– Да, да, точно так же, как все остальные.

– Но что-то есть между вами, Ник? – спросил с любопытством Фредди. – Я чувствую, что дело неладно.

– Я уже сказал тебе, – ответил очень медленно Ник. – Мы старые друзья.

– Значит, если я заинтересовался бы…

– Об этом забудь, – оборвал его Ник. Фредди понимающе кивнул:

– Так я и думал.

Ник заехал к Фредди по дороге домой – ему надо было собраться с духом перед встречей с Энни. У него было такое чувство, что, наверное, сначала надо поговорить с адвокатом, посвятив его во все подробности семейных отношений. Но нет, Энни, конечно, не исполнит свою тогдашнюю угрозу. А если исполнит, то найдут ли они тело в пустыне? Оно давно уже разложилось, и никто не сможет установить личность человека. Да и каким образом они сумеют все это поставить ему в вину?

Когда он наконец приехал домой, экономка подала ему записку:

– Миссис Эйнджел и Лисса на несколько дней уехали, – сообщила она.

– Куда? – спросил он, омрачаясь.

– Миссис Эйнджел о том не сказала.

Bот так она с ним обращается. Энни знала, что он хочет поговорить серьезно, и уехала назло. Но как она посмела увезти Лиссу, даже не оставив адреса?

Он сердито прошел в свой кабинет, бросился в кожаное кресло у стола и разорвал конверт.

«Дорогой Ник,

Я отказываюсь подвергаться такому унижению. В Голливуде уже все знают, что ты спишь с проститутками. И я не хочу быть посмешищем. Если ты будешь продолжать в том же духе, я заберу Лиссу, и ты больше никогда ее не увидишь.

Помни также о том, что я знаю и что могу сообщить. Все эти годы это знание лежало на мне бременем, и я почувствую большое облегчение, рассказав все властям.

Но мне нравится быть миссис Эйнджел, и я намерена ею оставаться, так что предлагаю: если ты и впредь будешь шляться, то держи это в тайне. Помни, чем ты рискуешь.

Твоя любящая жена

Энни».

Он дважды перечитал письмо. Он не верил своим глазам. Стерва! Да она шантажирует его! И она не отступится от него до самой смерти!

Он поднял трубку и позвонил адвокату:

– Керк, мне нужно повидаться с тобой. Ты можешь заехать ко мне сегодня?

Керк Хиллсон, подобно Фредди Леону, принадлежал к могущественной голливудской элите. Как у ведущего адвоката, у него было много связей, он мог держать любой удар и знал всех нужных людей на всех нужных должностях. Ник чувствовал, что от Энни нелегко будет отделаться и ему нужна всемерная помощь Керка, а это означало, что придется обо всем рассказать откровенно.

Настало время разделаться с тем, что случилось в Вегасе, и перестать об этом думать. Он похоронил мертвое тело, вот все, что он сделал, он никого же, Господи Боже, не убивал. А Энни так себя вела, словно именно он тогда спустил проклятый курок.

Он ничего не имел против того, чтобы уплатить Энни большую сумму за развод, в конце концов, это ему по средствам. Но он ни за что не позволит мучить его, мешая встречаться с Лиссой. Дочь, так же как Лорен, была для него самым дорогим существом в мире, и он будет сражаться за нее до конца.

Приехал Керк, и он все ему рассказал, только не упомянул о Синдре. Нехорошо было вовлекать ее всю эту историю, заранее с ней не посоветовавшись.

Керк, худой, хорошо сохранившийся мужчина, с огромными лошадиными зубами, занял беспристрастную позицию.

– Ты сделал себя соучастником преступления, – заметил он, попивая неохлажденный «Эвиан».

– Знаю, – согласился Ник, – а иначе почему я все эти годы жил с Энни?

– Но, с другой стороны, она могла все это просто придумать, – сказал Керк, вставая и подходя к окну.

– Что ты хочешь сказать?

– Ну, что она сможет доказать? Разве она знает, где ты похоронил тело? А ты сам-то помнишь?

– Примерно помню, – сказал Ник неуверенно. – Я помню, куда подъехал, но совершенно уверенно сказать не могу.

– И, поверь мне, к этому времени там уже ничего не осталось.

– Но я могу рисковать?

Керк взглянул на часы – он опаздывал на гольф.

– Основываясь на тех показаниях, которые она может сделать, показаниях бездоказательных, они не смогут достать тебя. Ты – Ник Эйнджел.

– Тогда я хочу развестись, – твердо сказал Ник.

– Ты встретил другую? – спросил Керк.

– Да, эта другая существует, – объяснил Ник, – но она вошла в мою жизнь очень давно, и только теперь мы могли бы соединиться.

