Аурелия - Ангел мести

"Возможно".

"Что тут происходит?"

"Сегодня утром мы получили требование о твоем выкупе".

"Ну, как ты можешь видеть, меня вернули в целости и сохранности".

"Возможно, это является частью плана, чтобы втереться в наше доверие, как прелюдия к чему-то большему".

”Ну, и кто сказал тебе это?” Глаза отца смещаются в угол комнаты. "Отец, он не хитрит и не сделал ничего такого, кроме как - помог мне. Я думаю, ты ошибаешься. Возможно те, кто попытались похитить меня, посчитали, что будто они смогут получить выкуп даже без меня." Я совершенно не понимаю, что здесь происходит, и теперь не спущу своих глаз с этого представителя Японской стороны в посольстве, как его там - Китами.

******************************************

В конце концов я добралась до своего убежища - своей комнаты, где обессиленно рухнула в мягкую постель, желая поскорее забыться. Неужели это та единственная вещь, что остается мне? Мои мысли вновь возвращаются к моей спасительнице, к моей Ецуко, и мне не остается ничего другого, кроме как позволить слезам медленно струиться из моих глаз. Увижу ли я когда-нибудь её вновь, или же она ушла насовсем?

Я погружаюсь в тихое уныние, моё сердце ноет от желания вновь увидеть её, солнце неспешно ползет по небу, а я так и лежу на кровати, не шевелясь. Ясуки пытается развлечь меня, но я отсылаю её прочь. Сейчас я не в настроении вести какие-либо беседы.

Я пропускаю ужин, констатируя тот факт, что совершенно потеряла аппетит. Странствуя по комнате, я подхожу к большому окну в моей спальне, пристально вглядываюсь в город и вижу множество висящих фонарей, озаряющих его. Сейчас моё сердце странствует где-то там - снаружи, потерянно блуждая по городу в поисках Ецуко, желая найти её, чтобы обрести саму себя.

За то время, как я стою, прислонившись к оконной раме, я вижу, как Китами выходит с территории посольства, выскальзывая через ворота с непринужденной легкостью. Определенно, он двигается не как политик, скорее - как воин.

Воин, мой воин, где же ты? Кларисса прекрати. Она ушла.

От ощущения моей утраты новый поток слез хлынул по щекам. И я ничего не могу поделать. Всё кончено, но все равно моё сердце отказывается верить в это. Высокий широкоплечий представитель Японской стороны поворачивает налево, чтобы двинуться дальше к центру города, и на мгновение я вижу тень, так похожую на мою Ецуко. Нет, этого не может быть, или все-таки…  Может быть она всё еще продолжает заботиться и оберегать меня?

        Наступивший день оказался ярким и солнечным, и я по привычке решила посидеть  во внутреннем дворике, выискивая столь необходимую мне теплоту и свежий воздух. Усевшись под цветущей сакурой, я взялась за свою вышивку, однако мои глаза не в состоянии удержаться от того, чтобы периодически не перемещаться на входные ворота, наблюдая за толпой народа, проходящей возле них. Нет - не так, на самом деле я выискиваю её. Мне нужно подтверждение того, что она не забыла меня. Я вижу какое-то движение у входа, и от одной только мысли, что это может быть она, моё сердце замирает.

Разочарованная, я понимаю, что это всего лишь Китами с парой охранников.  Он прокладывает себе путь по направлению к входным воротам в посольство и, очевидно, намеренно старается игнорировать меня. Однако в последний момент, он меняет направление своего движения  и останавливается прямо передо мной, пренебрежительно смотря свысока.

"Мисс Хьюз".

<i> Почему он произнес это так, словно плюнул в меня ядом? </i>

"Г-н Китами,"-  я отвечаю. Мои пристальный взгляд вспыхивает и гаснет на двух мужчинах, стоящих позади него, их одежда  кажется мне странно  знакомой. В моей голове прокручиваются события двухдневной давности, и я не могу сдержать  вздох,  слетевший с моих губ.

"Что с вами, мисс?" Его глаза сужаются  в подозрении.

Мне что поделиться с ним? Или же раскрытие этого факта доставит мне неприятности? "Одежда ваших охранников".

"И? " В его поведение больше умеренного интереса, чем обеспокоенности.

