Подобно многим людям, Майк Харрис лелеял в душе мечту стать художником, однако таланта у него не было. Хотя нет, один талант все-таки был: Майк мог починить практически все, что угодно. Он был мастером на все руки и превращался в доблестного рыцаря в сверкающих доспехах, когда под кухонной раковиной образовывались лужи или упрямо отказывалось работать устройство для уничтожения мусора. Майк был не только мастером на все руки и великим умельцем, но и истинным кудесником, этаким современным Мерлином, когда дело касалось любого устройства с мотором и четырьмя колесами. На пару с Генри он владел самой популярной в городе автомастерской.

Роли распределялись следующим образом: Генри отвечал за всякую писанину и бухгалтерию, а Майк занимался непосредственно ремонтом. Он мог починить любую машину отечественного или иностранного производства, будь то четырехцилиндровый «форд-эскорт» или «Порше-911» с турбо-наддувом. Достаточно было послушать работу двигателя, уловить некий доступный лишь его слуху свист и постукивание, как он уже знал характер неполадки. На это уходило не более пары минут. Майк прекрасно разбирался в патрубках и всасывающих клапанах, амортизаторах, стойках и поршнях, радиаторах и колесной базе. Кроме того, он держал в памяти возраст и особенности всех автомобилей, когда-либо побывавших в его мастерской. Майк мог перебрать двигатель, ни разу не заглянув в инструкцию по эксплуатации. На кончиках его пальцев красовались несмываемые черные точки от намертво въевшихся в кожу масла и грязи. И все же, хотя Майк неплохо зарабатывал ремонтом автомобилей, ему всегда хотелось, чтобы Господь наделил его хотя бы малой долей таланта, который можно применить к другим сторонам жизни.

Репутацией дамского угодника, коей, как правило, славятся механики и музыканты, Майк не обладал. В его жизни было всего лишь два серьезных увлечения, но поскольку одно из них имело место еще в школе, а второе драматически закончилось три года назад, то напрашивался вывод, что Майк не стремился к долговременным отношениям. Иной раз это удивляло его, однако в настоящее время встречи Майка с женщинами заканчивались по большей части поцелуем в щечку и выражением чисто сестринской благодарности. В свои тридцать четыре года Майк Харрис на удивление виртуозно владел нежным искусством заключать женщин в братские объятия, давая им возможность выплакаться у него на плече.

Майка ни в коем случае нельзя назвать уродом. Напротив, у него внешность типичного привлекательного американца: светло-каштановые волосы, голубые глаза, приятная улыбка и стройная фигура. Нельзя сказать, что женщинам не нравилось его общество, скорее наоборот. Тот факт, что женщины чувствовали его нерасположенность к серьезным отношениям, объяснялся невезением Майка. Впрочем, его брату Генри было прекрасно известно, почему женщины так относятся к Майку, знала об этом и жена Генри, Эмма.

Майк уже был влюблен.

— Эй, Джулия, подожди!

Они с Сингером гуляли на окраине старого делового центра Суонсборо. Услышав голос Майка, Джулия обернулась. Сингер посмотрел на хозяйку, и та одобрительно кивнула.

— Вперед! — скомандовала Джулия.

Сингер бросился навстречу и перехватил Майка на полпути. Они направились к Джулии, при этом Майк ласково поглаживал Сингера по голове и спине. Затем почесал его за ухом. Когда он убрал руку, собака подняла голову и снова подставила ее Майку, рассчитывая на продолжение.

— На сегодня хватит, дружище, — сказал Майк. — Дай мне поговорить с Джулией.

— Привет, Майк! — улыбнулась Джулия. — Что случилось?

— Да ничего особенного. Просто хотел сообщить, что я отремонтировал джип.

— Что с ним было?

— Генератор полетел.

В пятницу Майк сказал ей то же самое, значит, его догадка оказалась верна.

— Пришлось заменить?

— Да. Тот совсем сдох. Пустяки, у нашего дилера их навалом. Устранил течь в маслопроводе.

— Выходит, масло вытекало?

— А ты разве не замечала пятен на подъездной дорожке?

— Вообще-то нет, хотя я особенно и не присматривалась.

— Ладно. Хочешь, я принесу ключи?

— Нет, не надо. Сама заберу, когда буду возвращаться с работы. Пока что он мне не нужен. У меня весь день занят до упора. — Джулия улыбнулась. — Кстати, как дела в «Паруснике»? Извини, я никак не могла прийти.

