Хотя есть темнота, которая меня притягивает. И она прямо на моих руках. Могу поклясться, чем угодно, такого со мной не было никогда. Никогда прежде. И точно знаю, что не будет. Подобное вообще случается крайне редко, когда кто-то врываясь в твою жизнь, делит её пополам, на до и после. Нужно быть слепым, чтобы не заметить это, и просто полным идиотом, чтобы беззастенчиво врать самому себе, и отрицать невероятной силы притяжение, и разумеется я им был. Больше же идиотов нет, правда? Надеюсь, я не настолько спятил, чтобы просто взять и отпустить. Да, я лучше сдохну в сожалениях, о своей ошибке, что может дорого ей стоить, сделаю всё, чтобы восполнить мощный по своей сути пробел, все что угодно, но чёрта с два я её отпущу. Это более чем невозможно. И вообще, меня вроде всё устраивает, не так ли?

Я уложив пятьдесят килограмм своего личного счастья, аккуратно стянул с неё джинсы, и футболку. Думал разбужу. Ага, её сейчас и танком не разбудишь, спит как убитая. Я зацепил взглядом, раскрытую ладонь, заметив странность. Волна прошлось по мне ставя волосы дыбом.

Я осторожно раскрыл вторую ладонь. Обе были испещрены тонкими линиями шрамов. Она определённо не единожды резала руки, но чтобы на столько… Я мгновенно прошёлся взглядом, по её коже, до самых пяток. Пара покраснений на теле, рискует стать синяками. Как так-то? Вот и попробуй разбери, толи в самом деле структура кожи такая, толи во мне проблема.

Оставив поцелуй на её губах, больше похожий на извинение, оставил Вику в комнате, досыпать отнятые часы, я, спустился вниз, на кухню.

Аля, порхая у плиты, в весьма бодром настроении. Разлив кофе по чашкам, придвинула мне одну.

― С добрым утром.

― С добрым. Спасибо.

― Да, пожалуйста.

Она сделала глоток и подозрительно уставилась в чашку. Досыпав сахара, посмотрела на меня.

― Слушай, Раф, а можно с тобой поговорить?

― Можно.

Хуже всё равно уже вряд ли будет.

― А, ты уверен, что в день, нападения на Инну, Тори с тобой была? ― спросила она осторожно.

― Конечно. ― я напрягся, осознавая, что вопрос-то задан не с проста. ― А, что?

― То есть, прям весь день?

― Ну, да. Почти. ― исправился я, вспоминая тот день и свой визит в больницу. ― Так, а в чём дело-то?

― Да, так… ― витиевато ответила, Аля. Она отпила кофе и слегка скривившись, вовсе отставила чашку в сторону. ― Мне кажется, что это была Тори.

Я обжёгся, потеряв бдительность к горячему напитку.

― Что?

Женщина вздохнула как-то недоверчиво косясь на чашку с кофе.

― Тогда все так быстро произошло, и было темно, никто ничего даже понять не успел. Костя, когда стал на днях всё это припоминать, анализировать, пришёл к выводу, что, для парня, силуэт был слишком… мал. Я боюсь, что… ― она не нашла в себе сил договорить.

― То есть, Керро, что может уголовное дело завести? ― решил я прояснить. Аля уткнула в меня озадаченный взор.

― Инна, на дочь? Да, Бог с тобой! Нет, конечно. Я понятия не имею по каким таким законам устроены их отношения, и как работают родительские инстинкты, у этой женщины, но всё не то чем порой кажется. Мало кто знает, но… не пойми меня неправильно, но Инна, любит Тори. Пускай по своему, какой-то неправильной удушающей любовью, но любит. И она реально как львица охраняя своё дитя, маниакальна в том, что касается жизни Тори. Она знает всё, каждый шаг. И тут только два варианта. Она либо совсем с ума сошла, раз могла сама это сделать. ― она замолчала обдумывая следующие слова.

― Либо? ― поторопил я. Опомнившись, словно мыслями находясь далеко от разговора, она моргнула пару раз и нахмурилась.

― Инна не писала заявления, оперативники Рената не ищут, но нам чисто для самых себя, придется доказать, что Инна спятила. Ведь в противном случае выходит, что Тори пыталась убить мать. ― закончила она осторожно. Я мгновенно прикинул временные рамки своего визита к врачу, это где-то пара часов. Как раз, в то время, когда напали на Инну.

― Думаете…

― Раф, что-то случилось между ними и очень давно. ― нетерпеливо перебила Аля, ― Керро, с опаской относится к дочери, реально с опаской и с какой-то… не знаю, как объяснить. Чтобы там не произошло, но Инна явно чувствует вину перед Тори. И чтобы не произошло, Тори никогда её не простит, это очевидно, она ненавидит Инну, у неё без сомнений найдутся мотивы, и если у неё не окажется алиби на момент нападения, то… ― она многозначительно стихла. Кажется она собиралась заплакать. Только этого не хватало… Я подался вперёд, облокачиваясь на стол.

