Меня, конечно, не включили в график. Но это вовсе не означало, что мама будет игнорировать меня. Может быть, я и забыла, что мой развод завершится на следующей неделе, но она не забыла. Не прошло много времени, прежде чем она присоединилась ко мне с выражением решимости на ее лице, и меня охватила покорность, когда она заговорила.

– Аликс, ты должна положить конец этой чепухе, пока еще есть время. Хью – хороший человек. Он заботится о тебе. Это безумие – выбрасывать пятнадцать лет брака без всякой причины.

Я заставила себя сохранять спокойствие.

– На то есть причина. Я его не люблю. Он меня не любит.

– У вас всего лишь черная полоса в отношениях, дорогая, – она похлопала меня по колену. – Это случается во всех браках. Я уверена, что ты сможешь справиться с этим, если постараешься.

– У него была одна интрижка за другой с того самого дня, как мы поженились, мама. Неужели я должна продолжать смотреть на это сквозь пальцы?

Она помедлила с ответом.

– Он – мужчина, Аликс. Иногда они совершают ошибки. Но я уверена, что, если ты поговоришь с ним, дашь ему понять, что ты чувствуешь, он остановится. Ты же знаешь, что я хочу только лучшего для тебя.

– Нет, мама, – я встала. – Ты хочешь самого лучшего только для себя. Тебе нравится, что твоя дочь замужем за сыном самой богатой и престижной семьи в округе. И если это означает, что мне придется быть несчастной всю оставшуюся жизнь, что ж, это плохо лишь для меня, не так ли? Ты ясно дала понять, что тебя больше волнует мнение Хелены, чем мое. Ты отвернулась от меня, когда я больше всего нуждалась в своей семье. Так что не сиди здесь и не говори мне, что ты хочешь для меня самого лучшего.

Я гордилась собой. Я ни разу не повысила голос. Но я не была уверена, что сохраню такое же спокойствие, если она меня оттолкнет. Высоко подняв голову, я вышла из комнаты и оставила ее сидеть там с бледным лицом.

Только стоя на тротуаре перед больницей, я вспомнила, что я не на машине. Я даже не остановилась, чтобы взять сумочку, так что у меня не было денег ни на такси, ни на телефонный звонок.

Я пыталась сообразить, что же мне делать, когда в дверях за моей спиной появился Коди.

– Поехали. Я отвезу тебя домой.

Я молча последовала за ним вниз по склону холма к стоянке и забралась в его грузовик. Как только мы выехали на шоссе, он взглянул на меня.

– Извини, что я так резко набросился на тебя сегодня утром. Просто я никогда раньше не видел, чтобы ты так на кого-то реагировала.

Я молча кивнула.

– Полагаю, что ты извинился перед ними от моего имени.

– Мне показалось, что это было правильно. Но тебе, возможно, будет интересно узнать, что Ник устроил ей настоящий ад, когда я их догнал. Я не слышал всего, но суть была в том, что он был зол, потому что она причинила тебе боль. «Опять» – вот какое слово он употребил. Сказал, что все, что она сделала, только усугубило ситуацию, и что сейчас не время для признаний. Она выглядела как маленькая девочка, получившая нагоняй от своего папочки.

– Держись от нее подальше, Коди.

Мужчина оторвал свое внимание от дороги на достаточно долгое время, чтобы снова взглянуть на меня, вопросительно приподняв одну бровь.

– О чем ты говоришь?

– Не надо играть со мной в невинность. Я видела выражение твоего лица, когда она вошла. Я говорю тебе, чтобы ты держался от нее подальше. Ты даже не знаешь, какая она на самом деле.

– А ты знаешь?

– Да. Она так запуталась с Ником, что ни один из них не выпутается.

– Забавно, но у меня не сложилось впечатления, что у них были такие отношения.

– У них есть сын. Она живет с Ником почти с того самого дня, как он уехал, – я повернулась на сиденье лицом к нему. – Послушай, ты же предупреждал меня о том, чтобы не связывалась с кем-нибудь, пока не высохнут чернила на моем бракоразводном акте. А теперь я возвращаю тебе должок. Линдси не такая, какой кажется, и я не хочу, чтобы ты пострадал.

Он молчал в течение долгой минуты.

– Ты собираешься рассказать мне, что на самом деле произошло пятнадцать лет назад?

Я выпрямилась, повернулась и посмотрела в окно.

– Ты же знаешь, что произошло.

– Думал, что знаю, но теперь начинаю понимать, что не знаю и половины всего.

– Пожалуйста, Коди. Держись от этого подальше. Это моя проблема, а не твоя.

