Петра Дурст-Беннинг - Американская леди

У кого кошельки были полны, тот мог заказать всю организацию праздника у экспертов «Шрафтс», которые не знали слова «расточительность» и исполняли любое желание хозяина. Три дюжины польских пирогов, начиненных русской красной икрой? Нет проблем, мадам! Банкет на сто тридцать персон через пять часов? Нелегко, конечно, но вы можете на нас положиться! Лихорадочная спешка, которая начиналась после таких заказов, оставалась за кулисами: там повара бились за газовые горелки, поварята за рекордное время чистили овощи и обрывали виноград с кисточек. После таких битв блюда доставлялись, причем неизменно высочайшего качества и тщательно приготовленные, словно повара целую неделю трудились только над этими шедеврами.

Это был тот перфекционизм, который так привлекал Ванду. Ее переполняла гордость за то, что она, выполняя подобные заказы, была частью этой системы.

Конечно, ее мать поморщилась, когда Ванда заявила о решении работать в сервисной службе «Шрафтс».

– А что позорного в том, что продаешь продукты питания? – поинтересовалась у нее Ванда еще до того, как Рут успела произнести хоть слово. Может, просто потому, что она вообще не хотела ничего говорить. А может, ее до глубины души задевало то, что Ванда изо дня в день работала. Но Ванде все же хотелось думать, что Рут страдает от принятого дочерью решения.

– В продаже продуктов питания нет ничего позорного. Как нет ничего позорного и в приготовлении продуктов питания, – объяснила Рут. – Мне интересно, почему ты сразу кухаркой не пошла работать.

– Как знать, может, я ею еще стану, – ответила Ванда.

Девушку немного задевало, что мать с таким ужасом воспринимала ее новое место работы. Она себе это представляла иначе.

Ванда в последний раз поправила белоснежно накрахмаленный фартук. Она демонстративно переоделась еще дома, хотя остальные продавцы делали это только в магазине, и с нетерпением посмотрела в сторону двери.

Она работала здесь уже две с половиной недели. Пока еще каждый день казался ей сплошным сюрпризом: никогда не знаешь, что тебя ждет завтра. И что особенно важно, Мейсон Шрафт, казалось, был ею доволен. Хотя он пока еще ничего не сказал, но всегда приветливо кивал, проходя мимо ее стойки. А ведь большинство продавщиц он не удостаивал и взглядом. Неужели все дело в том, что Ванда меньше терялась во время спешки, чем другие девушки? Даже в первые дни, в суете, она хорошо ориентировалась и не ошибалась в заказах при обслуживании на кассе. А может (что еще лучше), кто-нибудь из клиентов похвалил ее за совет?

Ванда Майлз происходила из весьма уважаемой на Манхэттене семьи – от этого клиенты магазина могли только выиграть, не так ли? Ее мать считалась одной из самых уважаемых хозяек и сама была клиенткой «Шрафтс». Это ведь способствовало тому, что Ванда просто нюхом чуяла желания покупателей, правда? Кто может лучше обслуживать привередливых дам из высшего общества, как не человек, который вырос в этой среде? Такие аргументы приводила Ванда мистеру Шрафту, который побаивался, что она не сможет обслуживать дам из высшего общества. Но в конце концов энтузиазм Ванды его покорил.

– Праздники в этом сезоне стали такими скучными! Никакого остроумия! Никаких новых идей! Постоянно перенимают то, что уже происходило в каком-то другом месте, – театрально взмахнула руками Моника Демуан, жена Чарльза Демуана – одного из самых влиятельных брокеров банковского дома Стенли Финча. Она почти с отвращением осматривала витрины.

Ванда протерла идеально чистой тряпицей край блюда с фаршированными яйцами, убирая незаметные крупинки.

– Но помилуйте! Я уверена, вы не опуститесь до такого обезьянничанья.

Моника задержала взгляд на своих идеальных лакированных ногтях. Ей показалось или Ванда стала улыбаться не так искренне, как она привыкла видеть в «Шрафтс»? Неужели в ее улыбке была какая-то доля иронии?

– Твоя мать никогда бы так не поступила, – ответила она, слегка нахмурившись, и вздохнула. Она все еще не привыкла к тому, что юная дочка Майлзов с недавнего времени работает в «Шрафтс». Ее собственная дочь Минни упала бы замертво, отстояв здесь все десять рабочих часов! Но Рут Майлз считалась несколько эксцентричной, несмотря на свое легендарное гостеприимство, правда? Моника считала ее именно такой, и даже более, ведь Рут, выйдя замуж, получила дворянский титул, а потом отказалась от него! Ну да, яблоко от яблони недалеко падает… Вздохнув, она наконец вспомнила, зачем, собственно, пришла.

