— Ага, ага! — кивнула я. — Где моя большая вилка для снятия лапши с ушей! Ты себя слышишь хоть? Я ж тебя спрашивала не так давно, не в меня ли ты часом влюблён, и ты сказал — нет! Я тогда реально поверила Мрачному, что он говорил обо мне, но ты только посмеялся над этим, а сейчас что плетёшь?

Конечно, легко обидеть доверчивую девчонку! Я тогда была растеряна, но если б он сказал, что да, Ангел писал обо мне — у него бы был шанс. Уверена, что сердце моё бы дрогнула и я решила бы рискнуть быть с ним, раз он так меня любит и раз Ира была права. Но теперь — нет! Такие методы, какие сейчас применял Ивлев — гнусно и глупо!

— Нель, я не помнил имени, мы ж по прозвищам всё в детстве звали друг друга… — сглотнув, начал объяснять Глеб. — Я дом помнил, цвет забора, берёзу огромную и что имя у тебя странное, редкое… Дома все на одно лицо тут, а берёза вон, у Илониного дома, я и подумал, что это она, но… но теперь я знаю, что это — ты! Ты не представляешь, что я чувствовал, когда смотрел на неё и разочаровывался, а приходил в избушку, встречал на участке тебя и ощущал, что меня тянет к тебе…Знаешь, каково было противостоять этому? И только, когда вчера оказался в твоём доме, я понял, что это и есть дом Рыбки! Здесь почти ничего не поменялось ведь! И я помню, как ты странно реагировала, когда Гошка говорил… Но у тебя такая фамилия, что тебя могли дразнить Рыбкой или что-то вроде того… Я до последнего не хотел в это верить, так что понимаю, что и ты не…

— Замолчи! — я ударила его подушкой, ловко схватив её обеими руками. Метила в голову, но Ивлев увернулся и подставил плечо.

— Да я это, Нель! — он повысил голос, но тон его стал умоляющим. — Признай это! То, что я — Грач, не значит, что ты должна мне отдаться, я просто решился признаться сейчас, вот и всё!

— Вот именно: Грач! — решила сказать, что смущало меня больше всего. — Его так прозвали из-за фамилии Грачинский! Ты — Ивлев, если я правильно помню! Или и на этот случай у тебя есть отговорка?

Я смогла перехватить подушку и всё же обрушить удар на голову одногруппника, но это не принесло мне ожидаемого удовольствия, поскольку парень не сопротивлялся. Я могла б колошматить об него подушку, и он не остановил бы меня.

Ивлев смотрел на меня, и его запал таял, его место занимала растерянность и горечь.

— Отговорка есть, — вздохнув, ответил Глеб. — Но, думаю, нет смысла говорить — ты ведь всё равно не поверишь.

— Не поверю. — Признала, отклыдывая подушку и тоже поддаваясь печали, словно настроение Глеба вновь странным образом по невидимым связующим нас нитям передалось мне. — Я искала этого парня по всем соцсетям… Грачинский — не очень много таких моего года рождения. Но не было! Понятно тебе — не было его! И логично — не представляю моего Грача, лайкающим и репостящим всякую хрень!

— Я и правда не лайкаю и не репосчу, только общался с тобой под ником Мрачного… — проговорил Ивлев задумчиво.

— Ага- ага. — Наигранно закивала я. — Скажи теперь, что специально общался!

— Нет, не специально, я же говорил….Хотя да, ты не веришь мне. — Напомнил сам себе он. Если хотел меня этим разжалобить, то зря: да, я не верила ему. — Нравилось, как ты правильно думаешь и мыслишь, было интересно тебя троллить…

— Очень милое признание, Глеб. — Мой короткий смешок вышел нервным. — А теперь уйди на свою кровать и отстань от меня со своими придумками!

Он поднялся а потом посмотрел на меня и спросил с надеждой:

— Нель, ну хоть имя Грача ты помнишь?

— Ты прекрасно знаешь, что нет! — огрызнулась я: очень хотелось, чтобы парень ушёл, а он медлил. — Ведь те, кто рассказал тебе о нём, не могли это не упомянуть. Но если б я помнила, и его звали не Глебом, ты бы сочинил ещё что-то, да? Как же ты достал меня! Твои вечные двусмысленные шуточки, а теперь вот это! Ты хоть понимаешь, как глупо и нелепо после всего, что я о тебе знаю, пытаться соблазнить меня, называясь Грачём?

Парень вздохнул и облизнул губы, закусив нижнюю от досады.

Не получилось? Ха! Да и как можно было подумать, что получится? Найти б ещё, кто именно ему про Грача растрезвонил! Да, я бы очень хотела найти того мальчишку и сейчас бы с радостью отдала всё, что угодно, чтобы на месте Глеба был он.

