Джоанна Линдсей - Ангел

Если ее догадки были справедливы, то все вставало на свои места. В тот день, когда Касси наступила ему на ногу, он сказал, что она поплатится за это и он стребует с нее поцелуй. Снова рассердившись на нее, Ангел, наверное, вспомнил про свою тогдашнюю угрозу и решил осуществить ее. В конце концов, как еще он мог выразить свое негодование? Не накричать же на нее? Не мог он и уехать, поскольку находился здесь не ради нее, а ради Льюиса Пикенса.

В этом был какой-то смысл. Но совершенно не было смысла в том, что он мог увлечься ею. Мужчины просто-напросто никогда не желали ее, только и всего. Даже те двое, которые вроде бы ухаживали за ней дома, никогда не давали понять, что влюблены. Хотели же они прежде всего заполучить дом, ранчо и многочисленное стадо. Морган вел себя по-другому, но она довольно быстро поняла, что все его чувства — просто-напросто притворство, а интересует его, как и всех прочих, прежде всего ее богатство.

А вот их отношения с Ангелом с самого начала казались странными. В них не было и намека на корысть. К тому же его совершенно не интересовало ни земледелие, ни скотоводство. Раздумывая обо всем этом, Касси приходила к выводу, что не должна придавать особого значения той ночи, когда в дом проник Слэйтер. Тогда она была слишком напугана случившимся и сама бросилась на шею Ангелу в поисках защиты. Он, наверное, подумал, что она просит утешить ее, и был настолько любезен, что сделал это. И разве она сама не посчитала свое тогдашнее поведение распутным? По-другому оценивала теперь Касси и те глупости, которые он болтал той ночью, когда пришел пьяным. Тогда он был просто не в себе.

И словно подтверждая ее рассуждения, со времени последнего поцелуя Ангел не сказал об этом ни слова и вел себя так, словно этого никогда и не было. Он просто молча сопровождал Касси, когда она выходила из дома, что случалось не так уж часто, поскольку она старалась избегать его и даже стала обедать в другое время, чтобы не встречаться с ним в гостиной, как это происходило раньше.

Но гораздо больше Касси беспокоило другое: она не раз ловила себя на мысли, что ей хотелось бы, чтобы все эти рассуждения оказались ложными. Совершенная глупость, но она ничего не могла поделать с этим. Не "могла она и заставить себя не вспоминать об их последнем поцелуе и очень жалела, что под конец так испугалась. Если бы она тогда не оттолкнула его…

Целый вихрь противоречивых чувств кружил ей голову. Она очень нуждалась в собеседнике, в человеке, с которым могла бы поговорить и который помог бы ей разобраться во всем этом. Будь она дома, непременно отправилась бы к Джесси Саммерс. Но здесь ее единственной близкой подругой была Дженни, но и та, даже если бы Касси и сумела перемолвиться с ней словечком, была чересчур молода, чтобы дать разумный совет. К тому же Дженни и сама нуждалась в помощи, гораздо больше, чем Касси.

Каково же было удивление Касси, когда Дженни Кэтлин после обеда появилась у нее в доме. Еще большее изумление вызывал вид подруги — девушка выглядела так, словно побывала в изрядной передряге. Ее светлые волосы были в совершенном беспорядке, точно она долго скакала верхом, одежда измята до такой степени, будто она с неделю не переодевалась. Рассказывая о своей сестре, Бак отнюдь не преувеличивал — голубые глаза Дженни покраснели и припухли.

Касси увлекла ее в гостиную и усадила в кресло. Но Дженни, едва присев, тут же вскочила и принялась метаться по комнате, точно зверь в клетке.

Касси совершенно не представляла, какими словами можно утешить подругу после всех несчастий. А ведь причиной этих несчастий была она, Касси! Она, конечно, могла сказать: «Мне очень жаль», — но это звучало слишком банально. И все же Касси пробормотала что-то невнятное, какие-то слова сожаления о случившемся. Дженни в ответ лишь отмахнулась. Остановившись у окна, выглянула во двор.

— Твоя мама не знает, что ты здесь? — догадалась Касси.

Дженни молча кивнула и снова принялась расхаживать по комнате.

— Мне удалось ускользнуть, когда они с Баком поехали в город по делам.

— Она сурово с тобой обходится?

— Не говоря уж о том, что смотрит на меня так словно я вонзила ей нож в спину.

Касси, невольно вздрогнув, напомнила:

— Ты же знаешь, такое нелегко забыть.

— Знаю.

— Тогда в чем дело?