"Она похожа ну ту, в которую были одеты мои похитители".

"Да ну?" Его уверенное спокойствие начинает по-настоящему раздражать меня.

"Я бы сказала, почти одинаковая. Ну может быть, за исключением этого большого символа тут". Я указываю на знак, нашитый на рубашке.

"Это символ клана. Большинство самураев состоят на службе во влиятельных семьях".

"Те мужчины, которые напали на меня, не имели никакого знака. Возможно, таким образом они пытались скрыть принадлежность к своему клану?" Его глаза расширяются, и тут я понимаю - он осознает, что возможно я чересчур сообразительна на свою собственную голову.

"А какой знак имел ваш спаситель?"

"Никакого, насколько я могла видеть".

"Аа, ronin". С презрением он выплюнул это слово.

"Ronin?"

"Самурай, у которого нет вассальной клятвы. Бродяга и странник. Самурай без чести".

Я прикусываю свой язык, пытаясь оставить свои возражения при себе. Нет чести?  Если мои инстинкты верны, а я думаю - они верны, когда речь заходит о ней, то у неё больше чести, чем у этих мужчин, стоящих прямо передо мной.

"Как бы то ни было, он обращался со мной с добротой и уважением, и я имею некоторые оговорки, чтобы назвать его так". Китами с тех самых пор, как я прибыла домой, пытался выудить у меня информацию о моем спасителе. "Вы кажетесь более заинтересованы в его поисках, чем в розыске моих похитителей. Почему же это так?" Если бы я была его женой, то за такую дерзость я наверняка получила бы хороший пинок.

Его кулаки начинают подрагивать по бокам его тела, он пытается взять свой норов под контроль. Несмотря на то, что он официальный представитель японской стороны, у меня появляется тревожное предчувствие, говорящее мне -  он враг Ецуко.  В глубине его глаз я могу разглядеть гнев и ненависть. Вот только эта ненависть из-за того, что я - женщина, или же по причине того, что я - иностранка?  Я знаю, что много японцев по-прежнему предпочитают вести замкнутый образ жизни, и при случае полны решимости выдворить нас отсюда.

Я меняю тему разговора. “Господин Китами, что это такое? Кинжал?”  И указываю на второй, небольшого размера меч находящийся рядом с большим, изысканно украшенным мечом, расположенным на поясе одного из охранников.

"Это вакидзаси - клинок чести самурая".

"Клинок чести? Расскажите мне больше".

"Мисс, это неприятная тема для обсуждения. Возможно, нам не стоит говорить об этом больше".

"Но, сэр. Я так хочу узнать. Расскажите мне, пожалуйста".

Он глубоко вздыхает, разрываясь между желанием промолчать или же все-таки ответить на мой вопрос.   Крошечная злобная улыбка пробегает по его губам.

”Кодекс чести самурая требует победить или умереть, пытаясь победить. В случае же, если его захватили в плен, то он должен совершить sepukku, и таким образом вернуть себе честь, ибо нет чести в том, чтобы быть захваченным в плен в сражении”.

"Sepukku? " Это звучит как-то жутко. Как это - самурай без чести и оружия? Как-то не понятно.

"Ритуальное самоубийство". Он смотрит на мою ответную реакцию и разочаровывается, обнаружив, что её нет. “Воин самостоятельно вспарывает себе живот, обнажая внутренности, вот так, -  он показывает быстрое тыкающее движение поперек своего живота, - затем размышляет о своей презренной, ничего не стоящей жизни, в то время, как его внутренности медленно скользя, опускаются на землю.  Другой самурай заканчивает его страдания быстрым режущим ударом по шее, отделяя голову от плеч. Это единственный путь, которым он может восстановить свою честь”. Слабая улыбка пробежала по его губам, и торжественное ликование промелькнуло в глазах, ведь он всё-таки сумел потрясти меня.

"Спасибо, г-н Китами. Более чем интересно и познавательно. "С видимой непринужденностью я натягиваю улыбку на своё лицо, словно только что  услышала новость о том, как будто бы  Леди Дорчестер купила новую мебель для своего загородного дома. И пусть дьявол заберет его!

"А ваш самурай разве не имел при себе такое оружие?" Он всё ещё пытается вытянуть  из меня информацию.