В минувший уик-энд Майк выступал вместе с группой, исполняющей гранж-рок. Она состояла из отчисленных за неуспеваемость школьников, пределом мечтаний которых были свидания с девчонками, поглощение пива в огромных количествах и сидение у экрана телевизора. Майк был по меньшей мере на десяток лет старше любого из них, и когда он показал Джулии мешковатые брюки и футболку, в которых должен был выступать на сцене, та кивнула и сказала: «Очень миленькие», — что на самом деле означало: «В этом ты будешь выглядеть абсолютно смехотворно».

— Все прошло нормально, — ответил Майк.

— Просто нормально?

— Знаешь, это не мое музыкальное направление, — пожал он плечами.

Джулия кивнула. Ей нравился Майк, но не его вокальные таланты. Когда Майк пел, Сингер начинал подвывать ему. По мнению местных жителей, только жеребьевка могла определить, кто из этих двоих прославится первым.

— Долго пришлось возиться с машиной? — спросила Джулия.

Майк задумался.

— Пожалуй, тебе это обойдется в две стрижки — два раза подстрижешь меня.

— Да ладно, позволь мне заплатить за ремонт. Хотя бы за запчасти. Деньги у меня есть, ты же знаешь.

В прошлом году ее старенький джип трижды побывал в мастерской Майка. Майку всегда удавалось устранить неполадки, и машина исправно работала.

— Расплатишься стрижкой, — запротестовал он. — Несмотря на то что волосы у меня уже потихоньку начинают редеть, их все равно время от времени нужно подстригать.

— Две стрижки — не слишком справедливый расчет за ремонт.

— А я не слишком долго занимался твоей машиной. Да и запчасти мне даром достались.

— А Генри об этом знает?

Майк с самым невинным видом развел руками:

— Конечно, знает. Я же его партнер, мы на пару владеем мастерской. Кроме того, это была его идея.

Да уж, конечно, подумала Джулия.

— Тогда спасибо, — наконец сказала она. — Я не забуду о твоей любезности.

— Всегда рад помочь, — ответил Майк и на какое-то время замолчал.

Потом вопрошающе посмотрел на Сингера. Сингер не сводил с Майка глаз, склонив набок голову, как будто подбадривая его: «Ну что же ты, давай, Ромео. И ты, и я знаем настоящую причину, по которой ты заговорил с ней».

— А как… как там поживает… э-э?.. — постарался как можно небрежнее спросить Майк.

— Ты имеешь в виду Ричарда?

— Да. Именно.

— Очень хорошо.

— Понятно.

Майк кивнул, чувствуя, что на лбу у него выступили бисеринки пота.

— Так… это… куда вы ходили? — спросил он.

— В «Слокум-Хаус».

— Неплохо для первого свидания. Просто сказочно.

— Но это могла быть и «Пицца-хат». Он мне на выбор предложил.

Майк неловко переступил с ноги на ногу, ожидая, что Джулия что-то добавит, но она промолчала.

Плохи его дела, подумал Майк. Ричард определенно отличался в лучшую сторону от зануды Боба. Или сексуального маньяка Росса. Или от Адама, служащего очистных сооружений Суонсборо. С этими ребятами он, Майк, еще мог бы потягаться, но вот Ричард… «Слокум-Хаус»? Там хорошо было?

— Так что… хорошо провели время?

— Да, просто замечательно.

Замечательно? В какой же степени замечательно? Не очень-то это замечательно, нет, совсем нехорошо.

— Рад за тебя, — солгал он.

— Не расстраивайся, Майк! — сказала Джулия, прикоснувшись к его руке. — Ты же знаешь, тебя я люблю больше всех.

Майк засунул руки в карманы.

— Это потому, что я ремонтирую твою машину.

— Не прибедняйся. Не только машину, — возразила она. — Ты еще помог мне залатать крышу.

— И починил твою стиральную машину.

Джулия чмокнула его в щеку.

— Ну что мне еще сказать, Майк? Ты прекрасный парень.

