

— Миноги! Надеюсь, когда-нибудь он принесет вам удачу. — Старик устало вытер лоб, но Пол расслышал издевку в его голосе. — Но сегодня вряд ли, я прав, джентльмены?

Толпа зрителей, плотно обступивших игроков вначале, давно разошлась. Осталась горстка самых стойких. Пытаясь сконцентрироваться, разгадать тактику противников и скрыть собственную, купец не обращал внимания на зевак. Издалека доносился глухой звон колоколов. Звук то приближался, то отдалялся, захватывая город. Неужели за окном уже рассвело? Пиндар попытался представить, как прекрасна лагуна в лучах восходящего солнца: после долгой сырой ночи легкий утренний бриз пронесся над поверхностью голубой воды, чистой, как зеркало.

Но видение не продержалось долго. Для него сейчас существовал лишь один мир — зал ридотто. Игра.

На секунду оторвав взгляд от карт, Пол с удивлением обнаружил, что в огромной комнате, кроме игроков, почти никого нет. Лихорадочное возбуждение сменилось апатией.

Похоже, остальные игроки тоже начали скучать. Зуан Меммо заснул на стуле. Молодой дворянин достал томик стихов в кожаном переплете. Он едва отрывался от книги, чтобы взглянуть на карты. Пол уже почти заглотил наживку, но вдруг осознал: игроки буравили его взглядами, пытаясь угадать карты, вторгаясь в мысли, высасывая их, словно костный мозг.

Каждый незаметно для других играл роль. Торговец достал листок со столбцами цифр, написанными аккуратным секретарским почерком, и стал пристально изучать бумажку. Вдруг старый дворянин упал лицом на стол. Он не умер, просто заснул от усталости. Полное спокойствие сохранял только мужчина в золотой маске: говорил лишь тогда, когда этого требовали правила.

Сначала молчун заинтересовал Пиндара. Купец вскоре понял, что этот игрок старше, чем показался вначале. Его поза, манера сдавать карты напомнили Полу кого-то… Возможно, они встречались в «Знаке Пьеро» или каком-то из множества ридотто, завсегдатаем которых он успел сделаться за последние месяцы. Но стоило мужчине сдать карты или просто пошевелиться, как Пиндара вновь начинали мучить сомнения.

Вначале Пол старался понять стиль каждого игрока. Торговца и пожилого дворянина он раскусил сразу. Первый все время осторожничал, второй рисковал часто и не всегда обдуманно. «Эти реальной угрозы не представляют», — подумал Пиндар. А вот юный аристократ не оправдал ожиданий. Он играл тонко и непредсказуемо.

А еще им всем не нравилось играть с куртизанкой.

— Зачем ты пустил сюда эту женщину, Зуан? — упрекнул старик, когда дама вышла справить нужду.

— А что я мог поделать? Она внесла залог, — равнодушно ответил Меммо. — Это, ваше преосвященство, не противоречит закону, — холодно улыбнулся он. — Наш бесконечно мудрый Совет предусмотрел все. Ну или почти все.

— Надеюсь, ошибку скоро исправят, — пожаловался старик. — Кто-то должен проследить за этим.

Но пока ему и остальным приходилось мириться с присутствием куртизанки.

В зале было жарко, свечи в позолоченных канделябрах нещадно чадили. Мужчины разделись до нижних рубашек. Куртизанка сняла платье, воротник и даже рукава, оставшись в сорочке и едва прикрывавшем грудь корсете.

Полу отчаянно хотелось сорвать с лица маску, было трудно дышать. Дерево давило на переносицу, стирало в кровь щеки. Он, как путник, умирающий в пустыне от жажды, мог думать только об одном: поскорее бы прекратить пытку. Но это было невозможно.

Перетасовать карты.

Снять. Посмотреть, кто сдает.

— У меня шестерка.

— Семерка.

— Тройка.

— У меня тоже.

— И у меня.

— У меня фигурная.

Старшая рука сдает.

Раз, два. Раз, два. Раз, два.

Раз, два.

Кубки. Монеты. Жезл Ставки сделаны.

Второй круг окончен.

— Зуан, я больше не могу, — взмолилась куртизанка. — Сил нет. Можно снять маску?

— Что скажете, джентльмены? — Меммо обвел взглядом остальных. — Думаю, мы можем оказать даме любезность.

Но та уже с трудом развязывала усталыми пальцами ленты маски. Женщина — действительно она куртизанка или притворяется? — двигалась так медленно… Пол ожидал возражений, но все молчали. Игроки с жадностью наблюдали за ней. В воздухе появилось напряжение. Мужчины не сводили глаз с прекрасных округлых рук, которые то поднимались, то опускались. Между ее грудей, словно тонкий серебристый шрам, сверкнул ручеек пота.

Куртизанка сняла маску, вытащила шпильки из прически. Волосы рассыпались по плечам, и она со вздохом тряхнула головой. Когда дама повернулась, Полу показалось: это сон. Она приподняла тяжелые локоны, чтобы освежить шею и спину, таким знакомым жестом! Сердце купца отчаянно забилось, он привстал, опрокинув бокал.