"Нет, ничего такого я видела. Но с другой стороны - я ведь не шарилась в его доме".

"Если бы он был истинным самураем, мисс Хьюз, клинок чести всегда был бы с ним”. Его взгляд, полный удовлетворения, вызывает у меня тошноту, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от ответа. Знаю, что он провоцируя, травит меня, и мне с трудом удается сдержаться от того, чтобы не начать защищать её.

Мой отец появляется из парадного входа, пуговицы на его натянутом жилете поскрипывают под напряжением от его объемного брюшка. ”Ах, г-н Китами, вот вы где. Мне сообщили о вашем приходе, но как я вижу, моя дочь перехватила вас".

"Доброе утро, отец." Я смотрю в его доброжелательные серые глаза, пожалуй, это единственное напоминание о моей недавно умершей матери. Её глаза были такого же серого цвета, как и у отца, и надо сказать, что это являлось постоянным источником насмешек, так как мои собственные глаза имели зеленый цвет.  Местный молочник неизменно был объектом шуток. Каждый день он доставлял свежее молоко в наш дом, и был очевидным виновником  цвета моих глаз. Отец конечно же знал, что это была неправда - у его матери были зеленые глаза, которые волей судьбы и странной игры природы передались мне.

Одинокий охранник приближается к нам от ворот, неся большой узел. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы узнать моё платье, оставленное у Ецуко. С надеждой я обращаю свой взгляд на ворота. Возможно, прямо сейчас она наблюдает за мной с какой-нибудь близлежащей крыши, и я дарю ей свою самую теплую улыбку, изо всех сил пытаясь вложить в неё все свои чувства.

“Что это?" Временами мой отец может быть таким недогадливым.

"Это одежда, в которой я была, когда меня похитили". Глаза Китами расширяются, и он посылает своих самураев на улицу. 

<i>Оставь её в покое, черт возьми! </i>

"А это?" Он поднимает птичью клетку с золотистой канарейкой внутри.

“Понятия не имею. Могу я оставить её у себя?"

"Конечно, моя дорогая". Он передает мне маленькую деревянную клетку с щебечущей птицей. Пальцы Китами дергаются; я знаю, что он хочет вырвать у меня мои вещи, полный решимости отыскать скрытое послание, спрятанное где-то внутри. Это послание только для меня, и я ни за что не  уступлю ему.

"Где вы обнаружили это?"-  спрашивает Китами. Я начинаю задаваться вопросом, кто же фактически руководит посольством - мой отец или Китами.

"Это кипа с вещами лежала напротив внешней стороны стены, сэр. " Охранник обращается к моему отцу, невзирая на то, что вопрос задал Китами.

"Вы никого там не заметили?"

"Вокруг никого не было. Только проходящих мимо местных жителей, кроме них никого".

”Спасибо". Я вижу, как мой отец ощетинился на очевидную попытку Китами взять под свой контроль обстановку, но он сдерживает свой порыв, отступая.

"Так что, отец.  Что мне делать? Я остаюсь здесь в посольстве?"

"Кларисса, ты же знаешь, что там снаружи слишком опасно для тебя.  Сегодня - чуть позже - посол отправляется в Киото, где начинаются переговоры с Императором, и вместе с ним должна отправиться и половина охраны посольства. На данный момент мы не располагаем достаточным количеством охранников для твоего сопровождения. Прости, дорогая, но тебе какое-то время придётся побыть здесь - взаперти, до тех пор, пока не вернется посол”.

Я не могу удержаться и в то время, пока мой отец говорит, бросаю быстрый взгляд на Китами. Он, как будто, исходит слюной при мысли, что в посольстве в течение нескольких дней останется лишь половина охраны.

"А не слишком ли это рискованно для нас, отец?"

"Для нашей защиты здесь останется более чем достаточно охранников, Кларисса. Ты совершенно точно будешь в безопасности в этих стенах".  <i>Только вот надолго ли? </i>

"Г-н Китами, не желаете ли вы присоединиться ко мне? У нас есть работа, которую нужно сделать". Отец уходит и японский представитель кидает на меня ядовитый взгляд, прежде чем начинает следовать за отцом; его длинное развивающееся кимоно, вздымается волнами позади него.