Дженни провела ладонью по животу и залилась слезами. У Касси еще не было опыта, необходимого для понимания подобных жестов.

— Дженни, что случилось?

Снова погладив свой живот, Дженни простонала:

— Я беременна! У меня будет ребенок! Касси замерла от неожиданности. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла произнести:

— Ты уверена?

— Уверена уже с месяц. Что же мне делать? Я не могу рассказать об этом маме. Достаточно и того, что я тайком вышла замуж за Маккейли, а теперь еще и ребенок… Она, наверное, просто выгонит меня из дому.

— Не посмеет…

— Еще как посмеет!

— Нет, ты ошибаешься. Но если все же что-то подобное случится, ты можешь жить у меня.

Эти слова не успокоили Дженни. Ее всхлипывания стали даже громче.

— Я не хочу жить у тебя. Я мечтаю жить с Клеем, но он этого не хочет!

Касси невольно почувствовала облегчение. По крайней мере она оказалась права в отношении чувств Дженни. Скорее всего не ошиблась она и в отношении Клейтона. Но разве это утешение? Ведь их родителям не было никакого дела до чувств детей. Конечно, и она, Касси, виновата в случившемся, хотя не только она… Дженни могла совершенно искренне тянуться к своему мужу, но положение оставалось абсолютно безнадежным, поскольку ее муж был слишком слабовольным, чтобы восстать против деспотичного отца.

Касси вздохнула:

— Дженни, почему же все пошло наперекосяк? Вы с Клейтоном были так счастливы, когда отправлялись в Остин. Дженни наконец опустилась в кресло и призналась:

— Мы каким-то образом разговорились о том, кто кого полюбил первым. Он сказал, что даже не обратил бы на меня внимания, если бы ты не сказала ему, что я влюбилась в него. Эти слова привели меня в ужас, и я сказала ему всю правду: что я даже не подумала бы о нем, если бы ты не сказала мне, что он меня любит. Тогда он пришел в ярость. Сказал, что его провели. Я думаю, он уже тогда боялся отца, ему страшно было представить, что скажет его отец, когда мы появимся у них дома.

Касси ничуть не удивилась бы, если бы истинной причиной случившегося оказалось бы именно это. Она прикидывала, надо ли говорить Дженни, что Клейтон скорее всего уже жалеет о том, что выгнал ее. Ведь это могло еще больше запутать ситуацию.

— Знаешь, я думаю, что Клейтон сейчас страдает так же, как и ты, — сказала она наконец.

Дженни внезапно выпрямилась в кресле. Глаза ее округлились. Она с надеждой взглянула на подругу:

— Откуда ты это знаешь?

— Я случайно столкнулась с Морганом несколько недель назад. Он сказал, что его брат забросил все дела, так как совершенно не в себе с тех пор, как вернулся из Остина. И еще Морган упомянул, что Клейтон стал заговаривать о своих правах и собирается забрать тебя, но Маккейли-старший выбил из него эти мысли кнутом.

Дженни снова вскочила на ноги — на этот раз в ярости.

— Как же я ненавижу этого старика!

Касси не стала с ней спорить, только заметила:

. — Твоя мама поступает не лучше, но ведь ты не испытываешь к ней ненависти.

— Кто тебе это сказал?

— Уймись, Дженни, вся эта история началась с ненависти. Возможно, только любовь способна положить конец вражде.

Дженни остановилась посреди комнаты, в изумлении глядя на подругу.

— Если ты в самом деле так считаешь, то это только мечты. Но я не держу на тебя зла за то, что ты сыграла роль свахи. До того, как мы разругались в нашу брачную ночь, все было просто чудесно. И я не жалею, что ношу его ребенка. Я просто не знаю, как мне жить дальше. — Слезы снова полились из ее глаз. — Я совершенно не хочу быть соломенной вдовой.

— Тогда и не становись ею. Ведь твоя мать не может за тебя подписать заявление о разводе, Дженни. Не подписывай его и ты.

— Она заставит меня.

— А может, и нет. Разве тебе не приходило в голову, что этот ребенок может заставить ее передумать? Он же станет первым ее внуком. Как и Маккейли-старшего.

Дженни вздохнула:

— Ты не понимаешь всего, Касси. Ненависть слишком глубоко сидит в них. Только смерть может положить конец этому.

Касси не очень-то на это надеялась.

— К сожалению, я не могу тебе помочь…

— Я знаю, ты не можешь ничего для меня сделать, Касси. И я должна вернуться домой до того, как меня хватятся и Бак пошлет работников на поиски. Мне просто надо было с кем-нибудь поговорить. Спасибо тебе.

