Фейрин Престон - Аметистовый взгляд

– А в Арканзасе могла, – настаивал Брэди. – Это говорит о том, что в тебе осталось доверие. Надо лишь покончить с печальными воспоминаниями, сбросить их со своего пути, оставить прошедшее в прошлом.

– Выходит, ты все-таки ничего не понимаешь. Как раз этого я и не хочу допустить. Я не желаю новых экспериментов.

Брэди горестно ссутулился.

– Значит, все мои усилия совершенно напрасны.

Ему так хотелось, чтобы Марисса возразила. Но она молчала.

– Выходит, я потерял тебя навсегда?

Сердце Мариссы наполнила давящая, пульсирующая боль.

– На самом деле я никогда не была твоей, Брэди.

Брэди безнадежно покачал головой и отступил на несколько шагов. Как он надеялся изменить ее! А теперь он испытал душевное опустошение, словно из него вытекла вся жизненная сила.

Марисса неотрывно смотрела на него, сознавая, что поступила правильно, только почему каждое биение ее сердца приносило ей новую, усиливающуюся боль?

Зазвонил телефон. Марисса сообразила, что должна взять трубку только после четвертого гудка.

– Алло? – устало произнесла Марисса.

– Сержант Билл Роббинс из полицейского управления Далласа. Я хотел бы поговорить с Мариссой Берриман.

– Это я.

– Мэм, Сесили Конвери попала в аварию и отправлена в больницу. Мы нашли ваше имя и номер телефона в ее записной книжке. Вы ее родственница?

Марисса окаменела.

– Сиси? Что с ней?

– Она без сознания, мэм. В больнице вам смогут сказать все подробно. У нее есть близкие родственники, с которыми я мог бы связаться?

Марисса в волнении прижала руку ко лбу, стараясь отогнать подступившее головокружение. Каким-то дальним уголком сознания она отметила, что Брэди приблизился и в нерешительности стоит за ее спиной.

– Ее родители в Европе, но я сейчас приеду.

Марисса бросила трубку.

– Мне срочно надо в больницу!

– Я слышал! Я тебя отвезу.

– Я сама умею водить, – машинально возразила она.

– Я знаю, что можешь, но в этом нет необходимости, раз я здесь, – твердо сказал Брэди.

Кошмарное чувство, нагнетавшееся в душе Мариссы в течение всего этого вечера, усиливалось безликостью больничных помещений. Все кругом было стерильное, антисептическое, вся обстановка обеспечивала оптимальную чистоту и гигиеничность. Цвет в этих белоснежных комнатах присутствовал лишь на зачитанных чуть не до дыр некогда ярких страницах популярных журналов, которые были разбросаны в беспорядке по низеньким металлическим столикам, установленным в оконных проемах по торцам коридоров. Марисса машинально отметила сходство казенных интерьеров с лучшими комнатами своего роскошного дома.

– Марисса? – тихонько окликнул Брэди.

– Что?

– Сестра задала тебе вопрос.

– Ах, извините.

Марисса постаралась сосредоточиться на происходящем.

Сестра улыбнулась, выражая понимание.

– Я спросила, не можете ли вы сказать, какие болезни перенесла, начиная с детства, мисс Конвери.

– Боюсь, что я знаю далеко не все, – ответила Марисса.

Она потерла лоб, стараясь получше припомнить.

– Когда нам было по шесть лет, мы вместе переболели краснухой. В семь лет я заразила ее свинкой. Уверена, что с тех пор она не болела ничем серьезным. У нее было завидное здоровье. И сегодня она рассталась со мной в превосходном самочувствии. Она…

Марисса вдруг почувствовала, что вот-вот упадет в обморок, но на ее плечо вовремя легла рука Брэди.

– А вам неизвестно, нет ли у нее аллергии на какие-либо лекарственные препараты? – продолжала допытываться сестра.

– Нет, в этом я абсолютно уверена. Она всегда была совершенно здорова.

Не в силах долее терпеть неизвестность, Марисса жалобно воскликнула:

– Сестра! Как она?

– Пока ничего сказать не могу, – профессионально уклончиво ответила медсестра. – Но врач выйдет к вам с минуты на минуту и ответит на любые ваши вопросы.

Брэди стиснул локоть Мариссы.

– Мы будем в приемной, – сказал он сестре. – Пожалуйста, пусть доктор выйдет к нам.

Усадив Мариссу на коричневый диван, Брэди опустился рядом.

– Ничего не понимаю, – бормотала Марисса. – Как это могло приключиться с Сиси? Она же никому в жизни не сделала зла!

