Джейн Фэйзер - Алмазный башмачок

Князь Михаэль помог Корделии сесть в карету, а потом забрался в нее и сам. Он долго усаживался, аккуратно раскладывая на сиденье полы своего затканного золотом придворного костюма и пристраивая шпагу.

Как суетливы его мелкие движения, подумала Корделия.

Человек, зацикленный на мелочах, более всего озабочен тем, чтобы все вокруг было устроено как следует. Полная противоположность ей самой.

— Я польщена тем, что вы выехали сюда мне навстречу, — отважилась произнести она, надо же было как-то сломать лед между ними.

— Не стоит благодарности, — ответил князь, сочтя свой костюм устроенным достойно, и взглянул на нее. — При обычных обстоятельствах я, разумеется, ждал бы вас в Париже, Но так как король выразил желание отправиться навстречу кортежу, мне было приличнее сопровождать его.

Сух как старое дерево. И безусловно, он мог бы найти слова потеплее, более обнадеживающие, что ли. Она взглянула на свои руки. Солнечный луч как раз играл на змеистом браслете, украшавшем ее запястье. Она коснулась его пальцами и предприняла еще одну попытку установить более человеческие отношения.

— Я должна также поблагодарить вас за этот чудесный свадебный подарок, милорд. Алмазный башмачок просто обворожителен. — Маленькая подвеска заплясала в воздухе от движений ее руки. — Я все думала, кому же принадлежали другие.

Он пожал плечами:

— Понятия не имею об их истории. Они уже были на этом браслете, когда я купил его для моей…

Он резко оборвал сам себя, подумав, что было бы, наверное, бестактно упоминать предыдущую хозяйку браслета. Вещица казалась ему чересчур хорошей, чтобы валяться без дела; а он терпеть не мог бессмысленных расходов.

Михаэль подарил в свое время браслет Эльвире по случаю рождения девочек, это был с его стороны экстравагантный и капризный жест, о котором он теперь сожалел. Тогда он подумал, что вычурный фасон браслета самым лучшим образом соответствует женской душе, и оказался как нельзя более прав. Браслет в виде змеи, держащей яблоко, был сделан словно специально для Эльвиры — искусительницы, обманщицы, лгуньи, распутницы. Она уже была распутницей тогда, когда он впервые познал ее на супружеском ложе, и оставалась ею вплоть до смертного часа.

Давняя ненависть заполнила его душу, и он закрыл глаза, пока снова не овладел собой. Все это позади. Эльвира своей смертью заплатила за все. У него была теперь новая жена.

Он открыл глаза и внимательно посмотрел на нее. В этой женщине тоже таилась дерзость. Он заметил это, когда в первый раз взглянул в ее глаза. Она должна была бы потупить очи перед своим мужем, но вместо этого прямо, с каким-то открытым вызовом, который ему сразу же не понравился, ответила на его взгляд. Впрочем, она еще юна и невинна.

Полная противоположность Эльвире. Он сумеет справиться со всеми ее нежелательными привычками.

Корделия подивилась про себя, почему он не закончил фразы, но не настаивала на ответе. Лицо князя было замкнуто и мрачно. Что же за человек ее муж? Очень скоро ей предстоит это узнать.

Вплоть до конца вечера, проведенного в Компьене, Михаэль так и не смог окончательно составить мнение о своей жене. В ней явно не хватало почтительной скромности, которую он ожидал увидеть в столь юной особе, выросшей при дворе Марии Терезии. Но голос девушки звучал нежно, мягко и мелодично, а в ее разговорах и в поведении он не мог заподозрить и намека на самонадеянность или неповиновение.

В пользу ее говорило и то, что она чувствовала себя при дворе как рыба в воде. Во время представления королю она держала себя с безупречной грацией, не была ни скованна, ни излишне развязна, и его величество явно остался доволен ею. Жена, удостоившаяся благосклонного внимания короля, да к тому же еще и ближайшая подруга супруги наследника престола, являла собой весьма достойную партию.

Он решил воздержаться от окончательных выводов, пока не узнает ее поближе. Когда королевская фамилия удалилась на покой, он направился к Корделии, которая в эту минуту разговаривала, вернее сказать, внимала монологу престарелой герцогини.

— С вашего позволения, мадам, я бы хотел удалиться со своей женой.

