Алёна Лепская - Анафема в десятый круг

― Это что за хрень? ― пробормотал мужчина дезориентировано моргая, следя за улетающей птицей. А вот я кажется знаю.

― «Пляска смерти».

Однажды слышал, как её Сашка играл, да и не только, и сам я её пытался сыграть эту мелодию, но только лишь фрагмент на скрипке. И не посреди ночи. Мы переглянулись, и молча подорвавшись умчались в гостиную. Я вмёрз в пространство на пол шаге, наблюдая за невообразимо скорым скольжением изящных тонких рук по клавишам. По моей коже, дрожью пробежал целый табун мурашек. Я обомлел и потерял голос, сообразив в чём дело.

Она спит.

Чёрт побери, это жутко. Жутко чарующе, жутко прекрасно, просто жутко! Клянусь, меня даже затошнило, не отвращения, нет. От волнения! Такое со мной случалось лишь однажды, когда я впервые ступил на большую сцену.

Костя казался спокойным, явно не впервые столкнувшийся с этим. Расслабленно подойдя, он облокотился на рояль, скрещивая ноги в лодыжках и руки на груди. Выдержка этого мужчины поражала. Белый ворон, переминался с ноги на ногу, на белом глянце рояля. Он был безразличен к Костиному татуму, приземлившемуся рядом. Для глубоко спящего человека, её действия, игра, всё ― было отточено до совершенства. Вопрос заключался лишь в том, как? Как чёрт возьми это работает?

И если через парасомнию, она передаёт подавленные чувства и мысли, то что же такого таится внутри неё там, о чём она не говорит вслух, что по сей день её душит? Вот она пропасть, во всей её ужасающей красе, разверзлась прямо на моих глазах, смертью танцуя в роскошном спектре декадансов и крещендо.

― Камиль Сен-Санс… ― пробормотал Костя, когда я подступил ближе. Это было просто невозможно, настолько невозможно, что это пугало до чёртиков.

― «Пляска смерти», написана для двух, роялей. ― прошептал я поражённо, вспомнив как Сашка говорил об этом, ловко срывая эту мелодию с клавиш. Я был не в силах оторвать взгляд от пляшущих пальцев по черному и белому, казалось искры могли разлетаться от касаний. Вопреки всему, девушка играла без отступлений, преодолевая какой-то воистину сверхзвуковой барьер в движениях. Сашка вне сомнений грёбаный музыкальный гений, но полагаю, даже он был бы в чёртовом шоке, если бы увидел это.

― Почему вообще именно рояль?

― Я не знаю. ― ответил Костя пожав плечами, ― Я на клавишных не играю, у меня их нет. Но у меня, она рисовала. Правда если бы ты хоть раз видел, как она рисует…

― Видел. ― кивнул я завороженно, осторожно сдвигая пелену волос, чтобы заглянуть в её лицо. По её лицу скользили слёзы, скользили по маске крепко спящего человека. Но лицо её не было умиротворённым, её сон был тяжёлым, черты лица напрямую говорили об этом, трепетанием ресниц, хмурыми бровями и сильно стиснутыми зубами. Создавалось чертовски верное впечатление, что она сдерживает крик, и я даже вообразить себе боюсь, что снится ей сейчас, но чтобы это ни было, ему подходит только одно определение ― кошмар. И сдержать желание разбудить её от этого кошмара, невыносимо сложно.

― Видел? ― изумился Костя, когда я посмотрел на него, изумление оказалось сплетением сомнения и ужаса. Он на мгновение взглянул на Вику и моргнув осторожно посмотрел на меня, ― Я имею в виду, не что, а как именно, она рисует. ― он немного улыбнулся, но в улыбке не было ни капли веселья, она была насквозь нервной, ― Просто, если бы ты хотя бы раз это видел, тебя бы сейчас здесь не было. ― процедил он настороженно, качая головой, и более чем многозначительно на меня смотря. Я ничерта не понял, и решил уточнить что собственно вызывает у мужчины эту вымученную паническую улыбочку.

― Почему, это?

Костя, слегка скривился, втянув сквозь зубы воздух.

― Она пишет на холсте, когда бодрствует. ― произнёс он деликатно, проверяя каждое своё слово. Я забеспокоился от этого. В чём дело?

― Во сне ей не нужен холст, Раф, и краски ей не нужны.

― В каком смысле? ― нахмурился я пытаясь въехать в скрытый смысл, что Костя пытался вложить в свои слова, но никак не мог уловить суть.