– С ней все будет хорошо. Ты должна себя в этом убеждать, – постарался успокоить ее Брэди.

– Но что же с ней могло произойти? Мы же видели ее всего час назад. На вечере она не выпила и бокала вина. И потом она всегда водила машину очень осторожно!

– Не все зависит только от нас, об этом необходимо помнить, – заметил Брэди.

К ним подошел доктор в белом халате. У него были темные, усталые глаза.

– Мисс Берриман?

Марисса вскочила на ноги.

– Да. Как состояние Сиси? Как себя чувствует Сесили Конвери? – поправила она себя.

– В данный момент она без сознания. Но рентген показывает, что череп не поврежден. Сейчас она проходит лечение от шока. Ее хирург еще не освободился, от него можно будет получить сведения позднее.

Марисса покачнулась, но сзади стоял Брэди, который вовремя поддержал ее.

– Хирург? Зачем ей хирург? – в панике воскликнула Марисса.

– Мисс Берриман, ваша подруга в критическом состоянии. У нее обширное внутреннее кровотечение.

– Но ее же прооперируют? И кровотечение можно остановить? И Сиси поправится? – спрашивала Марисса с суеверной, детской надеждой.

Врач медлил с ответом.

– У нее есть семья, мисс Берриман?

– Я уже говорила вашей медсестре, что ее родители в Европе.

– А вы знаете, как с ними можно связаться?

– Если нужно, я позвоню их горничной. Она должна знать.

– Тогда я попросил бы вас сделать это безотлагательно.

Марисса в ужасе смотрела на врача. Брэди взял ее за руку.

– Боже, неужели дела настолько плохи? – почти шепотом выдохнула Марисса.

Врач мрачно молчал.

– По-моему, ее родным необходимо как можно скорее приехать. А теперь, прошу меня извинить, я должен идти.

Брэди на минуту задержал доктора.

– Я надеюсь, когда появятся новые сведения, вы нам сообщите?

Врач кивнул и вышел из комнаты.

Марисса смотрела прямо перед собой, онемев от ужаса.

– Где же мой кошелек? Я должна позвонить Конвери.

– Ты не брала с собой кошелька. У меня есть немного мелочи, а для международного звонка ты можешь воспользоваться моей кредитной карточкой.

Последующие несколько часов промелькнули словно в тумане. Марисса дозвонилась до парижского отеля, где остановились родители подруги, и оставила для них сообщение. Она не сомневалась, что, получив его, родители Сиси вернутся первым же рейсом. Они поспешат. Ведь они такие заботливые и обязательные, как и их дочь.

Неловко присев на краешек жесткой кушетки, вся скрючившись, стискивая от волнения пальцы, Марисса представляла подругу лежащей на операционном столе, на грани жизни и смерти.

– Как она любила жизнь! – со слезами бормотала Марисса. – У нее в саду был шалаш. Мы всегда там играли. Иногда мы брали с собой кучу сладостей. И наедались, пока нам не становилось плохо. И все время хохотали до упаду.

Брэди поднес к губам Мариссы пластмассовый стаканчик с кофе.

– Выпей глоток, – приказал он.

Пригубив сладкого до приторности кофе, Марисса задумчиво, жалобно протянула:

– А она там сейчас лежит одна, бедная!

– Нет, не одна. Ты же здесь, с ней, – возразил Брэди.

– Но она-то этого не знает! Как ужасно быть одной! – Про себя Марисса подумала, что сама она – одинока навеки.

– Съешь это печенье, – попросил Брэди.

Марисса послушно откусила протянутое ей печенье, совсем не ощущая его вкуса, и уселась поглубже на кушетку. Брэди придвинулся поближе.

– Я, кажется, не рассказывала тебе, что Сиси просила меня поехать вместе с ней, чтобы помочь в организации вечера. Она хотела заранее все приготовить к аукциону. А я была настолько занята своими проблемами, что отказалась. Может быть, если бы мы были вместе…

– Ты лежала бы сейчас на столе в соседней операционной, вот и все, – спокойно сказал Брэди. – Ей от этого было бы ничуть не лучше.

– А вдруг…

– Не зацикливайся на этих «вдруг»… Старайся думать о хорошем, тогда оно и совершится…

Брэди осторожно обнял Мариссу.

– Расскажи мне еще о вашем детстве.

– Сейчас?

Марисса закрыла глаза и положила голову ему на плечо. Она вспомнила, как они вместе приходили на свидание с двумя парнями, уверяя кавалеров, что они сестры-близняшки. Это было весело. И Марисса пыталась вспомнить, в чем же заключалось веселье. Просто тогда они были другие – юные и беспечные.

