– Ты совершаешь ошибку, позволяя ей связываться с этим парнем, – донесся из-за двери голос моей тети. – Ты же знаешь, ЧТО ТАКОЕ Фрэнк Андерсон.

– Да, знаю, – голос матери был спокоен. – Я также знаю, что мальчик ни в чем не виноват. Не хочешь ли ты возложить грехи отца на сына, сестра?

Моя тетя фыркнула.

– Яблоко от яблони недалеко падает. Дай ему еще год или два, и он закончит так же, как его отец.

– А если так и будет, то кто будет виноват? Мы с самого начала знали, что Фрэнк Андерсон не годится для того, чтобы растить ребенка, но все закрывали на это глаза. Так кто же поступает правильно? Мы, игнорируя этого мальчика, или Аликс, попытавшаяся сблизиться с ним? Если Ник все-таки появится завтра, я твердо намерена пригласить его посещать этот дом, когда он захочет.

– Ты не сделаешь этого!

– Сделаю. Я больше не стану отворачиваться. Может быть, мы сможем показать этому молодому человеку, что в жизни есть нечто большее, чем то, чему он учится у Фрэнка.

О, счастье! Я закрыла глаза, чувствуя, как на меня накатывали волны радости. Мама была на моей стороне. Она собиралась помочь мне спасти Ника. Будучи вместе, как мы можем потерпеть неудачу?

Я остановилась, виновато подпрыгнув на нижней ступеньке. Тетя Джейн стояла на верхней ступеньке лестницы, скрестив руки на груди и наблюдая за мной. Поднеся палец к губам, она наклонила голову в сторону спальни.

После мамы и Судьи тетя Джейн была моим самым любимым человеком на всем белом свете. Я часто задавалась вопросом, откуда взялась ее внешность. У всех остальных были темные волосы и светлые глаза, но у тети Джейн волосы были теплого медового цвета, а ее выразительные глаза – темными, как ночь. Мама сказала, что она была вылитая прабабушка, но поскольку фотографий этой дамы не было, мне пришлось поверить ей на слово.

Я уловила обрывки разговоров, которые заставили меня поверить в то, что тетя Джейн когда-то была сильно влюблена, но из-за обстоятельств, которые она не могла контролировать, потеряла мужчину своей мечты. Это делало ее трагической фигурой в моих глазах, Спящей Красавицей, ожидающей пробуждающего поцелуя своего принца.

Как только мы оказались вне пределов слышимости из кухни, она положила руку мне на плечо.

– Аликс, ты же знаешь, что невежливо слушать чужие разговоры.

– Да, мэм.

Я опустила голову.

Тетя положила палец мне под подбородок и приподняла мою голову, пока я не посмотрела на нее.

– Скажи мне, откуда этот внезапный интерес к мальчику Андерсону?

– Я не знаю. Мне просто стало жаль его.

– Уверена, что дело только в этом?

– Не только. Мне он нравится. Ник не такой как его отец, – сказала я с легким вызовом.

Улыбка тронула ее губы.

– Хорошо. Помогать кому-то из жалости – это одно, но делать это ради любимого человека и его будущего – намного лучше. Значит, что ты так поступаешь не для себя.

– Тетя Дарла говорит, что благотворительность в детском доме помогает ей чувствовать себя хорошо.

– Я знаю, но это совсем другое дело, Аликс. Детский дом – это учреждение. Они зависят от благотворительности людей, которые помогают им заботиться о множестве детей, которым без них негде будет жить. Ник Андерсон – это не учреждение. Он – личность. Как ты думаешь, что бы он почувствовал, если бы подумал, что ты смотришь на него как на того, кому нужна благотворительность?

Я знала, как бы себя чувствовала. Я была бы оскорблена, возмущена, зла и обижена.

– Все совсем не так, тетя Джейн. Клянусь тебе.

Она кивнула.

– Я так не думала, но хотела убедиться, что ты понимаешь разницу. Будь его другом, милая, но не оскорбляй его жалостью. Никому не нужна жалость.

– Да, мэм.

Так я обрела еще одного союзника в своей миссии по спасению Ника. И хотя я еще не знала этого, Судья окажется самым привлекательным примером подражания для одинокого мальчика с сильным, и честным сердцем.