– Твоя мать наверняка сразу бы затянула известную песню: слишком много вечеринок, слишком много гостей, никто больше по-настоящему не ценит усилий настоящей хозяйки. – Она взмахнула рукой. – Но я всегда говорю: к чему эти причитания? Нужно что-то делать! Делать!

«Если у тебя нет никаких других забот, ты можешь с успехом оценить, чего стоишь!» – пронеслась в голове Ванды мысль. Но вслух она произнесла:

– Есть дамы, которые родились хозяйками. – Она расправила плечи. – Может быть, к следующему приему вы придумаете что-нибудь особенное? Возможно, у вас уже сейчас в голове созрел какой-то план? Вы же знаете: мы в «Шрафтс» всегда готовы прийти на помощь, чтобы воплотить его в жизнь. – Мы в «Шрафтс» – как чудесно звучит!

Наверное, Ванда восторженно рассказывала об одном из праздников. Моника отметила про себя, что нужно расширить список гостей, включив туда родителей Ванды, но потом вспомнила, как она напрасно ждала приглашения от Рут на ее последнюю вечеринку. В мгновение ока имена Стивена и Рут были удалены из памяти.

– Еще бы, конечно, у меня есть план! – гордо заявила она. – И не только в голове, у меня здесь все давно записано. Все до мельчайших деталей, разумеется.

Моника начала рыться в недрах сумочки. Некоторое время спустя она с нетерпеливым вздохом взглянула на руку со стопкой свернутых записок.

– Я намереваюсь заставить гостей трепетать. Да, я утверждаю: я хочу их просто шокировать!

Она поджала губы, словно ожидая возражений Ванды. Но таковых не последовало, и Моника принялась просматривать записки дальше.

Ванда терпеливо ждала.

– Разумеется, я хочу побаловать гостей, но в первую очередь мне хотелось бы показать им, насколько все мы избалованы. Нет, нет, и я не исключение! Кто в состоянии радоваться лишь одному блюду при таком изобилии? Воспринимать его как дар божий?

Она широко обвела рукой, указывая на стойки с деликатесами в «Шрафтс».

– Можно и так сказать, осмелюсь предложить аллегорическую тему «Изгнание из рая».

Моника задумчиво посмотрела вверх, словно ожидая за свое остроумие божественной похвалы прямо здесь и сейчас.

– Некое кулинарное подобие, так сказать. – Ванда напряженно кивнула. – Это наверняка очень впечатлит ваших гостей!

Господи, это было слишком даже для Моники Демуан!

– Вот оно!

Моника с победоносной улыбкой протянула через стойку свернутый листок. Но прежде чем Ванда успела его взять, Моника отдернула руку.

– Уточним некоторые моменты для лучшего понимания… Я ожидаю предельной сдержанности. В отношении этого мероприятия никто ничего не должен знать. Когда ты увидишь, чего я хочу, то поймешь, что я имею в виду…

Моника лихорадочно оглянулась через плечо, словно ожидала увидеть стаю гиен, которые только того и ждут, чтобы похитить идеи гениальной хозяйки.

Ванда приложила палец к губам:

– Я буду молчать как рыба. И я бы сделала еще кое-что: такое взрывоопасное мероприятие наверняка потребует от нас чрезвычайных мер. – Она слегка наклонилась к Монике: – Я передам ваши пожелания прямо в руки поварам, избегая отдела заказов! Я также позабочусь о том, чтобы никто и краем глаза не увидел готовые блюда. Шпионы подстерегают на каждом шагу… – шепнула она.

Ха, если бы мистер Шрафт знал, насколько она предупредительно общается с одной из самых важных клиенток! Ванда сделала вид, будто даже не решается взглянуть на заказ Моники, и сунула свернутую бумажку в карман фартука, застегнув его потом на пуговицу.

– Такого сюрприза ваши гости точно никогда еще не получали!

* * *

На другом конце города, в грузовом порту, куда ежедневно прибывают и где разгружаются сотни ящиков со всех концов света, двое только что заключили сделку.

Один из них, низенький коренастый мужчина, сунул в карман куртки конверт, а второй, повыше, энергичным движением захлопнул крышку кейса.

– Я очень доволен вашей работой, мистер Соджорно, – произнес он. – Ваша подготовка очень помогла нам. Не всякий начальник склада стал бы так… кооперативно сотрудничать. Мой отец и я надеемся, что так будет и впредь.

«Кооперативно – что бы значило это дерьмо?» – задумался коренастый. Он был у них на крючке, и они об этом знали! Сумма, которую он получил за услуги, оказалась немаленькой, но ведь за решеткой он вряд ли сможет воспользоваться деньгами. Вытирая со лба капли пота, он коротко прочел про себя молитву святой Лючии: до такого никогда не должно дойти. Потом он нервно огляделся по сторонам.

