— Видите, я уже готова, милорд. — Корделия присела в реверансе, скрывая свои истинные чувства под слегка насмешливым тоном. — Матильда не одобряет мой наряд. Она считает, что алый цвет не следует носить в доме Бога. Но я напомнила ей, что кардиналы носят красные шапки. А вы что скажете по этому поводу, милорд?

Она медленно поднялась с кресла, кокетливо склонив голову набок.

— Не думаю, что ваше платье вызовет неодобрение, потому что все внимание будет обращено на супругу наследника престола и на принца, — обескураживающим тоном произнес он. — Если вы готовы, тогда пойдем.

Он отступил в сторону, пропуская ее из комнаты.

— Как это негалантно с вашей стороны, — заметила Корделия, проходя мимо него. — Я могла бы обидеться на такой выговор.

— Но вы ведь не обиделись, — сухо ответил он.

Она искоса взглянула на него:

— Ни в малейшей мере, милорд, потому что единственный взгляд, который мне важен, — ваш.

Меня бы вполне устроило, если б для всех остальных я стала невидимкой.

Лео произнес сквозь стиснутые зубы угрожающим шепотом:

— Прекратите нести чепуху, Корделия. Предупреждаю вас, что я начинаю терять терпение.

— Но я ведь выиграла пари, — улыбнулась ему Корделия, беря виконта под руку. — И не смотрите на меня столь яростно, а то люди будут теряться в догадках, что такое случилось с новобрачными.

У него не было времени сказать все, что он считал нужным, так как они уже входили в самый большой зал монастыря, где собрались сливки местного общества, чтобы разделить вечернюю трапезу с настоятелем монастыря и придворными.

Тойнет, немного бледная, но вполне владеющая собой, сидела во главе стола между своим братом и настоятелем.

Княгиня Саксонская вместе с сопровождающим были тут же усажены рядом с королевскими особами, и Лео оставалось только тупо улыбаться и чертыхаться про себя, чувствуя полное бессилие в борьбе с неискоренимым кокетством своей подопечной. Во время всего ужина лучезарная улыбка не сходила у нее с лица, застольные разговоры вокруг нее не смолкали, и Лео с нескрываемым удивлением наблюдал за тем, как она постепенно обворожила всех присутствующих своим обаянием. Даже настоятель монастыря поддался чарам Корделии и в конце ужина принялся добродушно похлопывать ее по руке, смеясь шуткам проказницы.

Корделия изо всех сил старалась за двоих, зная, что Тойнет сейчас не в состоянии поддерживать застольную беседу.

Бледность и молчание супруги наследника престола не были замечены присутствующими под прикрытием веселого смеха ее подруги.

— А теперь насладимся музыкой, — очень вовремя провозгласил настоятель, когда слуги убрали вторую смену блюд. — Я нахожу, что это весьма способствует пищеварению.

Из дальнего конца зала донеслась мелодия псалма, и общество застыло в подобающем молчании, слушая, как звук растет, заполняя все пространство и взмывая под купол. Под эти звуки настоятель пригласил всех присутствующих в часовню для благословения.

— Мне казалось, вы не принадлежите к нашей вере, милорд, — вполголоса заметила Корделия, преклонив колена на каменном полу и расправив вокруг себя юбки.

— Ничего не поделаешь, — холодно ответил он, тоже становясь на колени.

— Я люблю вас, — прошептала она.

Эти слова вырвались совершенно непроизвольно. Корделия не собиралась признаваться в любви, но он находился так близко к ней, что она ощущала даже слабый запах сухой лаванды и розмарина, которыми явно было переложено его белье. Воздух вокруг нее был так насыщен его присутствием, что она на мгновение забыла про все вокруг.

Лео молил Бога даровать ему выход из этого положения.

Как он мог сопротивляться ее страсти? Это чувство выдавали синие искры в ее глазах, смотревших на него из-за ладони, которой она закрывала лицо от остальных молящихся. Об этом говорили ему и плавный изгиб ее шеи, маленькое ушко, проглядывающее между черными локонами, ее вздымающаяся и опускающаяся грудь. Он не уставал твердить себе, что она жена другого мужчины, его родственника, но это казалось почти нереальным в окружающей их обстановке.

Служба закончилась, и усталые путешественники получили возможность отправиться на покой. Тойнет попросила Корделию проводить ее.

— Я знаю, что ты устала, Корделия, но мне так хочется, чтобы ты побыла со мной, пока я отойду ко сну. Мне очень одиноко.

Это был королевский приказ, замаскированный под мольбу подруги о помощи. К таким вещам Корделия уже давно привыкла.