Его челюсть напряглась, и я почти увидела, как появился шериф.

– Просто скажи мне одну вещь. Ник действительно убил своего отца в целях самозащиты?

– Да. Фрэнк издевался над ним всю свою жизнь. Было много свидетелей, которые могли бы это подтвердить. Я никогда не сомневалась, что в ту ночь Фрэнк сделал то же самое.

– Хорошо. Я оставлю это. Во всяком случае, пока, – он подъехал к сараю и остановился. – Но, если я тебе понадоблюсь для чего-нибудь, хоть для чего-нибудь, позвони мне.

Я перегнулась через сиденье и поцеловала его в щеку.

– Спасибо. Так и сделаю.

Стоя перед сараем, я смотрела, как он уезжает, и помахала рукой, когда он доехал до конца подъездной дорожки. После дня, что я пережила, мои внутренности были скручены, как слишком туго натянутая пружина. Мне нужно было расслабиться и отвлечься от всего, что произошло.

Чего мне совсем не нужно было, так это чтобы Ник ждал меня в моей комнате. Он сидел в мягком кресле, закинув ногу на ногу и держа на коленях раскрытую книгу. На столе лежал пакет, и запах жареных ребрышек, исходящий от него, заставил в предвкушении заурчать мой желудок.

Он поднял глаза, когда я открыла дверь, и один уголок его губ изогнулся в улыбке.

– Прежде чем ты начнешь звать копов, я думаю, мне следует обратить твое внимание на то, что разговаривать с кем-то не противозаконно.

– А как насчет проникновения на чужую территорию? – я захлопнула за собой дверь. Возможно, в моем голосе прозвучал сарказм, но сейчас у меня не было сил сопротивляться. Все, что мне было нужно, это немного тишины и покоя, возможность успокоить свои расшатанные нервы.

– Это сработало бы, если бы сарай действительно принадлежал тебе. Но поскольку это не так, то выдвинуть обвинения должна твоя семья, а их здесь нет, – Ник закрыл книгу и встал. – Даже если бы это было так, для меня это не имело бы никакого значения. Кроме того, насколько я тебя знаю, ты весь день ничего не ела.

Он был прав. У меня не было слов, чтобы опровергнуть его заявление. И пока я смотрела, как Ник достает контейнеры из пакета, мое сопротивление угасло. К ребрышкам был подан коул-слоу22, жареная картошка и печеные бобы, а также теплый, намазанный маслом тост по-техасски.

– Ты дерешься нечестно, – проворчала я, придвигаясь ближе к столу.

Он даже достал одноразовые тарелки, салфетки и газировку.

– Я не собираюсь драться. Ты успешно делаешь это за нас обоих, – Ник до краев наполнил тарелку и поставил ее передо мной. – Садись.

Опустившись на стул, я откусила кусочек и закрыла глаза от блаженства.

– Все еще пытаешься заботиться обо мне, Ник?

– Я не вижу, чтобы кто-то еще выполнял эту работу. Почему бы ее не делать мне?

Я резко распахнула глаза и попыталась найти гнев, который должен был быть, но его не было.

– Мне не нужно, чтобы кто-то заботился обо мне.

– У каждого человека есть часть, о которой нужно заботиться. Отрицание того, что она существует, не меняет правды, а только делает тебя очень одиноким.

Любопытство, всегда приводившее меня в отчаяние, взяло верх над здравым смыслом.

– Даже у тебя?

Его улыбка была кривой.

– Особенно у меня. Я был так занят заботой обо всех остальных, что мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это за большая дыра внутри меня. Что бы я ни делал, сколько бы людей ни окружало меня, я все равно чувствовал себя одиноким.

– Угу. – Я даже не взглянула на него. – И я уверена, что было много женщин, готовых помочь тебе с этой проблемой, даже, если не смогла Линдси.

– Линдси не жила со мной. И если это твой окольный способ спросить меня, встречался ли я, то ответ – да, иногда, – Ник лениво помешивал вилкой свой коул-слоу, размышляя. – Это была пустая трата времени и сил. Не то чтобы они не были хорошими женщинами, но у них не было того, что было мне нужно.

Я сделала глоток содовой, но это не смогло стереть укол ревности из моего горла.

– Ты хоть знаешь, чего хочешь? Кажется, я припоминаю, что у тебя уже была небольшая проблема в этой области.

Ник положил вилку и откинулся на спинку стула, не сводя с меня пристального взгляда.