Касси кивнула — она прекрасно понимала подругу. Ее собственные проблемы представлялись теперь ничтожными. По крайней мере она не носила ребенка от человека, которого ее родители не желают признавать. Но Касси терзала мысль о том, что через неделю ей предстояло уехать, Дженни же придется расхлебывать ту кашу, которую заварила она, Касси.

Провожая подругу, она сказала:

— Хотела бы я оказаться вместе с твоей мамой и Маккейли-старшим в этой комнате, чтобы вдолбить в их головы немного здравого смысла.

— Они ни за что не останутся вместе в одной комнате.

— Тогда я закрою их на ключ. Дженни невольно рассмеялась:

— Это тоже ни к чему хорошему не приведет — они наверняка перестреляют друг друга.

— Или будут вынуждены решить дело полюбовно.

— Это было бы чудесно, Касси, но не обольщайся — это фантазии.

Касси никогда не имела ничего против фантазий, но сейчас с ней под одной крышей жил совершенно лишенный воображения Ангел. Закрывая за Дженни дверь, она уже мечтала…

— Даже и не думайте об этом, — раздался у нее за спиной негромкий голос.

Резко обернувшись, Касси увидела Ангела, сидевшего на нижней ступени лестницы. На голове его красовалась низко надвинутая на глаза шляпа. Он снова облачился в свой желтый плащ и повязал на шею черный платок. Ангел явно собирался уходить или, возможно, только что пришел. Что же он успел услышать из их с Дженни разговора? Касси приподняла бровь, изображая удивление.

— Даже не думать о чем?

Взгляд его свидетельствовал о том, что услышал он вполне достаточно.

— О вмешательстве в чужие дела. Я застал вас на месте преступления, и мне следовало бы поступить так, как когда-то поступал ваш отец, — хорошенько вас выпороть. И не прикидывайтесь невинной овечкой, или я и в самом деле возьмусь за ваше воспитание. Уверяю, у меня это неплохо получится. Мне будет достаточно даже тех нескольких дней, которые вам предстоит здесь провести.

— Почему вы решили, что я собираюсь уезжать?

— Очень скоро нас с вами здесь не будет. А пока дом стоит на своем месте, вы живы и здоровы, и я успел пристрелить всего одного человека. По-моему, у нас все в порядке. Так что погодите вмешиваться в чужие дела до тех пор, пока не приедете домой, где за ваши фокусы будет отвечать ваша мать. Думаю, у нее большой опыт в этих делах.

Касси шагнула к Ангелу, горя желанием влепить ему пощечину. Однако смелости хватило лишь на то, чтобы, остановившись перед ним, смерить его презрительным взглядом.

— Если вы помните, я не звала вас сюда. Более того, я прекрасно помню, как просила вас уехать отсюда. А поскольку мои соседи утихомирились — не понимаю, зачем вам здесь оставаться.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что вы сделали то, для чего явились сюда, и вам следует подумать об отъезде — желательно уже сегодня. Таково мое мнение.

— Вы полагаете, кого-то интересует ваше мнение? Ангел проговорил это, поднимаясь перед ней во весь рост. Она невольно отступила, по-прежнему глядя на него в упор. Но он еще не закончил.

— Я останусь, Касси, до тех пор, пока здесь не появится ваш отец либо пока я не увижу, что вы собираете свои вещи, чтобы покинуть эти края. А до этого никакого вмешательства в чужую жизнь. Вам понятно?

Сама себе удивляясь, она утвердительно кивнула:

— Да, разумеется. Я плохо бы знала вас, если бы ждала от вас сочувствия ко мне или жалости к молодым людям, которые полюбили друг друга. У вас нет сердца!

С этими словами она повернулась и исчезла в гостиной. Он стоял, глядя ей вслед и тихонько посмеивался. Смелость вернулась к ней как раз в тот момент, когда он менее всего этого ожидал. Черт побери, ведь именно это ему в ней и нравилось.

— О, эта штука у меня как раз имеется, моя милая, — проговорил он задумчиво. — Но к счастью, она защищена такой броней, которую тебе не пробить.

Касси откладывала очередную поездку в город с Ангелом до самого последнего момента. Отец ее был довольно педантичным человеком и давно должен был сообщить, когда прибывает. Если бы он дал телеграмму, ее бы доставили на ранчо, но, напиши он письмо, оно дожидалось бы Касси на почте. Это значило, что ей необходимо ехать в город, а Ангел не отпускал ее одну.