— И вы никогда не пытались сбежать?

— Через несколько месяцев после того, как мы добрались до жилища старика в горах, я забрел слишком далеко от своего нового дома. Старый Медведь все-таки нашел меня и посадил на цепь во дворе — продержал так три недели.

Касси не верила своим ушам. Последние слова Ангела заставили ее побледнеть.

— И вы три недели провели под открытым небом?

— Думаю, мне повезло, что стояло лето, — проговорил Ангел с таким видом, словно эта тема не вызывала у него абсолютно никаких эмоций. — Но после этого случая я уже не удалялся от нашего жилища так далеко. И прошло лет пять, прежде чем старик взял меня с собой в поселок, где продавал добытые им меха. Мы добирались до поселка неделю.

— Вы там ничего никому не сказали?

— Он велел мне держать язык за зубами. К тому времени я уже привык слушаться его. Кроме того, в поселке все знали, что представляет собой Старый Медведь. И никто бы не рискнул схватиться с ним, чтобы выручить меня.

Касси уже успела пожалеть о том, что несколько минут назад завела речь об имени своего гостя, но любопытство взяло верх, и она вновь заговорила на эту тему:

— И вы не знаете, почему этот человек вас украл? Неужели он хотел иметь сына?

— Нет, просто нуждался в собеседнике. Как-то он сказал мне, что ему надоело разговаривать с самим собой.

Просто нуждался в собеседнике. Маленький мальчик был оторван от семьи лишь для того, чтобы составить компанию одинокому и нелюдимому старику. Ей еще никогда не приходилось слышать такую печальную — и возмутительную! — историю.

— А где Старый Медведь сейчас? — спросила она.

— Умер.

— Это вы…

— Нет, — отверг Ангел ее подозрения. — Старый Медведь получил свое прозвище из-за того, что среди мехов, которые он продавал, всегда была хотя бы одна медвежья шкура. Ему нравилось охотиться на медведей — и чем крупнее был зверь, тем лучше. Однако пришло время, когда он стал слишком старым, чтобы тягаться с ними. Последний зверь и задрал его.

— И тогда вы ушли?

— Сразу, как только похоронил его, — ответил Ангел. — Мне было тогда пятнадцать лет — или около того.

— Вы вернулись в Сент-Луис, чтобы найти свою семью?

— Да, конечно. Но никто не мог вспомнить ни мою мать, ни пропавшего мальчика. Оно и понятно, Сент-Луис не был моим родным городом. Я помню, что мы приехали туда на поезде незадолго до того, как Старый Медведь украл меня.

— Вы ничего не сказали о вашем отце…

— Я почти не помню его. Помню лишь, что был человек, называвший себя моим отцом, но я видел его всего раз-другой. Наверное, у него была такая работа, которая не позволяла постоянно жить с семьей.

— Неужели вы никогда не найдете его?

— Я даже не знаю, где его искать.

Он произнес это таким бесстрастным тоном, что казалось: судьба отца его уже совершенно не интересует. Последнее обстоятельство расстроило Касси куда больше, чем рассказанная Ангелом история.

— Чейз Соммерс тоже не знал своего отца, — сказала она. — Но он знал, как его зовут. Это позволило Чейзу довольно быстро разыскать отца, когда он отправился в Испанию. Кроме того, существуют люди, которые занимаются подобными поисками, они знают, как использовать даже самые скудные сведения о тех, кого надо найти. Мы могли бы нанять такого человека, если вы пожелаете.

— Мы?

Покраснев, Касси потянулась к бутылке, чтобы подлить вина в бокалы. Из своего бокала она едва пригубила. Только сейчас ей пришло в голову, что стоило попросить Марию раздобыть для Ангела бутылку виски — хотя это было не так-то просто: ее отец не пил, — пусть даже одна мысль о возможном буйстве подвыпившего Ангела приводила ее в ужас.

— Ну вот, опять я вмешиваюсь в дела, которые меня не касаются, — вздохнула Касси, страстно желая, чтобы гость не заметил ее порозовевших щек. Она не могла себе представить, что может краснеть так часто, как теперь, после знакомства с Ангелом. — Надеюсь, вы меня простите. Не могу противостоять искушению помогать людям.

— Даже если они этого не хотят?

Этот вопрос мог бы смутить ее, но Касси казалось, что ее болтовня не раздражает собеседника.

— Иногда людям нужно немного помочь, чтобы они поняли, чего на самом деле хотят.

