Однако у меня уже были фигурки ворона, медного медведя и кольцо в виде свёрнутой змеи. Правда это кольцо мне только что на мизинец. Обновление, исцеление, борьба.

Я отцепила колечко от браслета и попробовала одеть его на мизинец, и оно украсило его. Хм, мне было четыре когда Рэйвэн подарила его. А значит этот диалог-предупреждение тоже был именно тогда. Почему предупреждение? Именно в моём сознании он воспринимается именно так почему-то. Четыре. Родители развелись когда мне было три. Значит отца уже не было с нами, он был в штатах. Я уставилась на сову с изумрудными глазами, на моём браслете. Софа. Я скучала по отцу, она намекнула мне почему он такой, какой есть. Намекнула на Машу ― первую его жену. Тогда в пять лет я конечно же не могла этого понять, я поняла позже.

Луна. «Она осветит мой путь.» Это последнее что подарила Рэйвэн. Она умерла когда мне исполнилось шесть. Именно этот год был переломным. Он пустой. В смысле… пустой. Воспоминаний об этом возрасте, просто ничтожно мало. Только самые яркие наверное.

Что я помню? Что окружало меня?

Домик на дереве. Миша с Коляном. Ренат… я не помню его. Я знаю, что он был, я помню это ощущение его присутствия, но вспомнить не могу. Черные глаза. Седые длинные волосы. Бритва…

Бритва. Ренат учил меня пользоваться опасной бритвой. Мне было шесть, я точно знаю, что мне было шесть лет тогда. Он не мог делать этого сам. Но почему?

Я усиленно пыталась оживить в памяти то единственное яркое воспоминание о нём и бритве. Почему он не мог пользоваться ей? Почему он вообще пользовался опасной бритвой, если мог бриться обычным станком? Но он не мог. Я не вижу его рук в этом воспоминании, они скрыты. За спиной.

В голове пронёсся его голос, надрывный, отчаянный, низкий. Он кричал. Кричал на неё. На Инну! Они ссорились! Ссорились сильно на эмоциях!

«―…и не ты, никто не может! Ясно? Захочу и уйду! Хватит с меня этого!

― Сейчас же успокойся, не смей голос на меня повышать! Где бы ты был если бы не я?!

― Ты мне никто, поняла?! Ещё раз прикоснёшься к ней, и я за себя не ручаюсь! Она ребёнок, чёрт тебя побери! И руки от меня убери!»

Меня затошнило, я поняла почему. Он защищал меня. Он определённо мог терять контроль, если его хорошенько допечь. Он не принимал тогда лекарств! Вот почему, он мог вспыхивать! Именно после этого Керро сломала обе руки. И кажется, не сама. Это не являлось самоповреждением, но и случайностью это не было! Она упала с лестницы, это он в пылу ссоры толкнул её, и она упала! Ай, да братка, ай, да Ренат! Вот вам и тихоня. В тихом омуте как говориться…

Это было очень ярко и ясно сейчас. Я могла вспомнить это и удержать, я могла развить это. Я могла вспомнить театр. Так он отвлекал меня от грусти, театром теней, и я прекращала плакать.

А потом это изменилось. Шизофрению её не лечат, её только подавляют. Она принудила его к лечению. Он замер, мне знакомо это чужеродное ощущение, когда препараты подавляют твою волю. Вот почему он стал таким, и где же он сейчас? Я даже не знаю сколько ему было лет! Знаю, что он был старше, но адекватно оценить его возраст просто не могу! Но раз уж парень брился, значит явно был взрослым. Во сколько вообще парни начинают бриться? Во сколько Миша начал бриться? Не знаю. В жизни не видела растительность на его лице. А Раф? Ну это отдельный разговор. Он как старик мой ― утром побрился, к вечеру оброс. И Ярэк походу из той же истории. Но тому хотя бы 24 года уже. А Рафу 18, а буйство растительности на лице на все 24. Как так жить вообще?

Раф говорил, что знает Рената. Но откуда? А он? Что с ним теперь, где он? Жив ли он?

Вообще-то на днях мне приснился очень странный сон. Ну как на днях… недели две назад. Наверное. Он снился мне. Мне снился Ренат. Не могу сказать, как он выглядел, я видела его со спины. И он не хотел поворачиваться ко мне. Он просто стоял, и вокруг было темно. Высокий и сереброволосый. Я подошла и хотела прикоснуться к нему. Я замешкалась, не зная, могу ли я положить руку к нему на плечо, или нет. Немного обернувшись, оставляя лицо в тени, он сказал:

«Можно…»

Я положила руку к нему на плечо, и спросила:

«Это правда ты? Ты мой брат?»

Ренат ответил:

«Нет.»