– Стоит того?

– Она стоит всего, что у меня есть.

– Конечно, если бы этой другой не было, ситуация была бы лучше, – ответил Керк, любуясь своим маникюром. – Ты знаешь, каково приходится женщине, которой пренебрегли?

– Но к Энни это не относится. Ей на меня наплевать в любом случае. Для нее важны только деньги и статус. Она все время злилась на меня из-за моей карьеры и за то, что сама ничего не добилась.

– Я слышал об этом сто раз, но когда ты это скажешь в открытую, она постарается тебе отомстить.

– Я хочу освободиться, – повторил Ник. – Время настало.

– А у нее есть адвокат? – спросил Керк.

– Ты ее адвокат.

– Но я не могу представить в суде вас обоих. Я кого-нибудь. ей порекомендую. А, между прочим, ты сказал об этом Фредди?

– Еще нет.

– Ты должен ему рассказать.

– Что, и о Вегасе тоже?

– Не теперь. Но сейчас он должен знать, что ты хочешь развестись с Энни.

– Я скажу ему.

– Отлично. – Керк направился к двери. – Я не предвижу осложнений. Если ты согласен уплатить ей девяносто девять процентов всех своих денег, все уладится.

Ник рассмеялся:

– Иисусе, как адвокаты мило шутят, а юмор – это как раз то, чего мне не хватает.

Керк тоже улыбнулся:

– Да, тебе это дорого обойдется, но ведь свобода того стоит.

– Знаешь что, Керк? Да я сейчас отдал бы ей все до последнего медяка, лишь бы завтра быть на свободе.

Он действительно так думал. Быть с Лорен – вот что самое главное в жизни. И он не мог ждать.

78

Уже несколько дней Арета Мэй не вставала с постели. Синдра наняла санитарок для ухода за ней днем и ночью. Врач сказал, что у Ареты Мэй бронхиальная пневмония и ее надо положить в больницу.

– Никаких больниц, – ответила Синдра решительно. – Я хочу, чтобы она была дома, где я смогу все время быть около.

– Но в больнице лучший уход, – возразил врач.

– Нет, – ответила Синдра, вспоминая, что случилось с ом. – Моя мать останется здесь.

Марик тоже попытался ее уговорить:

– Ну, беби, пусть они возьмут ее в больницу.

– Нет, – отрезала Синдра, – в больнице людей убивают.

– Но она все равно умрет, – сказал Марик.

– О, как же ты меня подбодрил!

Но она знала, что он говорит правду. Арете Мэй недолго Оставалось жить.

Каждый вечер в шесть часов она входила в комнату матери и садилась у ее постели. Она держала ее руку, хрупкую, маленькую руку, которая когда-то жарила картошку и бекон, шлепала детей, растила их и помогала им выжить.

– Как ты чувствуешь себя, мама? – спросила она сегодня, наклонившись над ней.

Арета Мэй долго на нее смотрела.

– Скоро я буду с Люком, – ответила она, – скоро я стану счастливой.

– Мама, я хочу тебя кое о чем спросить, – сказала тихо

Синдра. – Да?

– Только, пожалуйста, скажи мне всю правду. Обещай,

что скажешь.

– Говори, девушка, в чем дело?

– Кто мой настоящий отец?

Арета Мэй поглядела на нее запавшими глазами и долго молчала.

– Бенджамин Браунинг, он твой отец, – ответила она. Синдра кивнула. Она знала это с того, первого раза, когда

Арета Мэй об этом заговорила, но ей нужно было убедиться.

– А есть доказательства? Арета Мэй кивнула:

– В банке Босвелла лежит письмо. Ты его получишь после моей смерти.

– Но ты не умрешь, мама.

– Я не боюсь смерти, девушка. Я буду с Иисусом и моим дорогим мальчиком, Льюком.

– Нет, мама, я не позволю тебе умереть, – отвечала в ярости Синдра.

Арета Мэй загадочно улыбнулась:

– Я всегда знала, что ты, Синдра, пробьешься. Я всегда была в этом уверена.

Позднее, в тот же вечер, Синдра села с Мариком и рассказала ему все о своем прошлом, то, о чем она никогда ему не рассказывала. Он молча слушал ее рассказ о Бенджамине Браунинге, об изнасиловании, об аборте и обо всем плохом, что с ней случилось в жизни.

– О, беби, беби, я и понятия ни о чем не имел, – сказал он и крепко ее обнял.

– А зачем тебе знать? Это моя боль. И я сама с ней справлюсь.

– Этот Бенджамин Браунинг – распоследний сукин сын, – сказал Марик. – И можно послать кого-нибудь в Бос-велл, кто бы задал ему хорошую взбучку.