Ангел промолчал, тем самым выражая согласие. Он действительно бы рад найти своих родных, возможно единственных на свете людей, которые его любили. Он ужасно тосковал по любви — и не только из-за одинокого детства. Когда Ангел увидел Джесси и Чейза Соммерса, увидел, с какой нежностью они прикасаются друг к другу и смотрят друг на друга, какой любовью сияют их глаза, он понял, что хотел бы того же самого и для себя, хотел бы ощутить влечение к другому человеку, почувствовать его заботу и нежность, все то, чего никогда не знал или знал так давно, что почти не помнил.

Но в глубине души он уже отчаялся обрести такую любовь. Добропорядочные женщины избегали Ангела из-за его репутации. Распутницам же его репутация импонировала, они всегда бывали рады провести с ним ночь, но утром обычно исчезали. Эти женщины не годились для серьезных взаимоотношений, они порхали по жизни, как бабочки.

Но почему Кассандра Стюарт заставила его думать о таких вещах? Нет, дело все-таки не в ней, просто она своими расспросами разворошила в его душе то, что он старательно скрывал, долгие годы страдая от одиночества.

— Простите меня, — произнесла она, отвлекая его от тягостных раздумий. — Я должна сказать… Вы удивили меня своими откровениями. Мне казалось, я много знала о вас, но вы никогда ничего не рассказывали о своем детстве.

Верно, не рассказывал — ни ей, ни кому-то другому.

Правда, он как-то раз поведал Кольту про Старого Медведя, но, кроме него, никогда и никому — вплоть до сегодняшнего дня. Совершенно непонятно, почему он вдруг " выложил все это Касси. Возможно, потому, что она смутила его, сидя так чопорно и чинно; к тому же она была так красива, как никогда прежде. И это было тем более странно, что в ней совершенно ничего не изменилось. Она даже не переоделась к ужину.

И все же он впервые видел ее без накидки, куртки или шали, скрывавших фигуру. Ангел с удивлением отметил, что Касси прекрасно сложена, у нее великолепная грудь и тонкая изящная талия. При свете свечей кожа ее отливала цветом сливок, серые глаза поблескивали серебром. А эти чувственные, чуть приоткрытые губы…

Он не смог бы сосчитать, сколько раз за этот вечер взгляд его обращался к ее губам. Снова и снова смотрел он на них — и когда она говорила, и когда подносила к губам бокал. Ангел едва успел ощутить вкус этих губ, когда она прильнула к нему тогда, но прекрасно помнил, что они показались ему необыкновенно сладкими.

Отрицать это было уже невозможно. Он жаждал снова почувствовать вкус ее губ. А когда Ангел смотрел на ее грудь, он явственно ощущал, что хочет гораздо большего.

Последнее обстоятельство несколько смутило его. Чтобы скрыть свое состояние. Ангел потянулся к бокалу с вином и одним махом осушил его. Ставя бокал на стол, он заметил, что взгляд Касси прикован к шраму на его щеке. Она уже видела этот шрам, хотя и не спросила о его происхождении. Отчасти этот шрам, протянувшийся до самой шеи, скрывался воротничком рубашки и становился заметным лишь тогда, когда Ангел запрокидывал голову или поворачивал ее под определенным углом. Заметив, с какой поспешностью Касси перевела взгляд на стоящую перед ней тарелку, он понял, что и на этот раз она не задаст вопрос о шраме.

Ангел удивлялся, почему она не спрашивает его об этом, если любая другая тема нисколько ее не смущает. Возможно, потому, что это наглядное свидетельство насилия пугало Касси. Но ее щепетильность в этом вопросе почему-то вдруг разозлила его… Нет, причина все же была в том, что он вдруг почувствовал желание. Ему неожиданно захотелось взять девушку на руки, посадить к себе на колени и прильнуть к ее губам.

Поэтому он решил ответить на вопрос, который так и не прозвучал.

— Один человек задумал подобраться ко мне со спины и перерезать мне горло. Но промахнулся.

Взгляды серых и угольно-черных глаз скрестились.

— Он еще жив?

— Нет.

Ангел бросил на стол салфетку и поспешно поднялся из-за стола. Он стремился побыстрее вырваться отсюда, оказаться подальше от этих свечей, от вина, от этот колдуньи, с каждой секундой становившейся все прекраснее.

— Благодарю за прекрасный ужин, миледи, но не считайте себя обязанной повторять приглашение. Сказать по правде, я бы чувствовал себя свободнее, если бы ужинал в одиночестве, как привык.

Он пожалел, что у него вырвались последние слова. Сочувствие, внезапно отразившееся в ее взгляде, почему-то вызвало в его душе ярость. Не дожидаясь ответа, он резко повернулся и вышел, чтобы не поддаться искушению, чтобы не принять то, что она готова была предложить. Он не нуждается в ее участии. Он вообще ни в чем и ни в ком не нуждается.