― Эта женщина безумная.

Она согласно закивала.

― Да знаю я, знаю, Раф, но доказать подобное, не так-то просто. ― сказала Аля с раздражением, ― Заставить её пройти психиатрическую экспертизу, может только суд, но для этого нужен повод. Его нет. Информация, которую нашёл Коля, удалена из архивов. Даже если следователь сделает запрос, ответом ему будет тишина, понимаешь? Так же делал и Костя, стирая компрометирующие сведения о Тори. А вот если сделать запрос в штаты, по фамилии Хэнви, много интересного всплывёт. Плюс, мы точно знаем, что есть документ подтверждающий недееспособность Тори. Он может и заключён втихомолку, может и не по закону, по результатам фальсифицированной экспертизы, но он есть. И даже если Тори в самом деле пройдёт экспертизу, как думаешь, что она засвидетельствует? ― спросила она очевидное, ― Инна документом не пользовалась и не обнародовала, но в случае чего, он сыграет решающую роль.

Мой взор уткнулся в стрелки наручных часов. Когда она покупала их? Мы тогда в таком хаосе погрязли, у неё просто не было времени на это. Только если…

Я на мгновение зажмурился, крутя мысль в уме. Она могла купить их и сделать гравировку за пару часов? Да, могла.

― Есть алиби. По крайней мере я думаю, что есть.

― Это было бы замечательно. ― кивнула Аля, ― Да, и не вздумай, ей об этом говорить, сам понимаешь.

― Она не знает? ― удивился я.

― Я не стала пока ни о чём её спрашивать. ― она развела руками, ― Смысл? Нужно для начала выяснить уже наконец, что произошло.

Ну это вряд ли конечно…

― А она? ― поинтересовался я, с сомнением, ― Инна что не знает где её сын?

Аля пожала плечами.

― По крайней мере так она говорит.

Не может такого быть. Хотя может и не знать, всё это очень сложно. Женщина закатила глаза в потолок.

― А по фактам? Тори говорила, что видела его накануне.

Я поражено выпучил глаза.

― Видела накануне?

Как такое возможно?

― Да, но она могла обознаться, или…

― Ей могло причудится? ― закончил я с сомнением. Хотя, черт побери, ей могло. Шизофрения штука такая, и не такое может причудится. Люди годами живут в иллюзорном мире, имеют семью, карьеру, всё что угодно, а на самом деле ходят со стенами разговаривают.

― Камеры. ― прищёлкнул я пальцами, когда меня осенило.

― Ну… несмотря ни на что, записи просматривали. Но опять таки, силуэт нечёткий, явно только светлый цвет волос, и в кадр сам момент нападения не попал. Камера, отснимает по радиусу, понимаешь? Но Костя явно видел, как нападавший бросил нож.

― Постойте… несмотря не на что?

― Косте, ведь, и близко рядом с Тори нельзя находиться. Не знаю, даже чем это теперь выльется, надеюсь штрафом отделается.

― А вы показания давали?

― Только по этому эпизоду. Конечно же я не сказала, что Костя тут уже месяц почти живёт.

― То есть, фактически вы главный свидетель, всего что здесь когда либо происходило?

Она покачала головой.

― Если б всё было так просто… Когда я начала работать здесь, Рената уже не было, а Тори, уже была той, которою мы знаем, лишь с правкой на возраст. Единственное, что я видела своими глазами, и могу подтвердить, то, что осталось шрамами на её руках. И всё. Остальное, незначительные урывки, подозрения, как и подозрения, что, Инна довела её, лично я не на секунду не сомневаюсь в этом. Доведение до самоубийства, это статья, Рафаэль, но знать мало, чтобы доказать.


Время было почти семь. Я решил не тратить время в напрасную, и спешно допив кофе, взял Викину машину.

Мне потребовалось меньше часа, чтобы найти тот магазин и ювелира тоже. У Вики слишком яркая приметная внешность, чтобы её можно было не заметить, или забыть. Если расследование вдруг повернёт в эту степь, поскольку чёрта с два кто Рената найдет, этого вполне достаточно, чтобы Вика была вне подозрений.

Осталось самое неприятное, но это было необходимо. Хотя бы потому, что мне многое было совершенно не понятно. И только один человек мог дать мне ответы на ряд вопросов. И было только два человека, способных ответить мне. И на данный момент в досягаемости был только один. И этим человеком была мать Вики.