Придя в салон, Джулия не переставала ощущать на себе взгляд Майка. В отличие от взглядов других мужчин он нисколько не встревожил ее. Он просто хороший друг, подумала она, но затем быстро изменила свое мнение. Нет, Майк действительно хороший друг, тот, кого она в минуту испытаний, не колеблясь, позвала бы на помощь, кто значительно облегчил ее жизнь в Суонсборо. Друзья вроде Майка — великая редкость, и потому Джулия чувствовала себя крайне неуютно оттого, что скрывала от него некоторые стороны своей личной жизни — например, ее самое последнее свидание.

У нее не хватило духа подробно рассказать Майку об этом, потому что Майк… ну… в общем-то… не был тем самым Мистером Загадочным Незнакомцем, когда дело доходило до его чувств к ней, а Джулии не хотелось обижать его. Да и что она должна ему сказать?

«По сравнению с другими мужчинами, назначавшими мне свидания, Ричард просто великолепен! Я, конечно же, встречусь с ним снова, если он пригласит меня!»

Майк тоже хочет пригласить ее на свидание, вот уже пару лет Джулия знала об этом. Но ее отношение к нему — за исключением чисто дружеского расположения — было достаточно сложным. Что вполне естественно. Джим и Майк — друзья со школьного возраста, Майк был шафером Джима на свадьбе, Майк — один из тех немногих людей, которые поддержали ее после ухода Джима из жизни. Он почти как брат, и Джулия не представляла, что она будто по мановению волшебной палочки станет относиться к нему совсем иначе.

Все гораздо сложнее. Поскольку Джим и Майк были близкими друзьями, поскольку Майк был существенной частью ее и Джима жизни, сама мысль о том, что она когда-нибудь примет его ухаживания, далекие от простой дружеской привязанности, вызывала у Джулии смутное ощущение предательства. Если она согласится на свидание, означает ли это, что она в глубине души ждала такой встречи? А что подумал бы Джим? Сможет ли она когда-нибудь посмотреть на Майка, не думая о Джиме и о тех днях, когда они были вместе? А что, если они с Майком все-таки когда-нибудь встретятся, но из этой затеи ничего не выйдет? Их отношения наверняка изменятся, а Джулии просто невыносима была мысль о том, что она может потерять такого друга. Гораздо лучше, если все останется по-прежнему.

Джулия подозревала, что Майк все понимает и именно по этой причине не особенно настаивает на скором переходе отношений на новый уровень, несмотря на то что ему этого очень хочется.

Однако иногда — как, например, прошлым летом, когда они вместе с Генри и Эммой катались на яхте и водных лыжах, — у Джулии возникало ощущение, что Майку очень трудно скрывать свои истинные чувства к ней. В такие минуты он вел себя довольно комично. Вместо того чтобы изображать из себя этакого Мистера Счастливчика — первым смеяться над шутками, которые иногда отпускаются на его счет, безоговорочно отправляться за пивом по чьей-либо просьбе, — он порой делался на удивление тихим. Моргал, закатывал глаза, сосредоточенно разглядывал ногти. Когда же Майк улыбался ей, то с таким видом, будто хотел сказать: «Эй, малышка, ты не против выкурить косячок и славно оттянуться?»

Его старший брат Генри становился безжалостным, когда Майк впадал в подобное настроение, и ехидно осведомлялся, не переусердствовал ли тот во время ленча с бобами, потому что у него вид человека, мучающегося несварением желудка.

И подобных случаях Майк моментально опускался на грешную землю.

Вспомнив об этом, Джулия улыбнулась. Бедный Майк.

На следующий день он стал прежним Майком, к которому она привыкла. Таким он нравился ей гораздо больше. У Джулии вызывали глухую тоску те мужчины, которые считали, что женщины должны переполняться радостью от одного только факта их существования, и строили из себя бедовых парней, устраивая потасовки в барах, стремясь доказать окружающему миру свою крутизну. С другой стороны, о мужчинах вроде Майка можно только мечтать, нравится ей это или нет. Он отличался приятной внешностью и добрым сердцем. Джулии нравились его улыбка, появляющиеся на щеках ямочки, блеск глаз. Она научилась ценить то, как Майк реагировал на плохие новости простым пожатием плеч. Кроме того, ей симпатичны смешливые мужчины, а Майк смеялся очень часто.

Джулии нравился его смех.

Правда, как только она начинала задумываться над этим, то обязательно слышала внутренний голос: «Не надо заходить слишком далеко. Майк — твой друг, твой лучший друг, ты же не хочешь лишиться его дружбы?»