Как, чёрт возьми, с края башни,

   Я сбросил свою душу в прямо небеса?

   Чувствую, и катарсис и боль только для…

   Я разбиваюсь и взлетаю только для тебя!

   Крылья, только для тебя…

   Ты другая…

   Ты можешь услышать, но ты не узнаешь меня!

   Ты можешь видеть, но не касайся огня!

   Ожидала ли пришествие меня?

   Сможешь ли ты скрыться от меня?

Странно так… он словно поёт и играет каждый раз иначе, чем прежде. Сильный, красивый, магический голос. Ласкающий слух, обволакивающий, манящий и в то же время проникновенно терзающий, словно в ночи крадущийся к жертве хищник. Я тоже могу подстраивать и менять тембр своего голоса, могу управлять им, как мне угодно. Но он кажется делает это не думая, просто не задумываясь сливается с композицией. И от того, каждая звучит по особенному. И никогда не повторяется, всегда по разному, но между тем, сохраняет этот неповторимый многогранный стиль, в котором он сочиняет. Его талант кажется не знает границ. Сколько интересно он ещё сможет написать, и не замкнуть этот бесконечный творческий круг в какой-нибудь идентичной точке? Невероятно просто.

Он завороженно наблюдал за мной, в фрагменте соло. Его взгляд медленно скользил по грифу Гибсона, в контрасте с высокой скоростью моих движений. Он что-то произнёс одними губами. Глаза цвета чистейшего тёмного сапфира, захватили мой взгляд. И кажется он не дышал. Я могла бы подумать, что он восхищался мой, не меньше чем я им. В этом была особенная грань наших отношений, музыка была высшей точкой восприятия, совершенно недосягаемой для всех кроме нас. Высота поющая в унисон.

   ― Раскрою крылья только для тебя!

   Я другая…

   Могу услышать, и не разгадать тебя!

   Мне не нужно видеть, касаясь огня!

   Ожидала ли пришествие я?

   Смогу ли я скрыться от тебя?

   ― Я чувствую, что пора бежать!

   Но ты другая…

 * * *

Рано утром Раф уехал. И всё завертелось. Реально завертелось, закрутилось. Мне даже было жалко его. Он разрывался между, делами и мной. Много пил кофе, и часто звонил. Кажется он и раньше так делал. Точно-точно, он частенько прогуливал школу. И если раньше он просто так это делал, то теперь не просто. Однажды он признался, что он страшно устал, но всё наладится. Просто именно сейчас он был нужен Ярэку. Я не совсем поняла, зачем всё это нужно. Раффи помогал брату, а я… Я просто сильно скучала. Нет, правда, очень. Хотя неделя вовсе не пролетела очень быстро в этом хаосе. Словно и не было её. Время тянулось мучительно долго в его отсутствие, и стремительно мимолётно когда он был на том конце Скайпа, или телефона. Но я почти не замечала ничего вокруг. И очень-очень зря. Правда тогда, я ещё не знала об этом.

Всё началось с приёма у дока, на следующий день, когда уехал Раф. У меня дома. Почему, он делал это я не знаю. Я солгала, что забыла, поэтому пропустила приём. Я боялась спалиться и отказалась от терапии, но она всё равно меня догнала. Мы сидели на чердаке, в моей студии, я старалась не выдать себя. И тут вдруг, он задаёт вопрос от которого я впала в ступор.

― Чего? ― поразилась я, ― К каким ещё… детям? Вы это к чему вообще?

Как я отношусь к детям? Как ребенок может относится к детям? Что за вопрос вообще?

― Просто ответь мне на вопрос. ― спокойно попросил Гетман.

― Я не думала об этом. ― призналась я сходу. Ну не думала я. Это вообще не то о чём мне стоит думать по моему.

― Подумай сейчас. ― предложил он, ― Какие эмоции это вызывает?

Какие эмоции… Какие?

― Мм-м… страх. ― я сама не ожидала такого ответа. Но вообще-то да. Я боюсь. Чего не знаю, но точно боюсь. Панически прям.

― И всё? ― переспросил док, задумчиво, и даже расслабленно, ― Может отвращение, или непонимание…

― Что? ― я удивилась мягко говоря, ― Нет-нет. Ничего такого. Отвращение? ― я недоуменно посмотрела на мужчину, ― Боги, нет конечно. Просто…

Ну, что вот, просто? Не знаю я. К чему этот разговор вообще?

― Не понимаешь их желаний, не знаешь, что с ними делать ― это вводит тебя в ступор? ― предположил он, а точнее догадался.