Корделия обернулась на звук несколько гнусавого голоса, прозвучавшего у нее за спиной; и в ее глазах совершенно отчетливо отразилось облегчение — она была избавлена от. общества малоприятной собеседницы. Но тут же потупила взор, так как приближался момент, о котором она с ужасом думала весь вечер. Что ожидает ее сегодня? Будет ли супруг настаивать на плотской близости? При одной только мысли о чем-либо большем, чем поцелуй, ее бросало в дрожь.

— О, разумеется, я более не смею занимать вашу жену, князь. — Герцогиня прикрыла лицо распахнутым веером и с проказливой улыбкой продолжала:

— Я прекрасно понимаю, как страстно должен желать свою молодую жену муж несколько… почтенного возраста, так сказать.

Князь Михаэль слегка поклонился, на его лице не отразилось ни тени эмоций.

— Позвольте пожелать вам спокойной Ночи, герцогиня.

Корделия присела перед герцогиней в реверансе и, сделав шаг назад, взяла своего мужа под руку.

— Ну и ведьма! — произнесла она.

— Что вы сказали? — Михаэль не мог поверить своим ушам. Он даже оглянулся по сторонам — не слышал ли кто совершенно неприличного замечания.

— Я сказала, что она ведьма, — повторила Корделия, по всей видимости, даже не замечая произведенного ее словами эффекта. — Ведь она явно хотела оскорбить… нас обоих.

— Вы привыкли выражаться таким языком в Вене? — ровным тоном произнес он.

— О! — Корделия поняла свою ошибку. Было похоже, что первый блин вышел у нее комом. — Прошу прощения, милорд. Боюсь, что мне порой не удается себя сдерживать.

Она застенчиво улыбнулась ему.

— Вам придется бороться с такими привычками, моя дорогая, — заявил он, явно не тронутый ее улыбкой. — И вы вскоре поймете, что язвительность герцогини — почти ничто по сравнению с нравами Версаля. Если вы будете обращать внимание на такие вещи, то сделаетесь всеобщим посмешищем. Уверяю вас, что я не потерплю подобного в моей жене.

Замечание прозвучало столь неожиданно и резко, что она не смогла скрыть выражение испуга во взгляде, улыбка сошла с ее лица.

Михаэль с удовлетворением наблюдал за ее замешательством, отметив для себя, что лучистые глаза Корделии совершенно прелестны, особенно в моменты смущения. Волна желания поднялась в нем.

К своему ужасу, девушка прочла это желание в глазах мужа. Корделия уже научилась распознавать вожделение за последние пару лет, с тех пор как ее положение при дворе изменилось и недавняя девочка-подросток стала выходящей в свет дебютанткой, притягивающей внимание многих придворных помоложе. Но похотливое выражение во взоре мужа заставило ее поежиться. Кроме желания, в нем была явная безжалостность.

— Надеюсь, вы меня поняли, — произнес он.

Даже слишком хорошо. Корделия кивнула в ответ:, — Вы выразились вполне ясно, милорд.

— Отлично. Ежели вы и впредь будете столь же внимательно прислушиваться к моим словам, мы вполне поладим.

А теперь я провожу вас в наши апартаменты.

С этими словами князь плотно прижал ее руку локтем к себе. Корделия обреченно подумала, не захочет ли он, оставшись с ней наедине, тут же удовлетворить свою внезапно возникшую потребность.

— Вы будете играть в карты, милорд?

Шум, доносившийся из комнаты для карточной игры, примыкавшей к салону, ясно свидетельствовал, что завзятые поклонники фортуны уже занимают свои места за столами.

— Нет, только не сегодня, — коротко бросил он, шествуя с ней по залу, раскланиваясь налево и направо и улыбаясь своей змеиной улыбкой на приветствия знакомых. — Завтра предстоит трудный день. Король милостиво предложил нам завершить обряд венчания в его личной часовне в Отель де Виле в Париже.

— Как я поняла из ваших слов, это будет весьма скромная церемония.

Корделия изо всех сил старалась, чтобы он не заметил дрожи в ее голосе, и попыталась обрести самообладание. Она была совершенно не готова к брачной ночи, по крайней мере сегодня. Она уже настроилась встретить неизбежное завтра, но мысль о том, что может случиться в ближайший час, представлялась непереносимой.

— Безусловно. Будут лишь виконт Кирстон и несколько самых близких друзей.

— А ваши дочери?

— Боже, а для чего им при этом присутствовать?

Казалось, он был искренне удивлен подобным предположением.

— Мне думалось, это вполне соответствует обстоятельствам, — пробормотала Корделия. Очевидно, она сделала еще одну ошибку.

