— Ты права. — Он снова взял ее под руку, и они пошли дальше. Девушка была слегка разочарована, поскольку в какой-то миг ей показалось, что он ее поцелует. — У нас много времени…

— Но ты мог бы зайти и выпить чашку кофе напоследок, — робко предложила она, стараясь продлить этот вечер. — Если папы нет…

На этом и порешили. Они молча вышли с площади и направились вниз по Грик-стрит к клубу. Рестораны уже закрывались, и пустые столики за окнами выглядели сиротливо в сверкающем интерьере. Одинокие официанты протирали бокалы, слышался звон посуды, которую усталые работники готовили к следующему дню. Из «Эскарго» кто-то крикнул и помахал Марионетте. Чуть дальше еле волочивший ноги от усталости молодой человек с саксофоном вышел из темного подъезда и поздоровался с Микки Энджелом.

Микки и Марионетта улыбнулись друг другу.

— Похоже, мы с тобой всех здесь знаем, — смеясь, заметила девушка.

— Именно поэтому, — заключил он, — мы с тобой идеальная пара.

Она не нашлась, что ответить. И, скрывая смущение, спросила:

— Откуда ты знаешь такую уйму людей?

Микки пожал плечами. Они как раз сворачивали за угол на Олд-Комптон-стрит.

— Я играю в Сохо с шестнадцати лет, — объяснил он.

— Твои родители не возражали, что ты стал музыкантом?

Его лицо внезапно потемнело.

— Мама умерла, когда я был совсем маленьким. — Микки немного отодвинулся, и девушка сняла руку с его руки. Она явно задела больное место. — Я убежал из дома, — наконец признался он. — Сейчас живу вместе с Питером на Бродуик-стрит.

Молодые люди приближались к «Империалу». Виднелась новая розовая, мигающая вывеска со стрелкой, указывающей вниз. Марионетта пожалела, что спросила Микки о его семье. Сейчас он был занят своими мыслями, скорее всего, вспоминал прошлое.

— Теперь кофе! — весело воскликнула она, потом остановилась. — Странно…

В окнах кафе горел свет.

— Что случилось? — спросил Микки, отрываясь от своих воспоминаний.

Марионетта жестом приказала ему не двигаться. Она подкралась к окну и тихонько заглянула, стараясь, чтобы ее никто не видел. Сердце ее упало. Это случилось снова. Моруцци вернулись. За столом напротив жалко сгорбившегося отца сидел Аттилио Моруцци, самый жестокий из всей семьи. Он лениво мешал ложкой в чашке кофе и, видимо, не собирался уходить. Девушка повернулась, чтобы сказать Микки, что ему не стоит заходить, но тут, к своему удивлению, обнаружила, что он стоит за ее спиной и смотрит в окно с застывшим лицом. Она оттолкнула его назад, прочь от окна, в тень подъезда квартиры семьи Ли Фанг. Тихое мяуканье возвестило, что устроившаяся там на ночь Белла рассержена неожиданным вторжением.

— Мне надо идти, — произнес невидимый в темноте Микки.

Марионетта, сердце которой бешено колотилось, отрицательно покачала головой.

— Нет, — сказала она, приняв решение. Она знала, что это глупо, наивно и может вызвать кучу неприятностей, но ей стало все равно. Вечер, проведенный с Микки, вселил в нее новую силу. — Я хочу, чтобы ты пошел со мной, — сказала девушка. — Я хочу познакомить тебя со своим отцом.

— Нет, — ответил он, — нет…

Марионетта присмотрелась к нему, стараясь понять выражение его лица. Но было слишком темно. Белла мягко обвилась вокруг ее ног, мурлыкала и терлась головой о выходные туфли девушки.

— Пожалуйста, — обиженно попросила она. — Вам с папой надо двигаться в ногу со временем. Вот я и решила, что можно начать прямо сейчас.

Микки так неожиданно схватил ее за руку, что она вздрогнула.

— Там ведь Аттилио Моруцци, — произнес он.

— Я знаю, — удивилась Марионетта. — Полагаю, он пришел, чтобы постращать нас по поводу Тони. К тебе это не имеет никакого отношения, Микки, это наши семейные вопросы. Какое ему дело, если я приведу тебя, чтобы познакомить с папой… — Она даже с вызовом подумала, что Аттилио Моруцци будет поражен, увидев ее с мужчиной, который хочет ее, несмотря на изуродованное лицо.

Но Микки вырвал у нее руку.

— Нет, — упирался он, — я не могу…

— Пожалуйста! — Девушка не верила своим ушам. Он был так полон энтузиазма, так хотел быть с ней, а теперь пятится по улице, и лицо у него совсем бледное. — Пожалуйста! — в отчаянии повторила она. — Микки, пожалуйста! Я боюсь Аттилио Моруцци, я не хочу идти туда одна… — Он немного поколебался. — Пожалуйста! — настаивала она. — Если я приду с тобой, он не станет пугать ни меня, ни отца. — Она прижимала руку к изуродованной щеке.

Но Микки продолжал пятиться.

— Я не могу, — произнес он. — Прости… — И тут, безмерно удивив ее, повернулся и побежал в ночь, натыкаясь на прохожих, грызущих чипсы, и исчез за поворотом на Оксфорд-стрит.

Она стояла и смотрела ему вслед.