Я хотела спросить почему он так говорит, ведь я видела его, это был он, я чувствовала, что это именно он, но почему-то спросила:

«Почему я не видела тебя так долго?»

«Потому что я не хотел»

Я спросила Рената:

«Ты не хотел меня видеть? Я обидела тебя?»

«Я не хотел, чтобы она видела меня.» ― он положил свою ладонь на мою руку, на его плече, ― «Ты освободила меня.»

«Освободила? Где ты? Где ты сейчас? Что с тобой?»

«Не тревожься, маленькая луна, она знает.»

Я потом он отошёл и моя рука соскользнула с его плеча.

«Что знает? Кто она?» ― спросила я и мой сон стал тревожным, и страшным.

«Она знает, что Ренат умер.»

Я спросила его:

«Ты умер?»

Он обернулся, и ответил:

«Ренат умер.»

Его горло сочилось алой кровью.

Я испугалась, но не могла проснуться. Ренат ушёл во мрак, а я осталась совсем одна, и не могла уйти. Просто не знала куда мне идти в этой непроглядной тьме. Я звала Рафа, я помню, что во сне звала его, он не пришёл. Но я слышала его голос и шла на его звук, сквозь темноту, даже не зная куда, но я шла.

Я проснулась в тот день четко в его объятиях, без понятия как это получилось.

Сейчас я вспоминала этот сон, и не могла отделаться от мысли, что сон не был простым. Неужели Ренат и правда умер? Но когда? Где его похоронили? Мне кажется я заплакала.

Пространство кафе мелодично разрывала Rest in Pieces, группы Saliva.

Меня разрывало изнутри.

Конечно название песни принято переводить как «Покоиться разбитым вдребезги.» Однако название песни созвучно широко распространённому выражению «Rest in piece» (RIP), означающему «Покойся с миром».

   «Посмотри на меня:

   Моё восприятие глубины, должно быть, снова сломана,

   Ведь боль от этого сильнее:

   Она не прошла со временем,

   Это только что выстрелило мне в спину…»

   Не найдёшь ли ты в своём сердце силы

   Сделать так, чтобы эта боль ушла,

   И позволить мне покоиться разбитым вдребезги?

И тут до меня дошло.

Руки!

Если что-то шло не так, она связывала его руки! В рецидивах! И запирала, чтобы он не мог никому навредить! А я прокрадывалась к нему! Я залазала на дерево и по нему залезала к Ренату в комнату через окно! Я развязывала узлы, и освобождает его руки, а однажды не смогла и нашла бритву. Я разрезала путы, и попыталась растормошить его. Он был таким грустным и подваленным, я думала он заболел.

Когда я спросила его:

«У тебя что-то болит?»

«Да.» ― ответил он, ―«Душа…»

Тогда я ещё не знала, что у меня она тоже болит…

Ох, и огребла я тогда за это!

С тех пор я всё равно к нему пробиралась, но руки ему больше не развязывала. Вот почему он не мог элементарно побриться! Но почему именно опасная бритва?

― Ать-ячь, скво! ― просияла подруга садясь напротив, и я вздрогнула от неожиданности. Она была нервной. Это насторожило меня я просто кивнула ей.

― Случилось чего? ― обеспокоилась она, блуждая по моему лицу. Изучая. Она глубоко вздохнула, излучая волны вокруг себя

― Кто он вообще такой? ― поинтересовалась она полушёпотом. Мою бровь повело вверх, и я подалась вперёд,

― Кто?

― Гордеев, кто же ещё? ― интонация её голоса была почти раздражённой. Ох, и не нравится он ей. Мне раньше тоже не нравился. А потом я узнала какой он, и сопротивляться больше не было не возможности и смысла.

― Кори, с тобой вообще, как… всё норм? ― поинтересовалась я аккуратно язвя, ― Вы не первый день знакомы вообще-то.

― Вот и я думаю. ― вздохнула она, ― Не первый… Тори, у него часы стоят дороже чем твоя гитара. ― Сола была обеспокоенной, почти напуганной и озадаченной. Я спокойно кивнула.

― Знаю. Я же их покупала.

― Ты знаешь, что нельзя часы дарить? ― изумилась подруга. Я пожала плечами.

― Вот о чём собственно и речь! ― возмутилась она, ― Он живёт один, одевается с иголочки… Я точно знаю! ― добавила многозначительно Сола, ― Я может и не дочь миллионера, но я в отличии от тебя, разбираюсь в подобных вещах! При этом работает в баре, хоть и не за грош, но тем не менее! Ему 18 лет! И он катается на Ауди! В чем фишка, ты знаешь?

