— Я глава этого дома, Анджела. В моей семье могут быть упрямые и испорченные люди, но мое слово — закон! И, кажется, мы договорились, что ты будешь называть меня Джекоб, — с мягкой улыбкой сказал он.

Когда Джекоб и Анджела появились в дверях столовой, глаза всех присутствующих обратились к ним. Анджела почувствовала, как у нее вспотели ладони. Она не понимала, что происходит. Почему Джекоб настаивает, чтобы она сегодня обедала с ними? Это вызовет недовольство. Она уже чувствовала его — и именно из-за того, что Джекоб решил привести ее вместе с собой в столовую.

— У нас будет еще один гость, отец? Этот вопрос задал Закари Мейтленд. Анджела никогда раньше не видела его, но признать в нем сына Джекоба было нетрудно из-за удивительного сходства с отцом. Он напомнил ей Брэдфорда, правда, глаза у него были светло-зеленые.

— Почему ты спрашиваешь?

— На столе лишний прибор, — пояснила Кристал.

— Это прибор для Анджелы, — ответил Джекоб и по очереди внимательно посмотрел на каждого из присутствующих, чтобы определить их реакцию.

— Вы не можете позволить ей есть вместе с нами только потому, что она белая! — возмущенно воскликнула Кристал. — Это просто нелепо!

— Да, это абсурдно, — поддержал ее Закари. — Что подумают другие слуги!

— Довольно! — оборвал его Джекоб. Это было сказано столь решительным тоном, что в комнате мгновенно воцарилась тишина.

— Я намерен все объяснить вам, — проговорил Джекоб уже более спокойно. — Но прежде, Роберт, мой мальчик, уступи Анджеле свое место. Я хочу, чтобы она сидела рядом со мной.

Роберт считал Джекоба Мейтленда своим вторым отцом. Он считал так уже двенадцать лет — с того времени, когда близко сошелся с Закари. Молодой человек без единого слова выполнил просьбу Джекоба.

— Кажется, ты зашел слишком далеко, отец. Интересно, с чем еще мы должны смириться?

— Вы смиритесь со всеми моими желаниями, мой дорогой. Надеюсь, они все еще являются законом в этом доме.

Джекоб подвел Анджелу к стулу и слегка подтолкнул ее, побуждая сесть, затем занял свое место во главе стола. Анджела сидела ни жива ни мертва, с опущенными глазами.

— Теперь мне остается досказать совсем немного, — продолжил Джекоб ровным, спокойным голосом. — Я уже говорил вам, что один из моих арендаторов умер, оставив дочь сиротой. Я сказал также, что чувствую себя ответственным за Анджелу Шеррингтон, поскольку знал ее отца все эти годы, и что намерен пригласить ее жить в «Золотые дубы». Тоже самое я сказал и Анджеле. Какого дьявола все вы, в том числе и сама Анджела, пришли к заключению, что я пригласил се в качестве прислуги?

— Ты хочешь сказать, что она не будет прислугой? — недоверчиво спросил Закари.

— Определенно нет!

— О Боже! Значит, Робби был прав! — воскликнула Кристал. — И вы осмелились привести сюда любовницу и усадить ее рядом с нами?

— Ради Бога! — поднял голос Джекоб. Глаза его гневно сверкнули. — Откуда ты взяла этот бред? Если бы я имел дерзость пригласить любовницу в свой дом, у меня хватило бы мужества сказать вам об этом. И коль уж вы коснулись этого деликатного вопроса, скажу вам, что у меня есть любовница, которая живет со всем комфортом в городе. Это милая вдовушка тридцати с лишним лет, не желающая вторично выходить замуж, хотя я и делал ей предложение. И я не такой греховодник, чтобы совращать девочку в возрасте Анджелы!

— Тогда зачем вы привезли ее сюда? — с вызовом спросила Кристал. Джекоб вздохнул.

— Анджела должна стать членом нашей семьи, и к ней следует относиться соответствующим образом.

— Ты это серьезно? — засмеялся Закари, — Никогда в жизни не был более серьезным. Я знаю Анджелу с момента ее рождения и всегда старался проявлять заботу о ней. Я испытываю к ней отцовские чувства, и, если она позволит, хотел бы статьей отцом… Хотел бы заменить ей отца, которого она потеряла.

Анджела почувствовала, что к ее глазам подступают слезы. Все вопросы, которые ей хотелось задать, были заданы Кристал и Закари, и ответы на них получены. Неужели и в самом деле это возможно? За что судьба проявила к ней такую благосклонность?