― В прямом. ― кивнул он медленно, ― Блуждая во сне, она пишет исключительно алым.

Пару секунд я откровенно тупил, просто не понимая, почему это должно иметь такое огромное значение. А потом кровь отхлынула от моего лица, впиваясь ледяными клешнями ужаса, когда осознание вышесказанного сполна снизошло до меня. Я шокировано потерял свою челюсть, не в силах поверить в услышанное.

― Что?…

Мужчина неопределённо пожал плечами, и вздохнул,

― Сложно сказать, но вероятно, что видит, то и отображает. ― он подумал мгновение, окидывая Вику, взглядом, ― И я бы точно не хотел оказаться там, где она блуждает.

И едва ли это не так, я не имею не малейшего сомнения, ведь наблюдая сейчас, за этим изощренно прекрасным ужасом, я предельно чётко осознал, в два удара.

Раз: Я потерял свою чертову бдительность. Керро оказалась права. Если Вика и пьёт препараты, то они не работают, а значит диагноз неверный, это теперь более чем очевидно, сейчас. Но если она их не принимает, то в этом скорее больше хорошего чем плохого. Неправильное лечение, способно усугублять ситуацию. Проверено на личном опыте.

Два: Мы движемся скользя по оголённому лезвию, над прорастью в грёбанной ржи паря в темноте. В её непроглядной темноте. Так близко друг к другу, но всё ещё порознь. Она ведь даже словом не обмолвилась, что от лечения ей стало хуже! Ни слова не сказала, хотя я неоднократно интересовался, чёрт побери! Мне нужно знать, что она чувствует, внутри себя там. Там, где нет меня. Но эта пропасть мне не подвластна, жизнь увы не грёбанная сказка. Я не очень хорошо знаю, по кому принципу движется она, даже о её религии, найти хоть какую-то точную информацию, как оказалось, совсем не просто. Но принцип астрологии в нём явно присутствует, и концепция круга бесконечности мне почему-то чертовски по душе. Но так или иначе, очевидное, остаётся очевидным, как ни крути. Она ― Весы, что невесть по каким законам, и что именно, взвешивают внутри себя, порой откровенно шокируя своим вердиктом. Ворона, а Вороны никому так просто не раскрывают своих тайн. Она лишь слегка приоткрыла этот занавес для меня, но так и не раскрылась передо мной. Вот только если уж на то пошло, я в первую очередь не Сокол. Я ― Овен. Надо ли говорить, что я упёртый как баран? Следовательно, всегда добиваюсь, того, чего я хочу. Практически любой ценой, такой уж я есть. И всё, чего я хочу, это лишь увидеть наконец её на свету, но она упорно прячешься от меня наедине во тьме.

Я думал, что способен сорвать эту маску насовсем, но это как оказалось невозможно. И виной тому, не она даже, а я, ведь только в её глазах я был ангелом. На самом же деле, я был ангелом, что небом изгнан был. Моя мама определённо не угадала с именем для меня. Я не ангел, и не жду её, стоя на свету от нимба, ведь его нет, не существует. Зато существует не мало моих пороков и тайн, которым ни в коем случае не стоит выходить из мрака.

Но всё равно продолжаю верить, что когда-нибудь мы преодолеем это препятствие ― вот собственно и вся моя религия.

В гостиную спешно влетела Аля, впопыхах завязывая пояс халата. Она на мгновение растерялась увидев нас.

Медленно подойдя к Вике, женщина взяла её за запястье, в момент, когда пальцы напряжённо замерли положив последний аккорд.

― Тори? ― голос женщины дрожал, но странно, ― Пойдём… ― она потянула Вику за плечи и она поднялась на ноги, отпуская педаль рояля. Это странно похоже не… страх. Это, не волнение, Аля боится её. Почему? Апатичная маска боли, на лице девушки цепляла и жалила меня.

― Что будет, если её разбудить?

Альбина пронзительно посмотрела на меня, осторожно заставляя Вику отойти от инструмента, и направляя в мою сторону.

― Лучше не делать этого.

Вика шла ко мне. Спала, но шла. Это было страшно, и… я не знаю, это было пугающим, это могло вызвать дрожь и ужас у меня. Я держался из последних сил. Костя оттолкнулся от рояля, о чём-то глубоко задуманный.

― В лучшем случае, у тебя это не получится её разбудить. ― сказал он не смотря на меня. Я со всей возможной аккуратностью, перехватил Вику на руки, когда она почти уткнулась в меня на своём пути. Она содрогнулась, но не проснулась. Её голова легла на моё плечо, пряча от меня черты её лица. Я оглянулся на Костю, задумчиво рассматривающего клавиши рояля.