― И в чём? ― повела я бровью, стараясь не смеяться. Кажется я поняла чем она обеспокоена.

― Это я у тебя хочу спросить! О, и самое-то интересное, что ходят слухи, что он за счёт тебя пробиться решил!

― Да что ты говоришь? Ну это конечно… ― я не выдержала и засмеялась. Сола нахмурилась, и стала похожа на царицу египетскую, не иначе.

― Чё ты смеёшься? Ничего смешного!

Успокоившись, я на мгновение поджала губы, решая, как бы ей это сказать поправильнее.

― Ты хочешь знать кто он такой?

― Безумно. ― проворчала Сола, и откинувшись назад, скрестила руки на груди.

― Зачем?

― Не знаю. Это странно, Тори! ― возмутилась она, ― Странно, вдруг он… ― она не договорила, хаотично метая взгляд по поверхности стола.

― Мм… аферист, бандит… наводчик? ― гадала я за неё, ― А что? ― развела я руками, видя её недоумённый взгляд, ― Каждый как умеет так и крутится!

― Вот тебе смешно, а между прочим…

― О филиале Хога, в нашем городишке слышала когда-нибудь? ― перебила я. Подумав чутка она распустила руки ложа их на стол, и пожала плечами,

― И что?

― Это его отец. ― сообщила я. Сола моргнула пару раз, ― Кто?

― Владелец. ― пояснила я, и немного исправилась: ― Один из них. Да, Раф, с Ярэком, и сами там какие-то права имеет. Так, что раздуплись дорогая, это решительно не та история. ― покачала я головой. Сола мгновение хмурилась.

― А ты в этом уверенна?

― Да. Сол, я родителей его лично видела. И общалась с ними, и не только в кабинете директора, понимаешь?

Сола немного удивлённо вскинула черные брови,

― Надо же, а так и не скажешь… А почему он тогда… Аааа… Поняла! ― кивнула она, ― Типа скрывает, чтобы внимание поменьше привлекать к своему кошельку так сказать?

― Ну, типа того. ― пробормотала я, и вытащив салфетку из держателя, закрутила её в пальцах. Она поняла, что я недоговариваю, и уставилась на меня что-то-ты-темнишь-Смолова-взглядом. Я испустила тяжёлый вздох, я не смогу ей объяснить этого закона жизни именуемый «Принцип Гордеева»

― Это ты можешь узнать только у него. Я не в праве тебе объяснять всё это… это очень личное и сложное, кори.

― Ну да ладно. ― сдалась подруга и нашла взглядом чашку кофе, ― Это мне?

― Да, кори, некоторые вещи не меняются. ― улыбнулась я.

― Ты извини если что? ― немного смутилась Сола, ― Это мне париться не надо, у меня семья большим достатком не избалована, а вот твой фазер, личность известная, и достаток имеет семизначный. Мало ли, знаешь ли, люди разными бывают, одни плечо подставят, другие ногу.

― Я знаю, кори, не морочь себе голову. ― успокоила я, ― Раф, точно не тот человек, что предаст меня, тем более таким образом.

― Ой, не зарекайся, скво! ― её взгляд метнул в меня молнию, ― Всякое бывает! И Гордеев твой, вообще яркий пример этого самого всякого, понимаешь?

― В смысле?

― В прямом. Он же… ты хоть раз его с одной и той же девушкой видела хотя бы дважды?

― Я честно признаться вообще его только с одной девушкой видела. ― призналась я, ― Я за ним не следила, где он с кем и почему. Слышать, слышала, но не более.

― То-то и оно! Все об этом знают! На вас чуть ли не ставки делают, когда он тебя бросит! Он полигамный!

Чего? Ставки? У людей личной жизни вообще походу дела нет, раз они такой хернёй страдают. Но это же не так, я в состоянии была понять, почему он так вёл себя. Он ни хотел серьёзных отношений, ни хотел разочаровать кого-либо в итоге. Но я видела это в его взгляде, видела, что он бы очень хотел. Я почему-то вспомнила как он играл в «Форде» из подушек в моей гостиной с Раевским супер-младшим, с маленьким Кириллом то бишь. Раф по сути своей защитник и лидер. Он был бы прекрасным отцом.

― Нет. ― отрезала я решительно.

― Нет? ― поразилась Сола, ― А как это ещё по твоему назвать, а?

― Я тоже так думала. Правда. Но, он не такой. У него были причины быть таким, но он не такой.

Все видели Рафа жестоким и подавляющим, злым и боялись его. Он мог быть таким, но и другим тоже был. И мне искренне жаль, что я не узнала его раньше, но ещё больше мне жаль этих людей, способных видеть только маску. И я проклинаю до десятой жизни тех людей, что одели на него эту маску.