Лео удалился в собственные апартаменты. Слуга ждал своего господина там, чтобы помочь виконту раздеться, но Лео попросил налить ему графин коньяку, снять башмаки и камзол, после чего отправил его спать. В камине весело трещал огонь. Апрельский вечер был довольно прохладен, а массивные каменные стены монастыря хранили зимний холод едва ли не до середины лета.

Лео, оставшись в тонкой рубашке и в чулках, сел к огню и подтянул поближе к себе небольшой столик с инкрустированной столешницей в виде шахматной доски. Нахмурясь, он принялся расставлять фигуры одного этюда, который не мог решить уже неделю. Это могло на какое-то время занять его мысли и остудить разгоряченную кровь. Вряд ли он внесет спокойствие в свою душу, но мудрая простота шахматных фигур и ясная логика шахматного этюда могли хотя бы отчасти помочь ему.

Корделия сидела у Тойнет, пока ее подруга не заснула, потом, зевнув во весь рот, направилась в свою комнату. Матильда дремала у огня и при появлении Корделии сонно поднялась из кресла.

— Ты только расстегни мне платье и расшнуруй корсет, Матильда, а со всем остальным я управлюсь сама, — сказала Корделия, снова зевая. — Тебе тоже нужно выспаться.

Она потерла глаза, потом принялась вынимать шпильки из прически, а Матильда стала расстегивать крючки ее платья.

— Я завтра собираюсь ехать верхом. Ты достала мою амазонку?

— Достану завтра утром. — Матильда стянула с нее алое платье и повесила его в шкаф. — Мы встаем завтра очень рано и сразу отправляемся, как я понимаю. Утром я разбужу тебя заранее, чтобы ты успела собраться.

С этими словами она поцеловала Корделию и отправилась спать в отведенную для слуг комнату.

Корделия лежала в своей тонкой ночной рубашке, глядя на расшитый полог кровати, настолько усталая, что у нее не было сил забраться под одеяло. Глаза ее стали слипаться. Внезапный шорох заставил ее сесть на постели с бьющимся сердцем. Она обвела взглядом комнату, пытаясь понять, что за звук ее разбудил.

По полу пробежала мышь и скрылась в норе, прогрызенной под плинтусом.

Корделия встала с кровати и подошла к туалетному столику, чтобы привести в порядок волосы — она знала, что стоит заснуть сейчас с прической, и завтра ее невозможно будет расчесать. Тишина ночи нарушалась только потрескиванием дров в камине да еле слышным тиканьем часов на каминной полке. Корделия поняла, что от усталости она едва ли сможет заснуть. В голове роились мысли, один за другим всплывали вопросы. Какая жизнь ждет ее впереди? Что за человек ее загадочный муж? Как сложатся отношения с его детьми? Ждут они ее появления или уже заранее боятся?

Девушка не могла ни избавиться от этих мыслей, ни прогнать растущие опасения. Сон бежал от нее.

Она принялась бесцельно бродить по комнате. Одну ее стену целиком занимали книжные полки. На первый взгляд ни один из стоявших на них толстых томов не был способен успокоить томящуюся душу. Корешки переплетов блестели золотом имен авторов, писавших в основном на латыни и греческом. Она прошлась рукой по корешкам и остановилась на томике стихов Катулла. Все легче, чем высокоумные строки Ливия или Плиния.

Корделия достала тонкий томик и прислонилась плечом к полкам, быстро листая страницы книги. Неожиданно стена под ее весом как бы подалась внутрь. Заинтригованная этим, Корделия нажала посильнее, и стена вместе с полками, скрипя и потрескивая, стала поворачиваться. Все произошло так неожиданно и быстро, что Корделия не успела ничего толком понять. Часть полок повернулась, как дверь, и Корделия очутилась по другую сторону стены в каком-то помещении, с удивлением глядя на образовавшееся отверстие.

Лео услышал у себя за спиной какой-то странный треск, исходивший от стены с полками книг. Он повернулся и с открытым от удивления ртом уставился на немыслимую картину. Босая Корделия в одной ночной рубашке тонкого полотна стояла в его комнате, с изумлением глядя на странные полки с книгами.

— Как… как это случилось?

С этими словами она повернулась, не слишком удивленная тем, что перед ней стоит именно он. По сравнению с удивительным открытием потайного хода это показалось ей не таким уж большим чудом.

— Ох, Лео, это вы. Я даже не представляла себе, что мы с вами соседи. Только взгляните сюда! — Она снова показала пальцем на стену. — Она… она открылась. Я оперлась на нее плечом, и вот — произошло чудо. Я только хотела найти что-нибудь почитать.