― Думаю… да. Хотя… не совсем. ― передумала я вдруг, ― Чё там понимать собственно? Все дети по идее с одного со мной Марса, понимаете? Сами говорили, что я сама… того. Ребёнок в смысле. Думаю я знаю, чего они хотят. Они хотят… всё. И сразу. Немедленно.

― Какие они по твоему?

Нет, ну один вопрос хлеще другого. Чего он хочет я не пойму? Ладно, буду отвечать. Если заткнусь может понять, что я не лечусь таблетками.

― Ну-у-у-у… ээ… Дети милые, невинные, несмышлёные, беззащитные, но они эгоисты. Не потому что плохие, а потому что… не знаю… не понимают наверное, не знают всех эти рамок морали нравственности, этикета. Они честные. Да, именно честные. Они не подстраиваются под социум. Это социум подстраивает их под себя, подменяя игры и воображение, на притворство и рациональный расчёт. Дети чаще гораздо мудрее взрослых. Они легко смотрят на будущее и не оглядываются на прошлое. Дети ― единственные, кто умеют жить настоящим.

Док поправил очки, медленно кивнув.

― Виктория, ответь, ты боишься детей из-за риска наследственности, или ты боишься ответственности? Или ты просто не любишь детей?

― Я не то чтобы их не люблю, нет. ― опровергла я, ― Дети цветы жизни и всё такое, вот только с моими проблемами, это цветы на моей могиле, понимаете?

Он снова кивнул, более уверенно.

― Значит ответственность тебя страшит больше?

― Конечно. Ведь риск наследственности это тоже своего рода ответственность. Ты передаёшь свою болезнь по генам, а между тем несёшь стопроцентную ответственность в случае если риск оправдывается, если ребёнок унаследует твою болезнь, виноват не он. Ты виноват. Или если твоя болезнь, твоё неадекватное поведение скажется на развитии ребенка…

Его взгляд стал вымученным, грустным даже.

― Что? ― забеспокоилась я, ― Я заблуждаюсь опять, да?

― Нет, это правильно. ― он снял очки, и ущипнул себя за переносицу, ― Правильно, Виктория. Просто… Из тебя вышла бы прекрасная мать. Значит всё в целом в порядке?

Мужчина вернул очки на место. Я же кажется потерялась во времени и пространстве. Что он простите сейчас сказал? По моему, у меня слуховые галлюцинации. Да, точно. Он не мог этого сказать, он же не сумасшедший, это я его клиент.

― Да. Просто, мне не нравится, что… что он скрывает что-то.

― Угу. Хорошо, ты главное не волнуйся. Ведь это временная мера, насколько я понял? Он обещал, что всё объяснит?

― Такое впечатление, что вы знаете о чём речь.

― Вероятно. Могу лишь сказать, что, это не то о чём тебе стоит переживать. Главное не волнуйся, ладно.

Психолог внимательно смотрел на меня.

― Честно признаться Виктория, лимит твоих шансов, не бесконечен, так что я вынужден задать этот вопрос снова. За что ты казнишь себя?

Ну вот опять.

― Я не знаю. Я во многом облажалась.

― Самое сложное, это уметь прощать Тори. Есть что-то такое, за что ты не можешь себя простить, уже столько лет.

― Я не знаю…

― Мы встретимся на следующей неделе, хорошо? ― он реально очень внимательно наблюдая за мной. Я занервничала, но улыбнулась,

― Конечно.

После его ухода я ломала голову, над странным вопросом. Как я отношусь к детям? Я сама не знаю. Дети… зачем он об этом заговорил вообще? Может он из-за Рафа, об этом спросил? Ну больше вообще-то не из-за кого и не из-за чего. Может Раф сообщил ему о своей интересной форме склероза? Всё-таки о такой штуке как защита, он кажется забывает в первую очередь, и шибко часто. Подожди-ка…

Мой мир замер. На мгновение я потерялась. Ещё мгновение, и я выпала в осадок. Ужас расцвёл во мне, в ускоренном режиме. Я перелистала календарь в голове. Кажется я потерялась в днях. Кажется я…

Он что думает, что я…

Я убью его.

Нет, клянусь, я его придушу, если вдруг увижу две полоски. О, Господи! У меня задержка, почти полторы недели! А что я буду делать, если… Так! Стоп! Тормозим, немедленно мысли. Не надо меня запугивает раньше времени! Ничерта не ясно, а уже хренова паника!