– Часть «поставки» была уже… ну, скажем так… немного повреждена, – прошептал Соджорно. – Что же будет, если когда-нибудь воздуха не хватит?

Франко де Лукка нахмурился.

– Ну, доставлять определенные грузы на такие дальние расстояния – дело рискованное, это мы все знаем. Климатические условия при перевозке, прежде всего таких… исключительных грузов, играют решающую роль. Но пусть это вас не волнует. Наш человек в Генуе – мастер своего дела. Пока во время перевозки никто не может снаружи добраться до ящиков, внутри хватит воздуха.

Второй кивнул. Слова Франко де Лукки немного успокоили его.

– Когда мы сможем рассчитаться за следующий заказ?

– В начале следующей недели, – ответил собеседник, перелистывая календарь в поисках нужной даты.

– Уже так скоро? Я думал, синьор сначала вернется в Геную…

– Я нанял вас не для размышлений, мистер Соджорно! Если у вас возникнут какие-то трудности, дайте мне знать, – перебил его граф де Лукка.

От взгляда его холодных голубых глаз Соджорно стал беспокойно переминаться с ноги на ногу. Словно зверь, признающий господство другого в стае, он втянул голову, пытаясь казаться менее вызывающим, и вместо ответа лишь пожал плечами.

Взгляд графа снова потеплел.

– Я знал, что мы можем на вас положиться. – Теперь он даже улыбнулся.

«Почему Господь распределил свои дары так несправедливо?» – задался вопросом Соджорно, вдруг почувствовав себя избранным после такой улыбки. У молодого графа было все, чего так не хватало Соджорно и чего он так жаждал: безупречное тело, которое мог бы изваять римский скульптор, лишь привлекая все свои таланты, смуглое лицо, на котором проглядывала свежая щетина, придавая ему мужественности и темпераментности, и глаза, поблескивающие, словно драгоценные камни, и холодные как лед. Рот и подбородок отличались чувственностью и мягкостью, отчего женщины просто таяли. Madonna mia!

– Я останусь в Нью-Йорке на все лето. Мой отец считает, что в связи с большим количеством поставок будет неплохо, если кто-нибудь из нас останется и лично присмотрит за порядком, – ответил граф де Лукка, пряча календарь.

Соджорно с трудом смог отвести взгляд от собеседника. Франко де Лукка не обязан был перед ним отчитываться. Но все же граф ответил, и это в некотором роде льстило Соджорно.

– Я правильно понимаю: в ближайшее время количество «исключительных поставок» увеличится? – Граф доверительно и с долей иронии использовал произнесенные собеседником слова, но в тот же миг крепкая хватка стиснула кадык Соджорно и пережала трахею.

– Просто чтобы мы хорошо понимали друг друга, Соджорно: мы поставляем итальянское вино – ничего больше!

Первые два дня на корабле Мария провела в каюте. Нет, она не страдала от морской болезни, как многие другие пассажиры, просто она часами читала английский словарь, который ей подарил Завацки. Молодая женщина выходила только в столовую и возвращалась в каюту еще до окончания трапезы. Если она усердно станет учить слова, то по прибытии в Нью-Йорк будет понимать хотя бы отдельные фразы – так Мария оправдывала свое отшельничество. Хотя основной – и преимущественной – целью ее поездки было знакомство с другими людьми, сейчас Марии было не до того. Она вынуждена была признать, что ей не по себе и что она глубоко сожалеет о решении навестить сестру Рут в Америке. «Что я здесь, собственно, делаю?» – спрашивала она себя, пробегая с опущенной головой по узким коридорам корабельного нутра. Как бы она хотела сидеть сейчас у печи в мастерской и выдувать стекло! Или хотя бы попытаться…

Как только она впервые в начале апреля высказала мысль о поездке в Америку, это вызвало целую лавину событий, которых было уже не остановить. Мария ожидала возражений со стороны родственников, но Йоханна и Петер внезапно согласились и стали ее подбадривать. Они заявили, что Мария за свою работу уже давно заслужила поощрение и ей не помешает немного развеяться. «Но кто займется моими обязанностями?» – возразила Мария. Йоханна лишь отмахнулась: несколько недель они спокойно обойдутся и без нее, тем более если путешествие состоится в летние месяцы, когда мало заказов. Вполне приемлемо, если Мария вернется осенью, у нее будет достаточно времени, чтобы поработать и выпустить новый каталог до следующего февраля. Когда Мария заявила, что такая длительная поездка обойдется довольно дорого, Петер нахмурился и спросил, не собирается ли она когда-нибудь унести все свои сбережения с собой в могилу. Кроме того, она ведь будет жить в Америке за счет Рут.