Я правда подозревал, что черта с два меня к ней допустят. Однако, я попал в эпицентр какого-то ЧП, в больнице, и в общей суматохе смог пройти мимо охраны. Правда я понятия не имею где она может быть, но вероятно в хирургии. Сдернув по пути у подвернувшейся прачки, халат с каталки чистого белья, прошёл на третий этаж. Благо больница не малая, и медсёстры на посту не особо-то внимательные. Вопрос всё ещё был открыт: где она размещена? Интенсивная терапия? Или уже перевели в обычную палату? Мне стоило поинтересоваться у Али. Ну по крайней мере я точно уверен, что она в платном отделении, без сомнений. Круг поисков постепенно сужался, а я переступил порог палаты и меня тут же обдало льдом. Холод, такой, словно кондиционер работает в режиме Арктики. Значит я точно не ошибся.

В подтверждение, женщина с пронзительно светлыми, кудрявыми волосами, средней длинны, полулёжа, отбивала по клавишам ноутбука. Женина до ужаса похожая на Вику. Или уж скорее Вика на неё. Её шею сковывала шина и система трубок простирались от капельницы к ней. Вокруг было не мало каких-то бумаг и документации. Для человека пережавшего нападение, она выглядела через чур бодро. Хотя, возможно это симптомы невротического возбуждения. Черт его разберёт…

Мимолетно посмотрев на меня холодным взглядом, она вернулась к ноутбуку.

― Рафаэль… ― кивнула она. Её слабый голос сильно хрипел, даже в полушёпоте, ― Тебя кто сюда пустил?

Взяв стул я развернул его и сев, свесил руки со спинки.

― И вам доброго утра. Я не отниму много времени.

― Рада слышать.

― У меня только два вопроса.

― Я вся внимание.

― Вопрос первый: Где Ренат?

На мгновение её руки замерли над клавиатурой.

― Это был не он.

― Вопрос не в том, кто это был. Где Ренат, вот в чём вопрос?

Вздохнув она посмотрела на меня, не выдав более ни одной эмоции кроме безмерной скуки и льда.

― Скажем так: его даже в России лет 8 как нет.

― И где же он?

― Я же говорю, не в России.

― Далеко упрятали, значит…

Она едва заметно покачала головой, насколько ей вообще позволяла травма.

― Что вам всем нужно от парня, я не понимаю?

Что ж, каюсь, это никоим образом не являлось секретом для меня. Интересовало меня совсем иное.

― Кто на вас напал?

Резко она метнула в меня бесстрастный взгляд.

― Рафаэль, не нервируй меня. Я говорю только то, что видела.

― То есть, подозревать дочь ― меньшее из зол?

Она сощурилась.

― У меня есть причины доверять своим глазам, так же как и у Вики есть причины меня ненавидеть. Но так или иначе, это была не она.

Я заставил себя снисходительно улыбнуться.

― Рад бы поспорить, вот только не с чем. Ладно, вопрос следующий: неужели вам мало?

Кажется мне удалось её удивить.

― Прошу прощения?

― Это не ко мне. ― возразил я, двусмысленно, ― Вам мало того, что уже было? Зачем нужен документ о недееспособности?

Она повела бровью.

― Поверь мне, это нужно ей, не меньше чем мне. И тебе кстати тоже.

― Серьёзно? ― усмехнулся, ― Это клетка.

― Верно. ― согласилась она спокойно, ― Это клетка. А что бывает если отрыть клетку? Птица выпорхнет и улетит, не так ли? Так вот если я уничтожу документ, случится следующее: Вика улетит. Вероятно в Америку, у неё двойное гражданство всё-таки, и родственники там имеются. Вероятно в пропасть, ведь как только она чувствует свободу, это начало конца.

― Да, конечно, ― процедил я задетый такой неприкрытой ложью, ― У вас нет права собственности на дом. Ваши права напрямую зависят от прав опеки, не так ли? Потеряете опеку ― потеряете дом.

Керро смотрела на меня как на недоразвитого. Под таким взором, клянусь даже профессор института нано-технологий не будет чувствовать себя иначе.

― Не позорь имя своего отца, Рафаэль, не будь глупцом. Мой годовой доход составляет симпатичную сумму с шестью нулями. В евро. ― она скептически ухмыльнулась, ― И ты действительно думаешь, что недвижимость проблема для меня? ― вернув внимание к ноутбуку, она стёрла любой намек на несерьёзность в своих холодных чертах, ― Проблема в том, что она ― не я. В том положении где я принимала даже то, что было неэффективным, убивало меня, и всех вокруг меня, она бы и недели не выжила. Она и при адекватном-то лечении не будет всю жизнь терпеть терапию. ― женщина устремила на меня авторитетный взгляд, ― Она не принимает препараты уже сейчас, а дальше что? ― осведомила она многозначительно. Я, клянусь, в осадок выпал от такого заявления.