С мрачной решимостью он еще крепче сжал ее руку.

— Дорогая, помнишь вопрос, который я тебе задал прошлой зимой?

— Да, Жак, но я ведь написала, — Бланш снова избегала смотреть ему в глаза.

— Считаю, что письмо к делу не относится. Я хочу услышать ответ от тебя — сейчас!

С несчастным видом она уставилась на свои колени.

— Жак, я получила громадное удовольствие, проведя с вами несколько недель, но я говорила, — Ролан и Анжелика так нуждаются во мне, и…

— А тебе не приходило в голову, что будет лучше, если они сами во всем разберутся?

— Не забывай, я помимо всего прочего, еще и крестная мать младенца… Поэтому-то замужество для меня исключено, — Бланш напряглась.

— Понятно, — задумчиво произнес Жак.

В то время как ее ответ не мог принести ничего, кроме разочарования, что он в общем-то и предполагал, он уже принял решение заставить ее дать согласие.

— Перед тем как поехать на обед, нам надо будет остановиться в доме на улице Святого Чарльза, — проговорил он. — Я думаю, не помешает, если мы попросим моего сына присоединиться к нам.

— Безусловно, если вы этого так хотите, Жак, — встревоженно ответила Бланш, посмотрев на него.

«Моя прелесть, если бы ты знала, чего я хочу. И в чем мне сегодня уж точно не будет отказано», — подумал Жак.


В доме по улице Святого Чарльза Жак отпер дверь сам после того, как на их стук не последовало ответа. Не увидев никого на первом этаже, Бланш растерялась, а он про себя улыбнулся. Как и обещал Жан-Пьер, никого в поле зрения не было.

— Где же Жан-Пьер? — спросила Бланш.

— Учитывая непредсказуемый характер моего сына, довольно трудно сказать, — он невинно пожал плечами.

— Тогда почему бы нам не отправиться на обед? — начиная нервничать, забеспокоилась Бланш.

— Конечно, — с улыбкой согласился Жак. — Но, послушай, дорогая, я боюсь, от ветра твоя шляпка сбилась на бок. Может быть, ты поднимешься наверх и поправишь ее?

— О да, конечно, — Бланш, столь болезненно относившаяся к своей внешности, сразу же поспешила наверх. — Я быстро вернусь.

Жак ухмыльнулся. Похоже, пташка попала в силок!

Спустя минуту он последовал за ней, осторожно пробираясь по коридору, пока не наткнулся на открытую дверь спальни.

Не догадываясь о его присутствии, Бланш стояла у туалетного столика. Сняв шляпу и вуаль, она поправляла прическу.

Жак вошел в комнату и закрыл за собой дверь на ключ. Повернувшись, Бланш увидела его и охнула:

— Жак, что вы здесь делаете? Это…

— Неприлично? Скандально? — подсказал он с улыбкой.

— Жак, вы должны немедленно покинуть эту комнату. Иначе вы… — гребень выпал из рук Бланш.

— Скомпрометирую тебя? — добавил он с недобрым смешком. — Но, дорогая, именно это и входит в мои планы.

Ответом ему было лишь тягостное молчание. Жак направился к своей жертве с похотливым блеском в глазах. Сердце Бланш билось так сильно, ей казалось, что удары его оглашают громом комнату. Наконец она нашла в себе силы прошептать:

— Зачем ты это делаешь?

— Зачем? Конечно, чтобы привести тебя в чувство.

— В чувство?

— Да.

К ее ужасу, он снял сюртук, отбросил его в сторону и продолжал приближаться к ней.

— Как всегда, смотришь на мир чужими глазами? То ты смотрела на мир глазами Ролана, то слушала мои рассказы о путешествиях, а то теперь ребенок вот появился.

— Не понимаю, что вы имеете в виду?!

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — он сделал паузу и почти печально посмотрел на нее. — Знаешь, иногда человек сам не может понять, что для него хорошо… Тогда и говорят, что «со стороны видней»…

Глаза у Бланш округлились, когда она увидела, как Жак развязал галстук и принялся расстегивать запонки.

— …поэтому сегодня тебе предстоит ощутить вкус жизни такой, как она есть, так как я этого хочу, — продолжал Жак напористо.

— Нет, — осевшим хриплым голосом произнесла она, отступая к туалетному столику.

Глаза Жака горели страстью, в них читалась решимость идти до конца.

— Нет? Ты мне откажешь, дорогая? Ты не думаешь, что тебе следует заплатить за все эти годы безответной любви?