― А в худшем?

― Испугается, на оборону нарвётся, не вывезет и всё. ― он посмотрел на меня.

― Что, «всё»? ― не понял я.

― «Всё»― в смысле, она «сбежит в болезнь». ― пояснил мужчина.

― А Керро хоть раз это слышала?

― И не раз. ― ответила Альбина, отбирая виски у Кости, выразительно смотря на него упрямым взглядом, ― Бывали моменты, когда Инна запрещала мне мешать Тори, когда она играет. Ведь она и до утра может играть если не остановить.

Пару раз моргнув, я заметал взгляд между, Алей с Костей, силясь понять.

― Но… зачем?

― Она слушала. ― ответила Альбина, с видом словно погружалась в какие-то воспоминания. И они не были радужными, уж точно.

Костя получил по руке, в попытке вернуть себе бутылку Джека и вскинул руки нехотя капитулируя. Он саркастично на меня посмотрел через плечо.

― Понимаешь теперь, почему я один жил? ― шепнул он заговорчески. За что удостоился строгого взгляда.

― Смолов, не нервируй меня.

― Вот, пожалуйста, теперь всякие вредные скво, посягают на мою огненную воду! Дожился…

Раздражённо закатив глаза, женщина подтолкнула его в плечо, подгоняя вперёд.

― Шуруй, давай, спать и не разглагольствуй, индеец.

Невольно ухмыльнувшись этой картине, недовольного подростка плетущегося по коридору, и поясничная, в виде Кости, вернул некоторых блуждающих во сне особ, в комнату. Вернул и столкнулся с проблемой. Стоило попытаться, уложить её обратно в постель, как она намертво вцепилась в меня, с силой вонзая ногти в шею и спину, что-то невнятно пробормотав сквозь пелену сна. Хапнув воздух от неожиданности такого манёвра, не удержал равновесия, рухнул вместе с ней, замерев в миллиметре от её лица, успев найти опору на руках и одном колене. Тонкий, сладкий запах от её волос, разметавшихся кудряшками по подушке, окутал меня полностью, отзываясь напряжением во мне. Очень кстати, ничего не скажешь… На мою удачу, она лишь глубоко вздохнула, но не проснулась. Да, уж разбудить её и вправду проблематично. Хотя, при иных обстоятельствах, я бы очень даже не отказался от её пробуждения, поскольку спящая, она была чертовски соблазнительной. Её руки расслабленно соскользнули с меня, и нашли огромную панду. Вика, заключила её в тесные объятья, буквально обернувшись вокруг игрушки. Вот именно такие моменты, выдают в ней ребёнка. И во мне пожалуй тоже, ибо ревновать к игрушечной панде, как минимум идиотизм.

Подумав мгновение, решил, что, пора бы отвоёвывать свою территорию, у плюшевого захватчика.

Стянув через голову, футболку за ворот, осторожно пробрался к Вике, и потянул плюшевого конкурента за лапу, вытаскивая из тисков хрупких рук. Причём, тиски от этого слабее вовсе не были. И вообще, если бы медведь был живой, то думаю уже бы не был. Так, что он мне ещё спасибо скажет за это.

Как только моя голова коснулась подушки, я фактически полностью заступил в роль панды, обхваченный всё по тому же принципу.

― Раф…

Блуждая по её лицу, я прислушался. Вика что-то ещё сказала, полу-шепча, но я смог лишь различить своё имя. То как оно звучало одним только слабым шёпотом поселило тяжесть во мне. Это имело невероятный эффект, её голос… мог укутывать и не всегда, далеко не всегда это было теплым покрывалом. Порой это душило, в зависимости от интонации. Уткнувшись в светлые локоны, я просто позволил сну унести меня.

Раф

― Успокойся ладно? ― осадил меня Гетман, ― Я конечно же сделал запрос.

Его взгляд поверх очков оторвался от меня и вернулся к просмотра бумаг. Он был намного обеспокоенное чем показывал. Серые стальные глаза метались по строчкам на листах.

― Всё не так просто, понимаешь?

― Каким образом? Вы здесь мозгоправ ― не я.

Перебрав пальцами по поверхности стола, он отложил бумаги и встав из-за стола, подошёл к стеллажу усыпанному книгами.

― Просто это совершенно отличные процессы, отличные от её диагноза, но как ни странно они каким-то образом перекликаются. Это неожиданно даже для меня, ведь это было в рамках исключения, а не подтверждения, из-за…