— Ты ничего обо мне не знаешь. — Сказал мне Ивлев напоследок уже из другой комнаты, перебираясь обратно на свою кровать. — Доброй ночи, Рыбка.

— Не называй меня так! — крикнула я.

— Буду. — Упрямо сказал Глеб. — Потому что я — Грач. И я докажу тебе это. Хоть сейчас — хочешь?

Я удивилась: к чему этот вопрос. Если хочешь доказать — так доказывай! Наверняка надеется на отрицательный ответ, а завтра, прежде чем затащить Машку или Маринку в постель, выспросит всё про меня и Грача поподробнее. Под страстные слюнявые поцелуи вытянет всю информацию.

Странно, конечно, зачем столько усилий? Я не так красива, чтоб он в лепёшку разбивался, добиваясь ночи со мной. Месть? Так вроде ж не за что… Или просто из ненависти ко мне? Приехал, чтобы извести меня и ищет варианты?

Нет, нельзя давать ему время на вызнавание!

— Говори! — потребовала я. — Давай, я хочу, удиви меня! Сделай так, чтобы я сейчас прям признала, что ты — это он!

Глеб медлил, и я обретала уверенность:

— Ну же! Давай! Есть козыри в рукавах — доставай! — напирала я.

Но он не поддался.

— Не буду. — Категорично ответил он. — Не время.

— Ах, не время! — Конечно, он пошёл на попятную, раз я потребовала предъявить доказательства. — Время будет, когда ты разведаешь всё про меня и Грача, да?

— Нель, я могу легко доказать, но… боюсь, тогда мы поссоримся… — Ответил он серьёзно, а потом, видимо, решил пошутить, но вышло не очень: — Или я выйду из дома, а обратно ты меня уже не пустишь — не хочу мёрзнуть в избушке.

— Что? — растерялась я. — Ты докажешь, что ты Грач, но мы поссоримся? Да и куда больше-то! Куда больше можно поссориться, когда ты врёшь мне с три короба, чтобы затащить в свои объятия!

— Я не вру. — Твёрдо заявил он. — Но не скажу пока ничего… Ты и так зла на меня…

Он считает, что я смогла бы за что-то злиться на Грача? Что есть что-то, за что я смогла б невзлюбить того, кого так долго и бережно хранила в своей памяти?

— Но я рад, — знакомые лукавые нотки в голосе были, как бальзам на душу после жарких споров.

— Чему ты рад, Ивлев? — лениво поинтересовалась я.

— Тому, что ты любишь меня! — Ответил он громко и действительно радостно. — Ты так говорила о Граче… Я даже не подумал бы, что для кого-то могло бы быть шансом заслужить ночь с тобой, прикидываясь мной. Я б не додумался, честно!

Я нахмурилась. Он что, не знал, что я люблю Грача? То есть, кто-то рассказал ему эту историю, не сообщив самого главного?

Что, если он всё-таки говорил правду?

Я решила успокоиться и разобраться со всем этим позже. Утро вечера мудренее, не так ли? Небось, именно поэтому Ивлев дал мне время и не стал гнуть свою линию сейчас.

56

Утром я только переоделась и вышла из комнаты, как Ивлев тут же встретил меня, не дав даже на веранду выйти.

— Пойдём? — Глеб хотел взять меня за руку, но я отошла от него на всякий случай.

— Куда? — опасливо спросила: эта ночь так растревожила мои чувства, что я до сих пор не успокоилась.

— В наше место, Рыбка. — Улыбнулся Глеб

— Я тебе не Рыбка! — Напомнила я, сердито сверкнув глазами, на что парень лишь улыбнулся и заговорил тихо:

— Нель… У Грача и Рыбки было секретное место. Такое, о котором они никому не рассказывали… Они поклялись тогда, помнишь? Я сдержал свою клятву, и если ты тоже никому не проболталась, то об этом знаем лишь мы с тобой. Мы тырили конфеты и вкусности, копили их целую неделю, а потом шли туда и устраивали пикник. Только для нас двоих. Я боялся, что это место раздали под участки, но там проходит высоковольтная линия, так что наше место до сих пор живо…

Я прищурилась недоверчиво. Кто мог рассказать? Знали и правда лишь мы двое. Я — не могла никому проговориться. Грач? Мой Грач тоже не мог… Но если Глеб — это и правда он, то… то это катастрофа, потому что мой Грач не может и не должен быть таким!

Парень доверчиво протянул мне руку, а я посмотрела на неё настороженно, словно боясь дотронуться до его пальцев.