– О, я всегда знал, чего хочу. Я просто не думал, что когда-нибудь получу это, не думал, что заслужил его. Я был сыном городского пьяницы, парнем, который вырос на свалке. Я ужасно боялся, что эта грязь прилипнет к самому лучшему, что когда-либо случалось со мной. И из-за моей собственной неуверенности я, в конечном итоге, причинил боль нам обоим. Если бы я мог вернуться в то время, я бы многое изменил. Но я не могу, и у тебя есть все основания ненавидеть меня за то, что я тебя бросил. Единственное, что я могу сделать – это попросить у тебя прощения.

– Прости, Ник. Слишком мало, слишком поздно.

Со спокойствием, которого я совсем не чувствовала, я продолжала есть, заставляя себя проглотить пищу, превратившуюся по вкусу в опилки. Но внезапно в моем сознании вспыхнуло сомнение. Неужели я ошиблась? Неужели Ник действительно любил меня?

Эта мысль была больше, чем я могла вынести. Потому что если это правда, то все, во что я заставляла себя верить, было ложью. И если я не могу винить его в смерти Кэти, мне придется взять всю ответственность на себя. В отчаянии я захлопнула дверь перед этой мыслью. Но это была неправда. Разве я не собирала улики против него по крупицам?

– Что, черт возьми, с тобой случилось? – пробормотал он. – Почему ты так упорно пытаешься убедить меня, что Аликс, которую я знал, больше не существует?

– Это просто факт. Я не пытаюсь тебя ни в чем убедить, – мой голос был по-прежнему спокоен, но руки дрожали.

– Пытаешься. Ты должна слишком много работать над ремонтом этих стен, которые построила, чтобы это было реально. Помнишь, я видел тебя с Дэниелом? Моя Аликс все еще там, и я найду способ вытащить ее оттуда.

– Не беспокойся, – я отодвинула еду и встала, чтобы убрать со стола. Мне нужно было чем-то занять себя, чтобы не смотреть на него. – Она умерла очень давно и никогда не вернется. Именно этого я и хочу. Она была наивным ребенком, который думал, что любовь может решить все, что угодно, верила в счастливый конец, в то, что справедливость и честь всегда побеждают. Она верила в честность других и никогда не сомневалась в их мотивах. У нее не было ни единого шанса, и ей лучше умереть.

Лицо Ника побледнело, пока я говорила.

– Господи, Аликс. Я знал, что причинил тебе боль, но не думал, что все будет так плохо. Я ведь должен за многое ответить, не так ли?

– Больше, чем ты можешь себе представить.

Я попыталась сдержать холодную улыбку, но образ Кэти вспыхнул в моей голове и разрушил мое равновесие. Боль была сильнее, чем когда-либо за долгое время, и я покачнулась. Я должна была быть права насчет него. Боже милостивый, я не знаю, как я буду жить, если все будет не так.

Ник встал, взял меня за плечи и заставил посмотреть на себя.

– Я должен попытаться, черт возьми. Я никогда не переставал любить тебя. Я так просто не сдамся.

– Любовь? – смех, вырвавшийся из меня, граничил с паникой. – Когда-то я отдала бы свою жизнь, чтобы услышать это от тебя. Но ты даже не знаешь значения этого слова. Люди, которые любят тебя, не советуют тебе жить без них. Люди, которые любят тебя, не спят с кем-то другим, когда они должны быть с тобой. Люди, которые любят тебя, не оставляют тебя наедине с... – я резко замолчала, ужаснувшись тому, как близко подошла к тому, чтобы рассказать ему о Кэти после всех обещаний, которые дала себе.

Он пристально смотрел на меня сверху вниз с мрачным выражением лица.

– Оставляют наедине с чем? Ну же, милая. Кричи на меня, проклинай меня, чего бы это ни стоило. Ты должна все это вытащить.

Меня покинули все силы, и я закрыла глаза, прислонившись лбом к его груди.

– Я не могу этого сделать.

Его руки сомкнулись вокруг меня, губы скользнули по моим волосам.

– Все в порядке, – прошептал он. – Я все понимаю. У нас есть уйма времени, чтобы разобраться во всем.

Я не сопротивлялась, когда его губы скользнули вниз по моей щеке, остановившись на моих губах. В этом поцелуе не было никакой страсти. Это было сладко и нежно, и я почувствовала, как концы потрепанных уз, которые когда-то были между нами, начали медленно чиниться. Это был поцелуй, который предлагал исцеление, если бы я только могла поддаться ему. И на секунду мне это удалось. На одну короткую секунду я отпустила все и вернула давление, позволив себе притвориться, что ничего не изменилось.