Глава 2


В Морганвилле есть городской парк – хорошо ухоженные десять акров земли на склоне холма, откуда открывается прекрасный вид на город. Несколько лет назад община построила там туалет, беговую дорожку и добавила еще одну, более современную детскую площадку. Но в тот день, когда моя семья познакомилась с Ником, здесь были только многочисленные столы для пикника, несколько почерневших железных грилей на ножках, одни качели и горка, все это было сгруппировано в тени величественных дубов, вязов и амбровых деревьев.

И в лучшие времена церковь не была моим любимым способом провести теплое летнее утро, сегодня же находиться здесь было для меня настоящей пыткой. Сидя на деревянной скамье, зажатая между мамой и Судьей, я беспокоилась и нервничала, не в силах даже притвориться заинтересованной. Мама дважды велела сидеть тихо, а Судья все время предлагал мне жвачку. Я перестала брать ее после пятой. Мои зубы слипались, и я едва могла открыть рот, чтобы жевать.

Когда произнесли последнее «аминь», я побежала в ванную, лавируя между прихожанами, как стальной шарик в пинбольном автомате, чтобы снять свое хорошее платье и натянуть джинсовые шорты и красный топ. К тому времени, когда я вернулась на улицу, большинство женщин, включая мою мать и тетушек, уже ушли в парк, и я знала, что они будут соединять вместе столы, расставлять еду и занимать места за столом для каждого члена своей семьи. Большинство мужчин собрались группами возле церкви, они курили, разговаривали и смеялись.

Я нашла Судью в облаке дыма, исходящего от трубки и переминалась с ноги на ногу, ожидая перерыва в разговоре. А что, если Ник и Линдси появились, а потом ушли, потому что меня там не было? Этой мысли было достаточно, чтобы я потянула Судью за руку, и волна облегчения наполнила меня, когда он направился к грузовику.

Если говорить о еде, то наши церковные собрания могли бы посоревноваться с президентским торжеством. Шесть столов были сдвинуты вместе, их потертые столешницы были накрыты множеством разноцветных льняных скатертей. Они трещали под тяжестью мисок и блюд, плотно прижимаясь друг к другу без единого дюйма свободного пространства. Женщины суетились вокруг еды, снимая фольгу и пластиковые крышки, украдкой поглядывая на блюда других и тайком сравнивая их со своими собственными.

Как только грузовик замедлил ход и остановился, я выскочила из него и направилась к маме. Она смеялась вместе с Хеленой Морган, когда я подошла к ней.

– Вы их видели? – быстро прошептала я.

Наклонившись вперед, мама приблизила губы к моему уху.

– Вон там, у леса. Ты проследи, чтобы он остался, Аликс.

– Я так и сделаю.

Я осмотрела затененный участок на краю парка. Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти Ника. Его темная рубашка и брюки сливались с тенями, и он стоял так неподвижно, что казался их частью. Ник был совсем один.

Я попыталась вспомнить о чувстве собственного достоинства, но так его и не ощутила, даже глубоко в себе, и заставила себя небрежно подойти к нему. Хотя я могла видеть только его очертания, но чувствовала, что парень наблюдал за мной.

– Привет, – я остановилась перед ним, и Ник выпрямился, глядя на меня сверху вниз, как будто я была загадкой, которую он должен был разгадать. – Я рада, что ты пришел.

– Я здесь не останусь. Я пришел сообщить, чтобы ты не ждала. Линдси не любит находиться рядом с незнакомыми людьми.

Его одежда была чище, чем обычно, рубашка аккуратно выглажена, на поношенных джинсах не было никаких пятен. Если Ник не хотел здесь оставаться, то зачем было утруждать себя и так старательно одеваться? Осознание этого факта придало мне еще больше решимости удержать его здесь.

– Ты не можешь уйти, – я взяла Ника за руку. Если бы я знала, что это поможет, то обхватила бы его ноги руками и изо всех сил держалась бы, чтобы удержать парня в парке. Как же я спасу его, если он откажется сотрудничать? – У меня кое-что есть для тебя.

– Ну и что же? – Ник пытался освободить руку, но я не отпускала.

Его рука была приятной на ощупь. Сильной и теплой.

– Я принесла тебе несколько своих книг.

Ник попытался не показывать свою заинтересованность.

– Я не принимаю милостыню.

– Это не милостыня. Я не дарю тебе книги, а даю их тебе взаймы. Совсем как в библиотеке. Кроме того, я уже читала их, так что они просто лежали на полках и собирали пыль.