— Совсем наоборот, — веско произнес он, открывая дверь в комнату Корделии. — Они будут ждать дома, чтобы приветствовать вас.

Корделия состроила гримаску, повернув лицо в сторону, и вошла в комнату. Не очень-то похоже на то, что ее будет ждать в доме мужа теплый и обнадеживающий прием. Князь последовал в комнату за ней, закрыв за собой дверь. Дурнота снова подступила у нее к горлу. Но по крайней мере он не набросится на нее прямо на глазах у Матильды.

Матильда поднялась из кресла, сидя в котором она подшивала одну из разорванных оборок на платье Корделии, и присела в книксене перед своим новым хозяином.

— Как я понимаю, вы служанка княгини.

— Да, милорд. Зовут меня Матильда. Я нянчила мою госпожу, когда она была еще совсем ребенком.

И Матильда снова присела в книксене, являя собой воплощенную покорность. Сейчас в этой смиренной служанке не было и следа той решительной женщины, какой она предстала перед виконтом Кирстоном. Матильда с ходу поняла, что если придется не по нраву князю Михаэлю, он выставит ее без малейшего промедления, — Матильда была моей первой няней.

Михаэль нахмурился:

— Вам нужна служанка, более искушенная в придворных обычаях. Пожилая нянька вряд ли годится в камеристки жене прусского посла.

Корделия быстро прикинула в уме сложившуюся ситуацию.

— Пусть будет так, как вы сказали, милорд, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос выражал одну только покорность воле мужа. — Вы, конечно, искушены в таких вещах больше меня. Но Матильда пользовалась расположением императрицы Марии Терезии. Она порой приглядывала и за будущей супругой наследника престола — так доверяла ей государыня.

Михаэль задумался. Хотя они и далеко от Вены, всем было прекрасно известно, что у Марии Терезии есть глаза и уши при каждом королевском дворе. Вряд ли стоит прусскому послу досаждать императрице Австрии даже по столь незначительному поводу, как устранение постаревшей служанки.

— Ладно, поглядим, как она будет работать. И если возникнет необходимость, я найму для вас более подходящую камеристку, а бывшая нянька станет работать под ее началом в качестве портнихи и белошвейки.

Корделия бросила взгляд на Матильду, которая так и оставалась в книксене с ничего не выражающим лицом.

— Я совершенно уверена, что вы сами убедитесь — Ма-, тильда столь же хорошо знает свои обязанности, как и любая другая служанка, милорд.

Михаэля, похоже, рассердила подобная настойчивость.

— Я разберусь. Вряд ли кто-нибудь из вас совершенно точно знает, что требуется от прислуги человека такого положения при дворе. Да и откуда вам это знать?

Он сделал нетерпеливый знак рукой Матильде.

— Помоги своей госпоже лечь в постель, женщина, и сообщи мне, когда она будет готова.

Ладони Корделии моментально вспотели.

— И поторопись, — велел князь, поворачиваясь и выходя из комнаты.

— Я совершенно не готова, Матильда. — Корделия принялась нервно мерить шагами комнату. — Думаю, я не перенесу, если он притронется ко мне сегодня ночью.

— Ты вынесешь все, что тебе предстоит, как все женщины до и после тебя, — холодно заметила Матильда. — Но мне кажется, князь не будет сегодня домогаться тебя. Он из тех людей, что живут только по правилам.

Она принялась расстегивать платье Корделии.

— Откуда тебе это известно? — Корделия сбросила нижнюю юбку.

Матильда пожала плечами, не переставая трудиться над шнуровкой корсета.

— Я знаю куда больше, просто не стоит говорить об этом.

Одно я все-таки скажу. Этот человек мне не нравится. Если присмотреться к нему получше, можно увидеть что-то неприятное внутри.

— А что именно? — Корделия принялась вынимать шпильки из волос. Матильда обладала даром чувствовать потаенные свойства людских характеров, и интуиция почти никогда не обманывала ее.

— Я еще не совсем уверена, — ответила Матильда, укладывая платье в шкаф. — Я чувствую в нем что-то зловещее… он скрывает какую-то тайну. Время покажет.

Корделия сочла эти слова не слишком обнадеживающими, но не решалась настаивать на более подробном ответе.

Уложив Корделию в постель, Матильда слегка взбила у нее под головой подушку и разгладила покрывало.

— Я пошлю сейчас за твоим мужем, — сказала она, поправляя на голове Корделии обшитый кружевами чепец. — Хороша, как картинка, — добавила она вполголоса, направляясь к выходу из комнаты: