Барбара Брэдфорд - Ангел

– Он слишком стремится к безраздельному обладанию мной.

– А тебе не приходила в голову мысль, что он влюблен в тебя?

– Да, я знаю, что он влюблен! Уже через минуту после моего приезда в Лондон он просил меня выйти за него замуж. У него даже было обручальное кольцо для помолвки. Разумеется, я не могла согласиться на помолвку с ним. Во-первых, я еще не разведена. И потом, все это для меня слишком быстро. Я постаралась мягко объяснить ему, что не готова к столь бурному развитию событий, что мне нужно лучше узнать его. И я особенно подчеркнула, что и ему тоже нужно лучше узнать меня. Он как будто согласился. Но всего лишь на пять минут. А потом тут же начал строить планы на нашу свадьбу и в тот же день, как только завершится мой бракоразводный процесс.– Рози вздохнула и покрутила свои золотые браслеты.– В Джонни излишне сильно мужское начало. Он слишком... macho.[24] Пожалуй, это самое подходящее слово. Он не хочет и слышать о том, что у меня есть собственная работа, считает, что я должна ее бросить и, по его мнению, чем скорее, тем лучше. Тогда я все время смогла бы находиться при нем, вместе ездить на гастроли, путешествовать.

– А ты этого не хочешь? Ты не хочешь выйти замуж за Джонни?

– Пожалуй, нет. И прежде всего потому, что я не могу принять его образ жизни, когда день превращается в ночь, а ночь в день, что для звезды такой величины, как Джонни, неизбежно. Когда у него гастроли, он еще только начинает обед, а мне уже хочется спать. А гастроли у него по полгода. Эти несколько дней в Англии я пыталась делать все, как он хочет, удовлетворять каждое его желание и требование, старалась на время забыть о работе... И, по правде говоря, бывали моменты, когда я себя чувствовала совершенно обессилевшей, будто меня прокрутили в стиральной машинке.

– Но разве ты не пыталась поговорить с ним, объяснить, что ты чувствуешь?

– Нет, тогда я не могла. Когда мы ездили с гастролями по Англии и Шотландии, я была, как бы это сказать... ослеплена им, его любовью, обожанием. И его... да, его сексуальностью. Он такой обольстительный.– Кусая губы, она покачала головой.– Но я помню, как однажды на его концерте в Лондоне я подумала, что он одержим мной, и это меня испугало, Анри.

– Да, одержимость всегда внушает тревогу. Это...– Он остановился, подыскивая нужное слово.

– Ненормально,– подсказала она.

– Я думаю, что единственный способ исправить твою... э-э... ужасную ошибку, как ты ее называешь,– это порвать с Джонни.

Рози бросила на него такой изумленный взгляд, что в растерянности он быстро проговорил:

– Если, конечно, ты не собираешься продолжать с ним связь. Такое возможно?

– Джонни на это не согласится. Хотя нет, не совсем так. Он согласился бы, пока я окончательно не разведена. А потом он захочет, чтобы мы немедленно поженились. Но дело не только в этом, есть еще и другая проблема.

– О! Что же это? – Анри пристально посмотрел на нее.

Рози встретила его долгий испытующий взгляд и, досадуя на себя, почувствовала, что глаза ее наполняются слезами. Она отвернулась и, прикрывая лицо, откашлялась, стараясь взять себя в руки. Проглотив комок в горле, она сумела выговорить:

– Думаю, тут дело во мне самой, Анри. Со мной происходит что-то странное.

– Что ты этим хочешь сказать, дорогая?

– Я... я... больше не отношусь к Джонни так, как раньше.

– Когда ты заметила в себе эту перемену?

– Недели две назад, а может быть, немного раньше. Когда мы были в Шотландии в конце февраля, меня смутило его поведение. Он был какой-то странный. Обращался со мной, как с собственностью, не разрешал шага без него отступить. Это пугало меня. А последнее время я стала замечать, что не скучаю по нему, уже не ощущаю физической потребности быть с ним.

– Я не нахожу в этом ничего странного, Рози. По моему мнению, это совершенно нормально для женщины. Ты понимаешь, иногда всепоглощающая чувственная страсть может очень быстро сгореть. То, что ярко горит, очень скоро превращается в холодный пепел. Во всяком случае мой личный опыт это подтверждает. Потому что за этим нет глубокого чувства, одно только влечение и ничего больше. А влечение быстро проходит.

– Да, вероятно, вы правы.

– Рискуя показаться в твоих глазах старомодным моралистом, Рози, я все-таки скажу, что для настоящих отношений одного только секса недостаточно. Должна быть еще и любовь. Из твоего рассказа я понял, что ты была увлечена Джонни, испытывала к нему физическую страсть. Но это был только секс и больше ничего. Поэтому все так быстро сгорело.

Рози молча кивнула.

– Если хочешь, мы можем потом продолжить наш разговор, дорогая. А сейчас нам нужно идти,– сказал Анри и, взглянув на свои часы, добавил: – Да, нужно идти. Дождь льет как из ведра, и нам трудно будет поймать такси, а я не хочу заставлять Киру ждать.

Рози встала с кресла.

– Да, сейчас, только возьму пальто.

Анри тоже поднялся и, подойдя к ней, крепко обнял ее. Ему хотелось сказать еще кое-что, но пока он решил промолчать.

– Спасибо Анри,– тихо проговорила Рози ему на ухо.– Спасибо за понимание и заботу.

– Но я люблю тебя, Рози. Ты – моя дочь,– сказал он, улыбаясь и с нежностью глядя в ее глаза.

Эти слова растрогали ее до глубины души и, не в силах больше справиться со своими эмоциями, она расплакалась.

– Не надо,– мягко сказал Анри.– Не плачь. Все будет хорошо.

Вито Кармелло был так доволен, что не мог сдержать счастливой улыбки. Его радость проявлялась и в оживленном поведении, и в энергичной пружинящей походке. Он ощущал себя помолодевшим на целых десять лет. И все благодаря утреннему телефонному звонку Джонни.

Его Джанни позвонил сегодня утром из Перта, и то, что он сказал, добавило Вито новой жизненной энергии. Он знал, что и на Сальваторе, который последнее время чувствовал себя неважно, это произведет такое же действие. Вот почему Вито с самого утра направился к Стейтен-Айленд – хотелось скорее передать хорошую новость Дону. Его старый гамба будет так же удивлен, как и он сам. И так же счастлив.

Когда он поднимался на последние ступеньки, двое солдат их Организации, стоявшие перед входной дверью, весело приветствовали его. Но у него не было времени на разговоры с ним. «Gintaloons»,– пробормотал он себе под нос на сицилийском наречии. Но пренебрежительную реплику покрыл широкой улыбкой.

Первым, кого он увидел, был Джо Фишерс, склонившийся около кухни. Джо редко бывал в доме, и Вито подумал, к чему бы это.

– Привет, Вито! Как жизнь? – воскликнул Джо, бросившись навстречу и стараясь обнять его.

– Неплохо, Джо, неплохо,– ответил Вито, отстраняя от себя гангстера-убийцу.

«Подонок»,– подумал он, пересекая холл и направляясь в комнату Сальваторе, которую тот называл своим кабинетом.

Сальваторе сидел за письменным столом, беседуя с Энтони, консильере, расположившимся в кресле напротив. Когда Вито вошел, они оба встали, радостно приветствуя его. Он сердечно обнял их обоих.

– Садись, садись,– сказал Сальваторе, указывая на кресло у камина.– Ты не часто приезжаешь с утра, Вито. Я уже сказал Терезе, что ты останешься на ленч. Она готовит то, что ты больше всего любишь: моцарелла с помидорами и оливковым маслом собственного приготовления и спагетти болоньезе. Нет ничего лучше нашей итальянской еды, а?

– Спасибо, Сальваторе, я останусь. У меня сегодня не особо много дел. Что здесь делает Джо Фингерс?

– Энтони хотел поговорить с ним.– Сальваторе покачал головой.– Джо совсем свихнулся. Никого не хочет слушать. Может, сегодня послушает. Когда с ним будет говорить консильере. Может, Энтони вразумит его.

– Предупреждений ему больше не будет,– сказал Энтони, переводя взгляд с Сальваторе на Вито.– Безмозглый ублюдок все больше наглеет. Это опасно, босс, всерьез опасно. Он слишком много треплется. И со слишком многими людьми. Не знаю, но меня это беспокоит. Думаю, он что-то вынюхивает.

– Ты имеешь в виду белый порошок? – спросил Сальваторе, обернувшись и глядя на Энтони.

– Может,– пожал плечами тот.

– Меня он тоже беспокоит,– проговорил Дон и опустился в кресло напротив Вито.– Но оставим пока это дело.– Он протянул руки к огню.– Сейчас я хочу посидеть здесь с моим старым гамба, поболтать, выпить стаканчик вина. Работать будем позже. Когда Франки вернется из Нью-Джерси.

Сальваторе поежился и встал перед камином, стараясь согреть свое тело.

– Холодновато для марта, Вито. Старые кости хотят тепла, а?

Вито согласился.

Энтони кивнул Вито и, обращаясь к Сальваторе, сказал:

– Я зайду позже, босс.

– Оставайся на ленч, Энтони.

– Спасибо, останусь, – ответил консильере и вышел из комнаты.

Когда они остались одни в тускло освещенном кабинете, Сальваторе испытующе поглядел на Вито.

– Ну а тебя что беспокоит? Что тебя заставило приехать сюда утром, Вито? И почему улыбка до ушей?

– Ах, Сальваторе, у меня хорошая новость,– захихикал Вито.– Замечательная новость – сегодня утром звонил Джанни. Из Австралии. Он нашел себе девушку. Какую надо.

– В Австралии? – нахмурил брови Сальваторе.– Австралийку?

– Нет, нет, здесь. То есть она сейчас в Париже, но будет здесь. Джанни сказал мне, что он нашел себе девушку, на которой хочет жениться. И она будет здесь, когда он вернется в апреле.

– Француженка?

– Нет, Сальваторе. Она американка. Хорошая американская девушка. Но она сейчас живет в Париже.

– И поэтому ты так разулыбался, старина? Он нашел себе там хорошую итало-американскую девушку и собирается привезти ее сюда. Боже мой! Не удивительно, что так сияешь. Это и меня радует. Как ее зовут?

– Розалинда. Он ее называет Рози.

– Звучит не по-итальянски. А фамилия?

– Мадиган.

– Мадиган. Она что, ирландка?

– Может, и так, но она католичка. Хорошая девушка, католичка, говорит Джанни...

– Откуда она?

– Из Куинса. Она выросла в Куинсе.

– А что она делает в Париже?– продолжал задавать вопросы Сальваторе, садясь в кресло напротив Вито.

– Она делается одежду.

– Как это?

– То есть, я говорю, она моделирует одежду. Для кино.

– Для этого он и позвонил? Чтобы сказать тебе обо всем?

Лицо Вито расплылось в улыбке. Закивав головой, он сказал:

– Джанни хотел, чтобы ты знал, что Рози скоро приедет. В апреле. Я точно не знаю когда, но скоро приедет. Так он сказал. Он хочет, чтобы мы с ней познакомились. Хочет пойти с нами в шикарный ресторан на Манхэттене. Ага, он этого хочет.

– У него был веселый голос?

– Ага, очень даже веселый. Говорит, на седьмом небе от счастья, и с гастролями все хорошо.

– Когда они заканчиваются?

– В конце месяца. Потом он собирается лететь из Сиднея в Лос-Анджелес. В Нью-Йорке будет в середине апреля.

– Может, к Пасхе? А девушка?

– Тогда же, я тебе говорю.

Сальваторе кивнул и, поднявшись, медленно подошел к маленькому угловому буфету у противоположной стены и достал бутылку красного вина. Открыв ее, он наполнил два стакана и, вернувшись с ними к камину, передал один Вито.

– За Братство! – хором сказали они, как это делали всегда, и чокнулись.

– Джанни, мой сын, sangu de ma sangu, родная кровь,– сказал Сальваторе.– Я хочу, чтобы он был счастлив, женился, нарожал детей. Моих внуков.

– И для меня он sangu de ma sangu, единственный сын моей единственной сестры Джины, царство ей небесное. Я тоже хочу, чтобы он был счастлив.

– Так что нам известно об этой девушке, Розалинде Мадиган? Расскажи подробнее.

– Я больше ничего не знаю, Сальваторе. Джонни мне только это рассказал сегодня утром. Я уже все повторил тебе.

Сальваторе сидел, потягивая красное вино, его выцветшие голубые глаза были задумчивы, властное лицо выражало озабоченность. Наконец он поднял голову и посмотрел на своего верного друга, единственного человека, которому он доверял.

– Из какой она семьи? Кто они? Где живут? Все еще в Куинсе?

– Не знаю,– Пробормотал Вито.– Джонни мне не говорил. Но он собирается жениться на ней, это точно. Он сказал, что купил ей кольцо с большим бриллиантом.

– Тогда нам надо кое-что разузнать о ней, Вито. Пусть этим займется кто-нибудь из наших парней, один из капо. Мы должны все знать о женщине, которую мой сын собирается сделать своей женой.

Вдруг ощутив подкатывающуюся к горлу тошноту, Рози резко вскочила с места. Аида, Фанни и Гэвин в растерянности посмотрели на нее. Они сейчас находились на производственном совещании в офисе Бийанкурской студии, собираясь обсудить некоторые проблемы.

– Рози, тебе опять плохо? – воскликнула Фанни.

– Нет, ничего. Только немного тошнит,– проговорила она, выбираясь из комнаты, преодолевая внезапное головокружение и отвратительное ощущение подступающей рвоты. У двери Рози остановилась и добавила: – Может быть, это простуда. Извините, я сейчас вернусь.