Глава 13


Этой ночью Касси никак не удавалось заснуть. Она долго ворочалась в постели, наконец встала и принялась расхаживать по комнате, надеясь успокоиться. Но из этого ничего не получилось, зато удалось так разволновать Марабеллу, что пришлось выставить пантеру из комнаты.

Касси надеялась лишь на то, что ее любимица не разбудит спящую внизу Марию.

Угловая комната Касси располагалась на втором этаже, у заднего фасада. Одно из окон находилось как раз напротив деревянной постройки во дворе, в которой поселился Ангел. И каждый раз, проходя мимо окна, Касси видела свет в его окне. Ей пришло в голову — а может, ему тоже не спится? С несвойственным ей ожесточением девушка пожелала, чтобы так и было, поскольку именно он являлся виновником ее бессонницы.

Впрочем, дело не только в нем. Она допустила ошибку, когда захотела узнать об этом человеке буквально все. Она докучала ему вопросами и в конце концов вынудила рассказать такие вещи, о которых ей лучше бы не знать. Было бы куда проще, если бы он оставался для нее просто Ангелом Смерти. Теперь же она знала Ангела и в образе маленького мальчика, и в образе мужчины, который предпочитает ужинать в одиночестве.

Не единожды за сегодняшний вечер ей хотелось обнять его, выразив свое сочувствие. Оставалось только благодарить судьбу за то, что она не поддалась искушению, ведь иначе ей пришлось бы испытать чудовищное унижение.. Ее сочувствие, разумеется, было бы с негодованием отвергнуто. Ангел не из тех, кто нуждается в чьем-то участии.

Однако что за абсурдная мысль — утешать человека, подобного ему, безжалостного бретера, убийцу… Нет, она снова не права. Ангел не простой убийца. Делая свое дело, он все же помогает людям. И обладает обостренным чувством справедливости. Пусть его поступки зачастую идут вразрез с законом, все же он глубоко порядочный человек. Да и кто она такая, чтобы судить об этом?

Когда же Касси наконец увидела, что свет в его окне погас, она снова легла в постель и, как ни странно, тотчас же уснула. Но проспала она, как ей показалось, всего несколько мгновений — кто-то зажал ей рот рукой, и она проснулась.

Касси охватил ужас, но она немного успокоилась, подумав, что это, должно быть, Ангел. Но почему он не разбудил ее стуком в дверь, зачем пугает? Непонятно… В комнате было слишком темно, чтобы разглядеть лицо Ангела: ночник, который она зажгла, ложась спать, уже затухал. Но и он не видел, что глаза Касси открыты; наверное, именно поэтому все еще зажимал ее рот.

— Ты проснулась, малютка?

Этот голос принадлежал вовсе не Ангелу, а Рафферти Слэйтеру! Касси снова объял ужас: она, казалось, вот-вот лишится чувств.

— Если проснулась, просто кивни головой. Она не могла этого сделать. Не могла сделать ни малейшего движения, ее руки и ноги были словно налиты свинцом или прикованы к постели. Касси поклялась, что больше не позволит ему прикоснуться к себе, но у нее не было привычки спать с револьвером под подушкой. И не было возможности остановить его…

Она тихонько застонала, когда другой рукой он нащупал сквозь одеяло ее груди и погладил их.

— Так-то лучше, — с усмешкой произнес он. — Прикидываешься мертвой, что ли? Или просто устала, бегая от стада, которое я поднял? Но тебе не удастся как следует выспаться.

Этот смешок неожиданно вернул ей силы: руки Касси замелькали в воздухе, ноги сбросили сковывающее движения одеяло. Кулаком она угодила ему в лицо.

— Прекрати! — пробурчал он.

Касси по-прежнему яростно отбивалась, и Рафферти было не так-то просто одной рукой справиться с ней. Рука, зажимающая рот девушки, опустилась ей на подбородок, и этого оказалось вполне достаточно — Касси закричала. Но крик тут же оборвался — его пальцы снова грубо зажали ей рот.

— Не глупи, девочка. Будь со мной поласковее, чтобы я не рассердился.

Он проговорил это, низко склонившись над постелью. Его сивушное дыхание душило Касси, но она не могла отвернуться в сторону и задыхалась от винных паров. Ей пришло в голову, что Рафферти просто пьян, что именно алкоголь придал ему смелости прийти сюда, приставать к ней, но она была слишком испугана, чтобы сообразить, как вести себя в подобной ситуации.