Линда Джонс - Ангел-хранитель

– Останетесь жить здесь? – спросил он. – Всегда мечтал видеть своих внуков на этом ранчо.

На это Мел отреагировала.

– Колорадо, – произнесла она. – Мы едем в Колорадо. Но мы будем подолгу жить здесь, и ты сможешь приезжать к нам.

Ричард медленно покачал головой. Сам он всегда шел своим собственным путем. Какие же претензии могут быть к зятю, который хочет того же?

Следующие две недели были самыми счастливыми в жизни Гейбриела. Он всегда был рядом с Мел, не мог удержаться от прикосновения к ней. Даже в присутствии других он держал ее за руку или прижимал свою ногу к ее под обеденном столом.

Ричард подарил Гейбриелу прекрасного гнедого жеребца, заявив, что не может видеть зятя верхом на спокойной кобыле, больше подходящей для дам.

Гейбриел и Мел строили планы на будущее, сидя у реки или держа друг друга в объятиях в постели, обессилев от страсти. Гейбриел рассказывал о Колорадо, о той его части, в которой он хочет найти хорошее место для их нового дома, и о своем друге Джейке. Он также рассказал ей, что вложил деньги в один рудник и что этими деньгами распоряжается за него Джейк. Он добавил, что, по правде говоря, не имеет ни малейшего понятия, приносит рудник доход или нет. Джейк не прислал ни строчки, что, впрочем, неудивительно. Он прекрасно знал, что его первичный капитал может пропасть, равно как и принести гигантские прибыли. В любом случае у Джейка нет оснований торопиться сообщать ему новости о его финансовом положении.

Мел клятвенно заверила его, что ей это безразлично, и он поверил. Неважно, начнется ли их жизнь с шалаша на клочке земли или с усадьбы с тысячью акров вокруг, они все равно будут счастливы. Он знал, что ничто не сможет омрачить его счастье.

Ричард наблюдал за дочерью и зятем с возрастающим изумлением. Он никогда не видел, чтобы люди так быстро менялись. Отправляясь в Форт-Уорт, он оставил дома угрюмую дочь и щеголеватого молодого человека с востока, а вернувшись, застал здесь сияющую молодую новобрачную и человека, который все больше и больше напоминал ему Джеймса Максвелла: сильного, умного, способного на многое.

Размышляя об этом как-то вечером, он вдруг отставил чашку кофе и с чувством произнес:

– Если бы, черт возьми, Макс, твой отец был жив. Вот бы он порадовался. Знаешь, мы всегда хотели, чтобы вы поженились.

Мел кивнула:

– Мы знаем.

Гейбриел нахмурился. За прошедшие беспокойные недели он совершенно забыл цель своего путешествия в Техас.

– Как умер мой отец?

– Твоя мать наверняка… – начал было Ричард.

Гейбриел медленно покачал головой:

– Она отказывалась говорить об этом. Я знаю о моем отце только то, что рассказал мне Джордж, когда я приехал сюда.

– Что же именно? – поинтересовался Ричард.

Гейбриел пожал плечами:

– Не много. Он рассказывал о том, как вы оба начинали осваивать земли. О конокрадах, первых перегонах скота, трудностях первых лет.

Барнетт заволновался:

– Неужели ты совсем не помнишь своего отца?

– Я помню человека, который, широко улыбаясь, сидел во главе стола. Он брал меня на рыбалку или учил стрелять.

Мел засмеялась и нашла его руку под столом.

– Надеюсь, ему больше повезло, чем мне.

– Да уж, ему не пришлось возиться с моей правой рукой. – Он слегка приподнял брови. – Я кое-что помню. Отец пытается учить меня стрелять, а мать от этого в истерике. Почему? – Он адресовал свой вопрос Барнетту.

Не говоря ни слова, Ричард встал, и все трое перешли в его кабинет. Он любил пропустить стаканчик виски вечером после обеда, но, как правило, делал это в одиночестве.

Он уселся в мягкое кресло, поеживаясь, словно ему было неудобно, лицом к Мел, расположившейся в таком же кресле напротив него. Гейбриел встал позади жены, положив руки ей на плечи.

Прежде чем заговорить, Ричард несколько раз кашлянул.

– Я очень уважал твоего отца. За всю жизнь у меня не было второго такого друга, и, какую бы жизнь он ни вел до того, как приехать сюда, я уважал его за стремление построить новую жизнь. Он посвятил себя твоей матери и вам, детям. Больше всего на свете он любил свою семью.

Полностью завладев вниманием молодых людей, он опрокинул первый стаканчик виски и налил еще.