— Анджела, прости, что не сказал тебе всего этого в кабинете, но я хотел сказать об этом только один раз, — ласково проговорил Джекоб. — И еще я сожалею, что не дал исчерпывающих объяснений, когда разговаривал с тобой после похорон. Но сейчас, когда ты их выслушала, согласна ли ты?

— Глупо отказываться от вашего любезного предложения, мистер Мейтленд… то есть Джекоб, — поправилась она на ходу.

— Великолепно! — Он оглядел сидящих за столом, словно выжидая, не появится ли у кого-нибудь из них дополнительных вопросов, затем, улыбнувшись, зычно выкрикнул:

— Тильда, распорядись, чтобы подавали на стол!

Глава 10


Ночь казалась бесконечно длинной, потому что Анджела долго не могла заснуть. Она снова и снова возвращалась в мыслях к каждому слову, сказанному в столовой.

Кристал ненавидела ее — на этот счет Анджела не питала иллюзий. Совсем иное дело Роберт Аонсдейл. Поначалу он был удивлен, но затем Анджела почувствовала в нем расположение к себе. Он весь вечер пялил на нее глаза, словно оценивал кобылу, которую собирался покупать. Впредь ей надо быть настороже с Робертом.

Затем Анджела стала думать о Брэдфорде. Ее беспокоило, как он отреагирует на случившееся. Ей внезапно пришло в голову, что Брэдфорду это может не понравиться, как не понравилось Закари.

Заснула она с мыслями об отце.. Он был грубоват, да и к бутылке прикладывался слишком часто, но она любила его. У нее было нелегкое детство, но она все отдала бы за то, чтобы снова оказаться дома с Уильямом Шеррингтоном. Когда она засыпала, — по щекам ее катились слезы.


Ханна вошла в комнату в отличном настроении.

— Доброе утро, мисси! Солнце уже вовсю светит. Ты обычно не встаешь так поздно, верно?

Анджела открыла глаза и увидела, что комната залита яркими солнечными лучами.

— Который час?

— Начало девятого.

— Девятого! — Анджела соскочила с кровати и побежала в сторону небольшого чуланчика.

— Что за спешка, девочка?

Анджела остановилась, внезапно осознав, что спешить некуда и делать ей нечего. — О и, я, кажется, забыла.

Ханна весело засмеялась;

— К этой легкой жизни ты скоро привыкнешь. Тебе придется думать лишь о том, где завтракать — внизу или у себя в комнате.

— А остальные собираются завтракать внизу? — с тревогой спросила Анджела.

— Только мистер Лонсдейл. Хозяин Джекоб уже поел, а миссис Кристал ест в комнате.

— А Закари?

— Он с утра отправился в город. Отстраивает после войны адвокатский офис для себя, — Тогда я спущусь завтракать вниз, Ханна, — решила Анджела. Поскольку ей не придется лицезреть Кристал и Закари, которые питали к ней явную неприязнь, не было причин оставаться в комнате. — Чтобы совсем не облениться.

— Умница! Тебе надо делать специальные упражнения, потому что работы у тебя будет немного. А после завтрака хозяин Джекоб хочет видеть тебя в своем кабинете.

— Я опять что-нибудь не так сделала?

— Да нет, детка, просто он хочет поговорить с тобой, — успокоила ее Ханна. — Я сейчас пришлю Евлалию, чтобы она причесала тебя и помогла одеться. Она будет твоей личной горничной, если ты не возражаешь.

— Ноя…

— Перестань! — Ханна не желала слушать ее возражений. — Ты теперь будешь леди, а леди ничего сами не делают, так что привыкай к этому.

Через некоторое время Анджела была, одета в жесткое зеленое хлопчатобумажное платье, под которым находилась не менее жесткая рубашка. Она с гораздо большим удовольствием надела бы свои заношенные брюки и рубашку. Но Ханна забрала их, сказав, что про старье надо забыть.

Анджела опять пыталась возражать, но безрезультатно. Еще тридцать минут она вела спор с девушкой, которая должна была стать ее горничной. Евлалия получила от Ханны распоряжение сделать Анджеле приличную прическу. Ее волосы спускались на несколько дюймов ниже плеч, и Анджела привыкла заплетать их в тугие косички или подвязывать лентой. Она выиграла баталию, и ее каштановые волосы были аккуратно прихвачены зеленой лентой.

Когда нанервничавшаяся Анджела вошла в столовую, она обнаружила там Роберта, потягивающего черный кофе.

— Я уж было решил, что вы не спуститесь к завтраку, — встретил ее доброжелательной улыбкой Роберт. — Я рад, что дождался вас.

— К сожалению, все заняло больше времени, чем я думала. А вы уже поели? — спросила она, смущаясь от его внимательного взгляда.