С горестным видом она уставилась в пол, и ее слова заглушили слезы.

— Ты меня не любишь. Ты меня жалеешь.

Эти слова повергли Жака в ярость.

— Бланш, раз и навсегда, вбей себе в голову, мои чувства к тебе никогда не были жалостью! — вскричал он и крепко ухватил девушку за запястья.

— Но поскольку ты не веришь моим словам, пусть подействуют другие способы выражения моей любви.

Даже несмотря на то, что его жесткие пальцы впились ей в кожу и причиняли боль, Бланш охватило сладострастное влечение.

— Жак, ты ведешь нечестную игру. Когда ты так до меня дотрагиваешься, я не могу…

— А я именно на это и рассчитываю, моя дорогая, — ответил соблазнитель с неумолимой улыбкой.

— Жак, ты наглый и бесчестный, — слабеющим голосом прошептала Бланш.

— Не сомневайся, это так, — ответил он, привлек к себе и страстно поцеловал.

Бланш задрожала, изнывая от желания. Поцелуй был столь глубоким и пленительным, что она прильнула к Жаку. Но когда он захотел прикоснуться губами к ее родимому пятну, она вся сжалась. Жак тут же отпрянул и сердито посмотрел на нее.

— Оставь этот бред! — прорычал он и слегка шлепнул ее.

— О! — вскрикнула Бланш, скорее возбужденная, нежели разозленная болевым ощущением.

Однако ее дальнейшие попытки продолжать объяснение были прерваны новым поцелуем. И на сей раз, когда он захотел дотронуться до родимого пятна, она не сопротивлялась.

С этой минуты Бланш совсем потеряла голову. Жак был страстен и нетерпелив — на протяжении многих лет он был верен своей любви как духовно, так и физически, и хранил воздержание. Он так же знал, что должен овладеть ею быстро, чтобы не дать опомниться.

Но ему не следовало опасаться за успех дела, ибо у Бланш не было сил для сопротивления после стольких лет затаенной любви. Она хотела его. Она лишь заплакала от радости, когда он принялся в лихорадочном возбуждении срывать с нее драгоценности и растрепал прическу. Не переставая покрывать лицо поцелуями, он начал раздевать ее.

— Ты прекрасна, — прошептал он, положив обнаженную девушку на кровать.

Бланш посмотрела на него взглядом, исполненным обожания. В этот момент она впервые в жизни почувствовала, что по-настоящему любит.

Жак стремительно сбросил одежду. В глазах Бланш промелькнул испуг, когда она увидела его обнаженным. Но Жак не позволил ей прийти в себя, запаниковать. Этот искушенный соблазнитель предвидел такую реакцию. Он не стал терять времени. Да и у Бланш страстное желание пересилило страх. Даже болевые ощущения длились лишь мгновение и переросли в чувственное наслаждение единством с любимым.

Когда стремительно неслись к экстазу, он заглянул ей в глаза и прошептал:

— Я люблю тебя. И теперь хочу услышать те же самые слова из твоих уст.

— Я люблю тебя, — ответила она, и спустя несколько мгновений, вздыхая после каждого слова, они оба испытали неземное блаженство…


А потом долгое время они лежали не двигаясь, наслаждаясь покоем, но вдруг здравый смысл вернулся к Бланш и она оттолкнула Жака.

— Дорогая, в чем дело? — спросил он. — Разве тебе не понравилось?

— Нет, не в этом дело, — Бланш проглотила слезу, испытывая острое чувство стыда за содеянное. — Пожалуйста, отвези меня домой.

— Но, сдается, ты не совсем понимаешь, дорогая, — прошептал Жак. — Твой дом теперь — со мной. Конечно, мы сразу же поженимся…

— Жак, ты не можешь не подумать, что сейчас… — Бланш повернулась к нему, встревоженно глядя на любовника. — О Боже, ты все подстроил, не так ли?

— Все до мелочей, — ответил он гордо.

— Ну, тогда я не выйду за тебя замуж.

— Моя дорогая, ты такая наивная, — Жак довольно покачал головой и засмеялся. — Разве ты не понимаешь? Я соблазнил тебя. И у тебя нет иного выбора, как выйти за меня замуж. И если ты будешь так неблагоразумна и откажешь мне, я попросту продержу тебя здесь у себя, пока на рассвете не явится Жан-Пьер. Когда новость станет достоянием публики, мой племянник довольно скоро будет бегать с ружьем за всеми острословами, не так ли?

— Это подло! — с возмущением воскликнула Бланш.