— Рыбка, я докажу… Если не поверишь пикнику, я расскажу тебе то, что ты мне не простишь. Мы поссоримся, но зато ты признаешь, что отыскала Грача.

— Слушай, давай я позавтракаю, а потом мы разберёмся во всём, хорошо? — предложила я. — Раз мы поссоримся… Я должна морально подготовиться… Ведь если ты просто приведёшь меня в тайное место — я не поверю тебе всё равно.

Я блефовала. Глеб не мог знать про это место, если он не Грач, но…

Может, мой папа узнал его? И потому так разглядывал? Не из-за разбитого лица, а потому что увидел что-то знакомое в повзрослевшем и возмужавшем Граче?

— Хорошо, я расскажу. — Кивнул парень. Только не звони никому, хорошо?

Странная просьба. Нельзя такие озвучивать — сразу захотелось позвонить всем, кому только можно, хоть раньше и в мыслях не было. Просто хотелось потянуть время: признавать в Глебе Грача совсем не было желания.

— Ты думаешь, я санитаров вызову, чтоб тебя забрали? — хмыкнула я.

— Да. Не вызывай, ладно? — улыбнувшись, попросил он снова, и я кивнула.

— Встремся в беседке через полчаса, норм? — предложила я, сочтя, что как раз успею типа позавтракать: мне и кусок в горло не лез от этих разговоров.

— Норм, — ответил он.

И я осталась в доме, а Глеб ушёл. И, конечно, раз он попросил меня никому не звонить, я тут же принялась трезвонить всем, кому только было уместно.

Начала с папы — больно подозрительно он реагировал на Глеба. Но папа трубку не взял, и тогда я позвонила маме, припомнив странный разговор с папой. Он говорил, что мама и Виктор что-то мне недоговаривали — пошла пора узнать, что… Хоть папа и так уже рассказал мне их секретный секрет.

— Мама… — неуверенно начала я. Не телефонный разговор, но надо срочно всё выяснить! — Я сейчас на даче, и мне очень надо знать, почему ты не любишь здесь бывать!

— Неля, это не телефонный разговор, — повторила мои мысли мама.

— Он срочный, мам! — воскликнула я. — У меня снял избушку одногруппник, а потом папа приехал помочь починить крышу и начал странные разговоры о тебе и о Викторе! А ещё я узнала, что и сам Виктор жил здесь!

— И что? — спокойно спросила мама. — Да, Виктор жил в Осётрино. И да, у Виктора есть сын, который учится с тобой — это разве преступление?

Нет, конечно, это не преступление… Преступление — не рассказывать мне об этом! Со мной всё время рядом учился сын моего отчима, а я об этом даже не догадывалась! А теперь мама так просто мне рассказывает такие вещи, словно это в порядке вещей! Определённо жизнь с Виктором накладывала на неё отпечаток…

— У меня есть ты, а у него от первого брака сын Глеб. — Продолжала мама. — Кстати, они не общаются. Совпадение, что он снял у тебя избушку, конечно, интересное, но я-то тут при чём?

Она всегда уходила от подобных разговоров, и я теперь догадывалась, почему именно:

— Тебе стыдно, что ты увела Виктора из семьи? И он продал дачу не для того, чтоб открыть своё дело?

Мама усмехнулась:

— Неля, мне не восемнадцать, чтобы уводить парня и стыдиться этого. Мы были взрослыми людьми и мы приняли непростое, но взвешенное решение создать свою семью. Да, ему пришлось оставить Глеба и Веру, а мне — твоего отца. Но, поверь, когда доживёшь до тридцати, вечные ценности перестанут волновать так, как желание пожить счастливой жизнью с тем, кого любишь.

Вечные ценности сейчас заботили меня меньше всего. Решили жить для себя и жить в любви — это их дело. Решили мне ничего не рассказывать, чтобы не подрывать свой моральный облик — тоже их право. Меня волновало другое.

— Глеб — это мой Грач? — спросила я прямо.

— Чего? — переспросила мама. — Глеб, насколько мне известно, взял фамилию матери, не помню, какую.

— Ивлев, — ответила я. — Он взял фамилию Ивлев… А Виктор… Грачинский?

— Грачинский, — ответила мама. — Странно, что ты не знала.

Ага, странно. Но с чего бы мне интересоваться его фамилией? Жили мы раздельно, да к тому же я никогда не считала Виктора своей семьёй. Помню, раньше вообще протестовала против него и запрещала говорить о нём и упоминать его имя… К Виктору я со временем привыкла, но запрет говорить о нём так никто и не отменил…

— И мать Грача продала дачу, потому что его отец замутил с тобой… — пробормотала я, пытаясь сложить воедино картину происходящего. — Почему ты не говорила мне?