Она протянула ему томик Катулла, словно в доказательство истинности своих слов.

Лео довольно быстро пришел в себя. Сначала он подумал, что Корделия намеренно устроила этот трюк, но ее изумление было совершенно искренним, да и откуда она могла узнать про секреты монастырских стен?

— Возвращайтесь к себе в комнату, а я постараюсь закрыть потайную дверь с этой стороны.

— О, как это скучно! — Она сделала несколько шагов в комнату Лео, оправдывая все его опасения. — Разве вам не интересно, почему здесь такая штука?

Волосы ее иссиня-черной волной ниспадали по плечам, темные локоны оттеняли бледность лица, глаза, казавшиеся сейчас серыми, поблескивали в свете свечей, как живые угольки.

— Может быть, это сделано для любовных свиданий? — Ее глаза заговорщически блеснули, хотя он и не мог заподозрить ее в обычной игривости. Она, похоже, искренне захвачена необычайной ситуацией. — Но ведь это же монастырь.

Как шокирующе!

Она повернулась и снова посмотрела на темное отверстие в стене.

— Хотя ведь это помещения для гостей. Какой же архитектор придумал такую штуку? — Голос ее искрился едва сдерживаемым смехом. — Наверное, у монахов есть свои тайны.

— Безусловно, есть. А теперь, пожалуйста, вернитесь к себе тем же путем, каким вы пришли.

— Мне не спится. Я так взволнована, страшусь того, что мне предстоит… — доверчиво сообщила она. — Но ведь и вам не спится, если вы играете в шахматы. Вы разгадываете этюд?

Мне тоже нравится это. А поскольку мы оба не спим, давайте сыграем?

И она нагнулась над шахматным столиком, без лишних слов смахнула фигуры этюда и принялась расставлять их для игры.

— Корделия, я же решаю этюд! — запротестовал он. — Как вы можете сметать плоды моих трудов!

— О, прошу прощения. — Она взглянула на него сквозь упавшие на лицо кудри. — Не хотелось бы показаться бесцеремонной, но я решила, что вы согласились сыграть со мной партию.

И снова он понял, что она ведет себя совершенно искренне. Это так похоже на порывистую, непосредственную Корделию, которая бросила из окна букет цветов совершенно незнакомому ей человеку.

— Ни на что я не соглашался. Вы даже не дали мне возможности вставить словечко, — упрекнул он ее. — Оставьте, шахматы в покое и отправляйтесь наконец спать.

Он шутя шлепнул ее по руке в тот момент, когда она устанавливала черного короля на доске.

— Ой! — воскликнула Корделия, потирая руку. — Мне больно. Ну почему мы должны оба сидеть без сна, когда можно приятно провести время за игрой, не мучаясь от бессонницы.

Она произнесла это с таким обиженным выражением лица, что Лео почувствовал, как в его груди рождается уже знакомый ему беспричинный смех. Смех и столь же знакомая тяга к очертаниям ее стройного тела под тонкой тканью ночной рубашки. Пока он старался обрести самообладание, Корделия сумела воспользоваться его секундным замешательством. Зацепив кончиком ноги стул, она подтащила его к шахматному столику. Сняв с доски черную и белую пешки, она спрятала их за спиной и протянула ему сжатые в кулаки руки.

— В какой руке, милорд?

Похоже было, что коль скоро ему не удалось избавиться от незваной гостьи, то теперь придется сыграть с ней партию в шахматы. Достаточно невинно, не правда ли? Сдаваясь, он коснулся ее правой руки.

— Ваши черные! — заявила она с торжествующей ноткой в голосе, уже знакомой ему по послеобеденному пари. — Стало быть, я хожу первая.

Развернув столик так, чтобы перед ней оказались белые фигуры, она сделала ход королевской пешкой. Потом откинулась на спинку стула, выжидающе глядя на него.

Они молча двигали фигуры, и Лео намеренно сосредоточил все свое внимание на игре, чтобы не думать о более чем откровенно одетой девушке, сидящей напротив него. Корделия играла очень хорошо для женщины, но его позиция заметно укрепилась, потому что она позволяла себе рисковать, порой на грани авантюры и не могла играть, когда дело шло к проигрышу..

Привстав с кресла, она резко вытянула руку и даже наклонилась над шахматным столиком, словно передвижение маленькой деревянной фигурки требовало большого напряжения. Коленями она при этом задела край стола, пошатнув его, отчего вся комбинация рассыпалась, а добрая половина фигур оказалась на полу.