– До встречи с твоей матерью Макс приобрел известность в основном в Небраске и Канзасе. Его прозвали «Рука Дьявола». – Он взглянул на зятя. – Продолжать?

Гейбриел кивнул.

– Он был левшой, как и ты. – Барнетт уставился в стену мимо Гейбриела. – Про него говорили, что он быстрее ветра. Лучший стрелок.

Ричард помолчал, и Гейбриел снова спросил его:

– Вы утверждаете, что отец был бандитом до приезда в Техас?

Ричард кивнул:

– Он не любил об этом говорить. Я узнал об этом уже после его смерти. Он старался забыть об этом периоде своей жизни, пока тот парень не нашел его.

– Какой парень? – вырвалось у Мел.

– Молодой парнишка, который убил его. Тот самый, что гонялся за Максом несколько лет.

– Отца убили в перестрелке? Ричард покачал головой:

– Нет. Тут с ним никто тягаться не мог. Этот парень напал на него, но Макс первым выхватил оружие и ранил его в ногу. Макс вполне мог бы его убить, но с него было достаточно убитых им.

Он залпом выпил остаток виски.

– Парень валялся на улице… и кричал. Макс повернулся, чтобы пойти за доктором, и парень выстрелил ему в спину.

– Как звали парня? – Кровь отхлынула от лица Гейбриела, но голос сохранял твердость.

– Кларенс Франкс. Ему грозила виселица за убийство твоего отца. Но когда обнаружилось, кем был Макс на самом деле…

– Почему? – спросил Гейбриел. – Почему он искал моего отца?

– Потому что Макс в свое время убил его отца. Франкс рассказал нам это перед тем, как его увезли в Канзас. – Ричард взялся за бутылку, стоявшую перед ним на столе. Она помогала успокоиться. Он не любил говорить о том времени.

– Моя мать знала, чем он занимался… раньше? Ричард улыбнулся:

– Она встретила его в Сент-Луисе. Я не знаю подробностей, но они поженились меньше чем через месяц, и она уговорила его переехать туда, где его не знают, чтобы начать новую жизнь. Мне кажется, они немного пожили на востоке, но это было не для Макса, поэтому они обосновались в Техасе.

– Он не собирался бросить это занятие, убивать людей, чтобы заработать на жизнь? – с горечью спросил Гейбриел.

– Не собирался? – Ричард увидел злость в глазах Гейбриела. – Он говорил, что Кэролайн спасла его. Он не верил, что может спастись, до того как встретил ее. Не собирался? Для него это было освобождение.

Гейбриел заметался по комнате, как по клетке.

– Ничего удивительного, что моя мать никогда о нем не говорила, – рассуждал он скорее сам с собой. – Разбойник. Преступник. – К нему подошла Мел, но он не захотел остановиться, не захотел сесть с ней рядом. – Скольких он убил?

Ричард сдался и налил себе еще виски. Но прежде чем он успел взяться за стакан, Гейбриел выхватил его. Залпом проглотив виски, Гейбриел потребовал:

– Вам известно? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Сотню?

– Какая разница? – спокойно спросил Ричард. – Это было давно. До твоего рождения.

– Сколько? – Гейбриел подошел к нему вплотную, и Ричард ужаснулся внезапной ненависти в его зеленых глазах.

– Я слышал, двадцать семь, но…

– Двадцать семь, – эхом отозвался Гейбриел.

– Не знаю, так ли это, – продолжал Ричард. – Слухи всегда преувеличены.

Гейбриел прикрыл глаза руками, стараясь заглушить боль. Он обожал отца. Став взрослым, он всегда сравнивал себя с ним. Все иллюзии об отце рассеялись. Зачем только он приехал в Техас?

Он даже не осознал, что произнес это вслух. Первый раз за несколько прошедших недель он не думал о Мел и даже не взглянул на нее, выбегая из комнаты.

Когда спустя много времени он лег в постель, Мел уже спала или ему так показалось. Он не обнял ее, как обычно, а вытянулся на краешке кровати и заснул только под утро.

Во сне они обнялись. Ее голова удобно покоилась у него на плече, ее нога поверх его ноги.

Гейбриел знал, что она самое лучшее, что было у него в жизни, и подумал, что скажет ей об этом когда-нибудь, совсем скоро. Перед отъездом.

Он ласково убрал волосы с ее лица, чтобы полюбоваться ею спящей, безмятежно прижавшейся к нему. Внезапно он нахмурился. Она не одобрит то, что он собирается сделать, что он должен сделать. Она наверняка попытается остановить его.