Я в панике. Реально в панике. Техники дыхания… позитивные мысли. Я ведь не бедная, что-нибудь придумаю. Мне ведь не нужно переживать о таких вещах как… на что содержать, чем кормить и прочее… Старик мой будет в шоке. Я сама в шоке! В чертовом ауте просто! Мне нужен блокатор. А вдруг мне его нельзя? Я не смогу пить препараты. Не то чтобы очень хотелось… как я собираюсь справляться со своим дерьмом? Я успокоилась только спустя час, когда вернулась из аптеки и тест оказался отрицательным.

Однако мысль так и осталась в голове. Почему Гетман, заговорил со мной о детях? Если я не беременна… а я Слава Кайоту, не беременна! То, зачем? Он же никогда вообще не трогал моё будущее по пустякам. Значит вопрос этот не простой. Причём не о карьере, браке, или ещё, там, о чём глобальном, а именно о детях!

«Из тебя бы вышла прекрасная мать…»

И эта потайная грусть в его глазах… Словно сожаление. О чём? В чём, мать твою, дело, мм?

Из меня бы… Выходит он и сам сомневается в этом? В том что у меня вообще будут дети, так что ли? Ничего понять не могу. Каша в мыслях, подернутая шумом, заставили мою многострадальную голову болеть.

И как я интересно к этому отношусь? Честно? Не интересно. Я вообще никак к этому не отношусь. Мне всё равно, будут у меня дети или нет. И лучше, чтобы их не было. Моя дерьмовая наследственность, да плюс его наследственность и наши дети стопроцентные психи, никакой генетики не нужно чтобы догадаться. И сдаётся мне я поняла в чём дело. Видимо Раф имеет ничем не отличные от моих мысли на сей счёт. Он же наверняка в курсе, что от наследственности никто не застрахован. А мы особенно! Это он что ли от меня скрывал? И почему я должна была уходить от него? Из-за того, что он детей не хочет? Вот идиот, а. Столько нервов мне вытрепать этой сраной загадкой, и всё почему? Потому что он не хочет детей! Нет ну нормальный, нет? Вообще не очень. Я аж рассмеялась, а Аля подозрительно на меня покосилась, проходя мимо моей комнаты с корзиной белья в руках.

Следующим днём Сола утащила меня в кино с Мишей и Коляном. Отпедалить не вышло, и даже моя светобоязнь на неё не повлияла. Вообще-то мне правда очень тяжело переносить подобное. Тёмный зал, яркий экран… Я как абсолютный мудак, сидела в зале в солнцезащитных очках. А что ещё мне оставалось делать? Иначе бы в этом не было бы ни капли смысла, я бы видела белое зарево и больше ничерта. Однако я не могла не заметить, что когда я пила стабилизатор настроения, этот ослепляющий эффект был гораздо слабее. Однако, убийство мозга этими пилюлями в мои планы точно не входит.

Мы нашей дружной компанией, обоюдно проголосовали за американскую комедию, ну так чисто поржать. Хотя зная Солу, она бы предпочла ужасы, Миша триллер, а Колясик какой-нибудь боевик с отборными нереальными драками и убойной стрельбой. А я… я бы тоже ужасы посмотрела. Но не такие банальные с кровавым месивом, такие мне не интересны, а какой-нибудь ужастик типа «Астрал» или «Улики». Или может классику вроде «Сияния». Но всё же сошлись мы на комедии, запаслись колой и попкорном, и провели полтора часа в диком хохоте, над нелепыми персонажами их, глупыми ошибками и тупыми поступками.

А ещё мы закидали друг друга попкорном когда аргументы в маленьком споре закончились. В своё оправдание апеллирую: Колян первый начал! Конечно же Колясик был в курсе этой недавней вспышки в сети, на тему высказывания Люция, ну или как там его, солиста в смысле «Девятого Круга». Он видите ли, Колян то есть, считает, что рок-группа «9 circle» застрахована от всякого рода распадов и она мол вечная. Прикиньте, да? Ничто не вечно! Я ясно дала ему это понять. И что значит застрахована? А если разногласия какие в группе, или умрёт кто, да все они рано или поздно приберутся, как и любой нормальный человек. Все умирают, так или иначе. Сола в поддержку мне, припомнила «Конец для всех один.» Миша встал на сторону Коляна, мол рокеры гении, и они до гробовой доски будут рок сцену качать! Нет, я пробовала конечно, но у меня не получилось, представить фронтмэна ихнего дряхлым стариком гроулещего под жёсткий дет-металл. Это смешно просто. Короче в итоге мы передрались попкорном и нас контролёр чуть из зала не выставил. Мы обещали, что больше не будем, и приткнулись в тряпочку. Но попкорном всё равно втихушку кидались.

Потом решили, что надо бы и подкрепиться, и решили сходить в пиццерию. Выходя из кинотеатра, Колян резко метнул взгляд куда-то в сторону,