– Нет, – ответила она. – Бенджамин заплатит за все свои грехи, мама тоже этого хотела. Но накажу его я.

На следующий день она подписала контракт на серию выступлений по телевидению. Она привезла контракт домой и с гордостью помахала им перед лицом Ареты Мэй:

– Мама, ты видишь? Видишь вот это? Меня скоро услышит по телевидению вся страна. Все меня увидят. И в Босвелле тоже. Что ты об этом думаешь?

Арета Мэй печально улыбнулась и ухитрилась еще кивнуть ей:

– Ты будешь звездой, девушка. Ты уже всего добилась. А потом закрыла глаза и отошла с миром.

Синдра бросилась на тело матери и зарыдала. Марик вбежал в комнату, поднял Синдру и стал утешать.

– Хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, беби, – заворковал он. – Настало время, чтобы кто-нибудь о тебе всегда заботился.

– Посмотрим, – отвечала она, рыдая. – Увидим.

Нет, Ник не мог поверить, что она опять может с ним так поступить.

Прошло два дня, как Лорен улетела, и хотя он записывал на ее автоответчике бесчисленные просьбы перезвонить, она ему не звонила. Что с ней происходит? Ведь точно так же она поступила с ним тогда, в Нью-Йорке, когда он сидел в гостиничном номере пять дней и не отходил от телефона. На этот раз он этого не допустит.

Он связался с девушкой, которая представляла в Нью-Йорке Международное агентство актеров, и просил ее пойти в офис к Лорен.

– Пожалуйста, попросите ее позвонить мне немедленно, – сказал он. – Не уходите, пока не повидаетесь с ней. Я буду ждать у телефона.

Девушка исполнила просьбу и перезвонила ему в Лос-Анджелес:

– Очень сочувствую, мистер Эйнджил, но мисс Робертс в больнице.

– Что с ней? – спросил он в панике.

– У ее мужа сердечный приступ.

– Сердечный приступ? – переспросил он тупо.

– Да, я разговаривала с ее личным секретарем, и она сказала, что сообщит мисс Робертс о вашей попытке дозвониться до нее.

Он положил трубку и покачал головой. Значит, Лорен все рассказала мужу и у него сразу же случился приступ? Может быть, таким образом Оливер хочет ее удержать? Как все это скверно.

Позвонил Фредди и сказал:

– Знаешь, ты не поверило»!

– Что такое?

– Лорен Робертс отклонила наше предложение. По словам Сэмм, ее нью-йоркского агента, она не хочет брать роль.

– Почему?

– Ее муж в больнице!

– Но он ведь выздоровеет, правда? – спросил невразумительно Ник.

– Да кто же это может знать заранее? Очевидно, она у его постели днюет и ночует.

Да, это все непостижимо странно. Судьба их неоднократно сводила и судьба же опять их хочет разлучить. Если он вообще представляет, что Лорен за человек, значит, надо понимать, что она не оставит Оливера, пока он болен.

– Есть предложения? – спросил Фредди.

– О чем?

– Насчет ведущей актрисы?

– Отдай роль Карлайл Мэнн. Она очень хочет ее сыграть.

– Не думаю, чтобы студия была в восторге, она слишком уже пригляделась зрителям, в ней нет новизны.

– Но, Господи, ей еще и тридцати нет. И она подходит на эту роль. Скажи: «Я хочу, чтобы она играла», – и дело с концом.

– Ты уверен в этом?

– Абсолютно уверен.

Он действительно этого хотел. Только с помощью Карлайл Мэнн он как-нибудь просуществует эти несколько месяцев. Потому что Лорен не приедет. В этом он тоже был уверен.

Оливер слабо улыбнулся:

– Кто-то должен был мне сказать, что я слишком много работаю.

– Тебе это говорили и постоянно, – ответила Лорен, поправляя ему постель.

– Говорили? – переспросил Оливер простодушно.

– Да, об этом я говорила тебе, и Хауэрд, и Пиа. Мы все говорили! Что такая безостановочная работа грозит очень серьезными неприятностями.

– Ну уж, не такими серьезными.

– Если поставили биостимулятор, значит, было серьезное. Вошла санитарка и опять принесла цветы. Палата и так напоминала цветочный магазин.

– Я приторможу, обещаю.

Лорен кивнула:

– Если ты хочешь быть со мной, сдержи обещание. Он протянул руку.

– Подойди ко мне, моя прекрасная, моя незаслуженно забытая жена.

Почему-то на глаза у нее навернулись слезы. Она чувствовала такое облегчение, что он не умер. Пиа говорила, что если бы дворецкий не задержался и не вошел в кабинет к Оливеру, когда ему стало плохо, то он бы не выжил.