Она задремала у него на плече, слабо улыбаясь далеким воспоминаниям.

А когда проснулась, сквозь оконное стекло пробивался серый призрачный свет утренней зари. Марисса осторожно повернула голову, чтобы посмотреть в лицо Брэди. Его глаза были закрыты, а дыхание было глубоким и ровным. Марисса подумала, что у него, должно быть, затекли руки, но он продолжал обнимать ее уже несколько часов подряд.

Марисса пребывала в забытьи почти всю ночь. Большую часть времени она даже не сознавала, что Брэди рядом. Он едва ли что-то говорил. Марисса вспомнила, что она, если не спала, болтала без умолку. Он кормил ее печеньем и поил кофе. Он был участлив, добр, он показал ей на деле свою любовь.

Благодаря ему ей не было одиноко.

Марисса закрыла глаза, размышляя над некоторыми истинами, которые стали ей открываться. Она вспомнила двух мужчин и две бури. Один мужчина бросил ее, а другой – спас.

– Мисс Берриман?

Марисса открыла глаза и резко вскочила.

– Слушаю вас, доктор!

Она машинально протянула руку к Брэди. Тот, как всегда, оказался рядом.

– Судя по всему, Сесили Конвери перенесла операцию удовлетворительно. У нас есть основания для некоторого оптимизма.

Марисса с облегчением вздохнула.

– Слава Богу! – с жаром воскликнула она.

– Предлагаю вам поехать домой и отдохнуть. Возвращайтесь вечером, когда Сесили отойдет от наркоза.

Слезы облегчения непроизвольно покатились из глаз Мариссы. Она и не пыталась их сдержать.

– Спасибо вам, доктор. Огромное спасибо!

Марисса повернулась к мужчине, который поддерживал ее все это время.

– Брэди, пожалуйста, отвези меня поскорее домой.

Стоя в холле своего дома, все еще в длинном вечернем платье, Марисса пристально вглядывалась в лицо Брэди. Он испытывал очевидную неловкость. Припомнив, на какой стадии находились их отношения, когда раздался звонок полицейского сержанта, Марисса вполне понимала напряженное состояние, вернувшееся к нему теперь, когда кризис миновал.

Пожалуй, он надеялся как можно скорее уйти из этого дома, заехать к себе в отель за вещами и вернуться в Арканзас.

«Неужели мне все-таки удалось разрушить его любовь?» Теперь она молила Бога, чтобы это было не так!

Не зная, как теперь вести себя, она смущенно посмотрела куда-то в сторону и нерешительно сказала:

– Брэди, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты был со мной в эту ночь.

– Я рад, что Сиси вне опасности, – заметил Брэди.

Марисса прикусила нижнюю губу. Брэди казался теперь таким далеким, как будто уже вернулся к себе в Арканзас.

– Ты голоден? – с надеждой спросила Марисса. – Я могла бы разбудить Лилиан, чтобы она приготовила нам завтрак.

Он покачал головой.

У Мариссы опустилось сердце, но она не сдавалась.

– Знаешь, у меня идея. Может быть, мне стоит сделать вторую попытку испечь вафли? Если ты будешь сидеть рядом и давать советы, я уверена, что справлюсь.

Брэди с удивлением воспринял ее предложение. Он вспомнил ее первую попытку, предпринятую в горной хижине. Тогда их связывали совсем другие отношения.

Прошлая ночь стала худшей в его жизни. Как он ни старался пробить ледяную скорлупу равнодушия, ему это не удалось. А потом произошел несчастный случай с Сиси, и он потащился за Мариссой в больницу, сознавая при этом, что она, вероятно, предпочла бы находиться там одна. Он оставался рядом, понимая, что половину времени она даже не замечала его присутствия. Марисса, словно улитка, укрылась в своем домике, из которого ее было невозможно извлечь. И в данный момент Брэди уже не знал, следует ли пытаться это сделать.

Сейчас он чувствовал, что ему пора взять тайм-аут: уехать в Арканзас, не торопясь все обдумать, может быть, даже взяться за работу… А там – время покажет.

Но почему вдруг она так настойчиво приглашает его на завтрак? Очевидно, из простой любезности. Или из благодарности, что он был рядом в трудную минуту… Вдруг он почувствовал, что его нервы – на пределе, и взорвался!

– Прибереги любезности для своих светских друзей, – выпалил он. – Не трудись разыгрывать передо мной гостеприимную хозяйку из чувства долга. Между нами слишком много произошло!

– Но я действительно хочу, чтобы ты остался, – сказала Марисса, огорчившись, что ее намерения оказались неправильно истолкованы.