Человек, убивший в спину его отца, вероятно, еще жив. У него есть имя – Кларенс Франкс… и дом – Канзас. Найдется кто-нибудь, кто помнит его и знает, где он.

Гейбриел все решил, бесцельно бродя по ранчо весь вечер. Разбойник или фермер, Джеймс Максвелл был его отцом, честным мужем и отцом для своей семи. Пули в спину не заслуживает никто. Даже Рука Дьявола.

Мел почти не узнавала своего мужа, внезапно превратившегося в молчаливого, угрюмого человека, основным занятием которого стала стрельба по жестянкам и бутылкам. Он был отличным стрелком, немного горячим, но точным и быстрым, как и Мел. Его занятия стрельбой теперь были лишены добродушного юмора, присущего их с Мел прежним неуклюжим урокам. Более того, если Мел приходила посмотреть, он проявлял такое нетерпение, что у нее не оставалось сомнений, что он хочет поскорее остаться в одиночестве.

Мел видела, что Гейбриел живет своей собственной внутренней жизнью, и начинала сомневаться, есть ли какой-то смысл в ее скоропалительном браке. Муж стал совершенно чужим. Макс был ее другом, Гейбриел любовником. Ни того ни другого не осталось в этом озабоченном человеке, отстранившемся от нее. Даже когда они занимались любовью, казалось, он был далеко, скрывая от нее какую-то часть себя. Хотя во сне он по-прежнему тянулся к ней, словно от этого зависела его жизнь. Пробуждение в его объятиях было единственным моментом, когда она не испытывала беспокойства об их будущей жизни.

Мел понимала, что Гейбриел удручен тем, что он узнал о своем отце, но, по ее мнению, он слишком переживал. Она попыталась уговорить его не расстраиваться так сильно, но становилось все очевиднее, что это не в его силах.

Однажды утром она проснулась и обнаружила, что обнимает подушку Гейбриела. Ее мужа не было. Едва рассвело, а Гейбриел никогда не вставал так рано. Ей тут же пришла в голову мысль, что он оставил ее, и оглядев комнату, она поняла, что ее предположение оправдалось. Его кольт и ботинки исчезли. И черная шляпа с серебряной лентой, подарок Джорджа, тоже не висела на стуле возле ее столика.

Она все время ждала этого с тех пор, как он пожалел о том, что приехал в Техас. Считай, он пожалел о том, что встретил ее.

Она судорожно прижала подушку к груди. Разумеется, он никогда не любил ее, простую фермерскую дочку, лишенную изящества и красоты, которые он, видимо, хотел видеть в своей жене. Она не сомневалась, что когда-то он испытывал к ней влечение. В темноте все было волшебно, и он никогда не знал женщины, подобной ей. Она отличалась от других. Возможно, на какое-то время он действительно принял свои чувства к ней за любовь. Понадобилось всего несколько недель, чтобы он понял, что ошибся.

Глядя через открытую стеклянную дверь, как восходит солнце, Мел окончательно утвердилась в своих выводах. Она знала, что он ушел. Она знала, потому что больше не ощущала его присутствия. Тепло сменилось холодом, и прохладный утренний воздух не был тому виной.

Она сдержала слезы, готовые брызнуть из глаз, и попыталась не обращать внимания на боль в груди, которая мешала дышать. «Мел Барнетт, – сказала она себе, – никогда не плачет и никогда не позволяет мужчине обидеть себя. Мелани Барнетт Максвелл», – поправилась она. Пусть будет так. Все было бы в порядке, если только она была беременной. У папы будет наследник, а у нее частичка Гейбриела.

Не очень-то ей и нужна частица его, тут же спохватилась она. Он ясно дал ей понять за две прошедшие недели, что не любит ее, не хочет ее, и будь она проклята, если прольет хоть одну слезинку о нем или еще хоть раз вспомнит того, кто так обошелся с ней.

Рассуждая так, она попыталась ожесточить себя. Она прекрасно жила до Гейбриела – это была ложь, с которой Мел легко согласилась, – и опять будет прекрасно жить после его ухода. Она не нуждается в нем и не хочет его, думала она, влезая в хлопчатобумажные брюки и, застегивая поношенную рубашку, которые носила до того, как стать миссис Гейбриел Максвелл.

Кармелита хлопотала на кухне и едва взглянула на Мел, когда та вошла.

Мел взяла печенье и чашку кофе, не дожидаясь, когда спустится отец. Вечером, со страхом подумала она, вечером я скажу ему, что меня оставил муж.

Мел стала натягивать перчатки.

– Куда ты собралась? – резко спросила Кармелита.