— Подумай, дорогая, — вкрадчиво предложил Жак, — а что, если будет ребенок?

— О Боже, — вскричала несчастная. — У него может быть такое же родимое пятно!

При этих ее словах черты лица Жака исказились от ярости.

— Если у нашего ребенка будет родимое пятно, то я его буду еще больше любить, потому что он будет напоминать мне тебя. — Он еще крепче прижал Бланш к себе. — Послушай, дорогая, мы занимались любовью, не так ли? Ты действительно думаешь, что я мог бы этим заниматься с женщиной, которую я только жалею?

— О, я не знаю! Я просто в растерянности!

— К сожалению, дорогая, я больше не собираюсь выносить эту «растерянность» или терпеть отрицание нашей любви. Я готов жениться на тебе, хоть в день церковного оглашения… А потом отправимся вместе в продолжительное путешествие по Европе.

Бланш посмотрела на него со слабой надеждой, — то, что он только что сказал, было ее заветной, тайной мечтой. И все-таки… Она печально покачала головой.

— Ну, а теперь что?

— Жак, я недостойна быть твоей женой.

— Во имя всех святых! Что, мне следует тебя выпороть, чтобы покончить с этим идиотизмом?

— Нет, ты не понимаешь. Я не могу выйти за тебя потому, что дала клятву.

— Пожалуйста, продолжай.

— Я совершила много грешных дел и теперь всю свою жизнь должна прожить в искуплении, — начала исповедоваться Бланш. Когда ты услышишь, что я сделала, тебе не придет в голову жениться на мне.

— Дорогая, ты, очевидно, не знаешь, насколько я решительно настроен или насколько я верю в тебя, — Жак даже засмеялся. — Что бы ни было на твоей совести, я уверен, большого значения это не имеет. Но умоляю, расскажи мне об этом, — ибо с настоящего момента мы должны все разделять вместе.

Его искренность придала Бланш силу продолжить.

— Это касается Ролана и Анжелики.

36

В солнечный полдень двумя днями позже Бенжамен встречал Жака и Бланш в Бель Элиз. Жак сделал все возможное, чтобы поддержать Бланш и дать ей набраться смелости. Они сидели в гостиной и ожидали Ролана.

— О, Ролан никогда не простит, когда услышит, что я сделала, — в сотый раз произнесла Бланш.

— Дорогая, мы уже говорили об этом много раз, — сказал Жак, сжав ее руку, — то, что ты сделала, абсолютно понятно при сложившихся обстоятельствах, и я уверен, что мой племянник согласится с этим. Мы приехали сюда именно потому, что ты настаивала на этом. Ты же сама сказала, что выйдешь за меня замуж только очистив совесть. Если уж кому и следует извиниться перед моим племянником, то это мне. В тот день, когда я приехал сюда с Андре, мною владела идея фикс уговорить Анжелику выступать в опере. При этом я рассчитывал, что именно ты будешь сопровождать ее. Я не осознавал, что вобью клин между Роланом и его женой, но, как оказалось, я в этом с лихвой преуспел. Не удивительно, что он запретил мне входить в его дом.

— О, Жак, не думаю, что Ролан имел в виду именно то, что у него вырвалось…

Когда хозяин появился в гостиной, они замолчали. Ролан выглядел торжественно в своем лучшем костюме. Приветствие его не отличалось сердечностью, он выглядел скованно и настороженно.

Жак поднялся и направился в сторону Ролана, протягивая руку.

— Ролан, как приятно снова видеть тебя. Должен извиниться за свое довольно нахальное поведение во время нашей последней встречи.

Печально улыбнувшись, Ролан пожал дяде руку.

— По правде говоря, Жак, я и сам сожалею о том дне, — приблизившись к Бланш, он и виду не подал, что заметил макияж.

— Дорогая, ты просто прекрасно выглядишь, — он поцеловал сестру в щеку и повернулся к Жаку. — Давай присядем.

Усевшись, Ролан с доброй улыбкой обратился к Бланш.

— Ты получила удовольствие от Нового Орлеана? Я полагаю, должен благодарить Жака за то, что он проводил тебя домой?

Бланш украдкой взглянула на Жака. Тот откашлялся и повернулся к племяннику.

— На самом деле мы с Бланш приехали лишь на очень короткое время и вернемся в Новый Орлеан до наступления сумерек.

— Понимаю, — нахмурившись, сказал Ролан. — Если вы приехали с каким-то посланием от Анжелики, то можете ответить ей, что относительно будущего нашего брака я через посредников говорить не собираюсь.