Это была не совсем правда, но я надеялась, что Бог простит мою хитрость. После двух часов тревожных раздумий я решила отдать Нику самые дорогие для меня книги, которые стояли на моих книжных полках – трилогию Толкина «Властелин колец». Тогда я еще не понимала, что большинство детей не достигло моего продвинутого уровня чтения. Но даже в противном случае, как я была уверена, Ник смог бы понять суть этих историй. Не знаю, почему я так сильно в него верила, но вот просто так было.

Парень колебался, своими серыми глазами он осматривал толпу людей, заполнявших парк. Я почти могла читать его мысли.

«Мне здесь не место», – думал он. – «Они заставят меня уйти».

– Мама сказала, чтобы ты обязательно остался, – уговаривала я его. – Ее чувства будут задеты, если ты не поешь с нами. Она и мои тетушки готовили в течение нескольких дней.

На юге мы впитываем вежливые манипуляции и мягкую дипломатию с молоком матери.

– Ты сказала ей, что пригласила меня?

– Да. И еще она сказала, что ты можешь приходить к нам в любое время, когда захочешь.

– Ты ведь не станешь лгать только для того, чтобы затащить меня туда, а, Мелкая? – когда Ник смотрел на меня, его взгляд был таким же мягким, как и голос.

– Я не лгу, – за спиной я скрестила пальцы на свободной руке. Просто на тот случай, если Бог подслушивал, когда я рассказывала Нику о книгах. – За ложь попадают в ад.

– Она и правда так сказала?

– Да. И Судья тоже сказал, что будет хорошо, если ты придешь.

Парень собрался с духом, и кивнул.

Когда я вышла из-за деревьев, таща за собой Ника, все дети в парке оторвались от своих дел и уставились на нас. Не было никаких сомнений в том, что моя репутация только что поднялась еще на пару зарубок. Или упала, в зависимости от вашей точки зрения. Но на этот раз мне было все равно. Единственное, что меня волновало – это хватка Ника, становившаяся все крепче и крепче, пока мы подходили ближе к столам для пикника. Какая-то часть внутри парня не могла поверить в то, что его примут так легко, как я говорила, и он ждал провала этой затеи.

Гул разговора взрослых резко оборвался, когда я подвела Ника к матери. Тусклый красный румянец окрасил кожу на его лице и шее, а ладонь стала скользкой от пота.

– Видишь, мама? Я же говорила, что он останется.

– Так и есть, – она улыбнулась Нику. Моя мать всегда была красива, но когда улыбалась, можно было почти услышать, как поет небесный хор. – Ник, я рада, что ты пришел. Наш столик вон там, и я жду, что ты присоединишься к нам, слышишь?

– Да, мэм.

Должно быть, он тоже услышал хор, потому что смотрел на мою мать так, словно увидел Ангела. За спиной мамы Хелена Морган сжала губы в тонкую линию, и обменялась недовольным взглядом с Гретхен Трис, женой мэра. Я надеялась, что Ник их не видел.

Эти две женщины, наряду с моей матерью и тетушками, были центром высшего общества в Морганвилле. Город был назван в честь Яна Моргана, одного из предков Хелены Морган. Их семья владела лесной промышленностью, в которой работало большинство жителей этого района. Мистер Говард, отец моей лучшей подруги Дженны, работал на них. Хью, единственный ребенок Морганов, был одного возраста со мной, и поскольку наши матери были подругами, нам приходилось терпеть общество друг друга с пеленок. Хью всегда дергал меня за волосы или, пользуясь моим чувством соперничества, подбивал на опасные и глупые подвиги. Большинство моих шрамов были результатом споров, от которых я не удержалась. Но я никогда не смотрела на Хью со злобой. Он был всего лишь мальчишкой, которому нравилось дразнить меня, и, хотя это раздражало, я могла жить с этим.

Хрюша Трис, известная всем, кроме Дженны и меня, как Пегги, была совсем другой историей. Полная блондинка, дочь мэра Тима и Гретхен, она была ужасно избалована. Казалось, Пегги родилась с чувством ненависти ко всему вокруг. Она постоянно крутилась вокруг Хью, отпуская ехидные замечания о других детях вообще и обо мне в частности. Мы ненавидели друг друга с пылом прирожденных врагов. В данный момент она стояла рядом с Хью, уперев руки в толстые бедра и ухмыляясь в мою сторону. Я повернулась к ним спиной.

– Мама, куда ты положила книги?

– Они в корзине на нашем столе.

Я потянула Ника за руку.