— Да, притом с удовольствием. Кулинарное искусство Тильды — одна из причин, почему «Золотые дубы» столь привлекают меня. Здесь, можно сказать, мои второй дом. По сейчас, могу признаться, «Золотые дубы» приобрели для меня еще большую притягательность, — многозначительно проговорил он. Роберт непринужденно рассмеялся, затем добавил:

— В моем распоряжении нет ничего, кроме времени, и нет ничего лучше, чем провести его с вами.

Лицо Анджелы вспыхнуло, она села за стол и занялась завтраком. Она понимала, что не составит особого труда сделать Роберта своим союзником, однако опасалась, как бы от нее не потребовалась слишком большая жертва.

— А разве вы не занимаетесь управлением плантацией? — выразительно спросила она.

— Нет, пока жив мой отец. Ему не нравится, когда я помогаю ему, и, честно говоря, мне не нравится ему помогать. Хотя война значительно уменьшила его состояние, старик смог заплатить налоги за «Тени» и вполне управляется самостоятельно. Как будто и не было войны. Так что мне остается приятно проводить время.

Анджела почувствовала раздражение.

— Остается пить да играть в карты… Все сыновья плантаторов одинаковы.

— Не все, — снова улыбнулся Роберт. — Некоторым везет меньше, чем мне.

Анджела в изумлении уставилась на него. Он принял ее слова за комплимент, не уловив скрытого сарказма. Он был поистине несносным. Она полагала, что люди, которые живут лишь ради своего удовольствия, оставляя работу другим, исчезли с окончанием войны. Очевидно, она ошибалась. Роберт Лонсдейл был именно таким человеком.

— Вы не хотели бы съездить на прогулку? — доверительным тоном спросил Роберт. — Не желаете осмотреть «Тени»? Отец восстановил усадьбу, и сейчас это опять весьма живописное место. Дом был разрушен во время войны, когда все рабы разбежались. Но они вскоре вернулись, поняв, что идея янки о свободе обернулась для них своей худшей стороной.

Анджела сдержала гнев. Роберт не мог переделать себя, а для нее было бы лучше иметь в его лице друга, чем врага. Она не отреагировала на его ядовитые слова и даже улыбнулась лучезарной улыбкой, довольная тем, что у нее есть предлог отклонить его предложение.

— Я бы с удовольствием отправилась с вами и осмотрела «Тени», мистер Лонсдейл, но Джекоб хочет побеседовать со мной после завтрака. Возможно, в другой раз, если вы не возражаете.

Роберт нахмурился лишь на мгновение, затем снова благожелательно улыбнулся:

— Ну конечно, это можно отложить до другого раза. И прошу вас — никакого «мистера Лонсдейла», Анджела. Зовите меня Робертом. Я настаиваю на этом.

Глава 11


Спустя некоторое время Джекоб Мейтленд взял ее с собой в Мобил. Они ехали в комфортабельном закрытом экипаже, в который не проникали жгучие лучи солнца.

Анджела еще не до конца осознала щедрость Джекоба Мейтленда. Она не могла даже предположить, что, говоря о своем желании стать ей отцом, он хочет распространить на нее все блага, которыми пользовались остальные члены семьи.

— Анджела, — начал он разговор в то утро. — Ты говорила мне, что у тебя не было времени для учебы. Сейчас, когда тебе больше не придется работать, хотела бы ты пойти в школу?

Анджела с сожалением вздохнула:

— Я слишком стара для школы.

— Чепуха, — с улыбкой возразил Джекоб. — Учиться никогда не поздно. И потом, девочка моя, я не имею в виду обычную школу для детей. Я имею в виду частный пансион для молодых женщин.

— Но я не могу даже имени своего написать.

— Я найму учителя, который будет с тобой заниматься, после чего ты сможешь учиться в пансионе вместе с другими девушками. Выбор всецело за тобой. Я не говорю, что ты непременно должна поступить в пансион.

— Отчего же, я бы хотела учиться, — быстро ответила Анджела. — Мне всегда хотелось знать, что интересного находят люди в книгах.

— Ты сможешь выяснить это сама. А когда вернешься домой, поможешь мне разбираться с гроссбухами.

— О, мне так хочется помочь вам, мистер…

Джекоб.

— Отлично. Теперь решим вопрос относительно школы. Выбор большой — и здесь, и на Севере. Есть замечательный пансион в Массачусетсе. Одна из тамошних учительниц, Наоми Баркли, была близкой подругой твоей матери. И к тому же твоя мать училась в этом пансионе, когда ей было столько лет, сколько сейчас тебе.