— Хочешь чипсов, крошка? — ухмыляясь, спросил прохожий и протянул ей горсть жирной картошки.

Марионетта, дрожа, снова повернулась к кафе. Смеющаяся спутница мужчины, тоже хрустящая чипсами, заметила шрам на ее лице и тут же оборвала смех. Марионетта, которая все еще не пришла в себя от шока, вызванного внезапной трусостью Микки, открыла дверь кафе и вошла внутрь. Кошка шмыгнула в кафе, проскользнув между ног.

Звон колокольчика над дверью заставил Томмазо и Аттилио Моруцци поднять головы. Аттилио улыбнулся Марионетте одними губами, глаза оставались холодными. Снизу доносилась громкая музыка оркестра.

— Мисс Перетти, — проговорил Аттилио, — давненько не виделись.

— Марио сказал, что ты ушла к Уиллеру, — вмешался Томмазо, — но тебя не было больше пятнадцати минут!

Марионетта вздохнула с облегчением. Слава Богу, что Марио придумал, как объяснить ее отсутствие, Она даже представить себе боялась, что было бы, прими она предложение Микки выпить чашку кофе у миссис Билл. Они с братом нарвались бы на крупные неприятности, Марио — за то, что соврал, чтобы прикрыть сестру, а она — за то, что посмела провести вечер с незнакомым мужчиной. После исчезновения Тони отец стал проявлять к ним повышенное внимание.

— Извини, папа, — быстро пробормотала она, снимая пальто, — там очередь длиной в милю и…

— Тогда где же бренди? — спросил Томмазо, подозрительно оглядывая ее новый наряд.

Аттилио Моруцци тоже не сводил с нее глаз.

— Бренди? — Девушка быстро соображала. — Ну, у них не оказалось той марки, которую заказывал посетитель, так что я не стала ничего покупать. — Она взглянула на часы и нервно улыбнулась. — Полагаю, он уже потерял надежду и ушел домой… — Она было направилась к лестнице, чтобы спуститься в клуб, но Аттилио поднял руку и остановил ее.

— Нет, — строго произнес он, — подождите немного, per favore.[38] — То была не просьба, приказ.

Марионетта медленно вернулась к столику. Кошка последовала за ней и с надеждой потерлась о ножку стула, на котором сидел Аттилио.

— Садитесь, Марионетта.

Она послушно села.

— Томмазо, принести своей дочери чашку кофе снизу, ладно? Надо ее слегка оживить.

Отец с мольбой взглянул на дочь. Она кивнула ему.

— Все в порядке, папа. Не волнуйся.

Томмазо тяжело спустился по ступенькам, оставив ее с человеком, которого газеты называли «королем зла Сохо». К своему удивлению, она обнаружила, что больше не боится Аттилио Моруцци. Рука вскинулась к щеке. Ведь по сути дела, он не был впрямую виноват в том, что с ней случилось. Эта честь принадлежит Барти Моруцци. Девушка содрогнулась. Барти — явный психопат, но Аттилио Моруцци не унизится до того, чтобы уродовать девушек бритвой, он ловит рыбку покрупнее.

Аттилио следил за ней. Кошка запрыгнула ему на колени.

— Целую империю вы здесь себе организовали, — заметил он сухо, поглаживая свернувшуюся в клубок Беллу, которая громко мурлыкала. Марионетта ожидала, что мужчина сбросит кошку на пол, но он этого не сделал.

— Мой отец уже платит деньги за охрану, если вы пришли по этому поводу…

Он поднял руку.

— Этими делами занимается мой брат Кармело, — ровно произнес он. — Я здесь по другому делу.

— Разве?

— Да. — Моруцци наклонился вперед, разглядывая девушку. — Год выдался бурным для семьи Перетти, так ведь? — наконец спросил он.

— Послушайте, если вы пришли сюда поболтать… — с гневом в голосе начала Марионетта.

Он продолжил так, будто она его и не перебивала:

— Вы прославились во всех газетах, ваш дружок получил отсрочку, Уолли Уолласа вполне могут повесить за убийство, ваш брат испарился…

Его слова повисли в воздухе. Марионетта молчала. Что она могла сказать? Что надеялась на вынесение Уолли Уолласу смертного приговора и на то, что ему придется пройти через еще худший ад, чем бедняге Лино, когда он будет ждать смерти?

— Лино не мой дружок, — удалось выговорить ей.

Он безразлично пожал плечами.

— А о брате ничего не слышно?

Сейчас она может задать ему этот самый вопрос, который висел над семьей, как дамоклов меч, с того момента, когда Тони собрал вещички и исчез из их жизни. Раз уж отца здесь нет, она может высказать вслух то, что больше всего мучило Перетти последнее время.

— Он умер?

Аттилио явно удивился.

— Простите — кто?

— Мой брат. Антонио. Пожалуйста, синьор Моруцци, скажите мне правду. Мой брат умер?

Последовала длинная пауза. Мужчина достал из кармана пачку сигарет с золотой зажигалкой и прикурил. Выдыхая вверх облако табачного дыма, он произнес:

— Что же, если и так. — И, почесав кошку за ухом костлявым пальцем, добавил: — Но моя семья не имеет к этому никакого отношения. Удовлетворены?

Марионетта почувствовала огромное облегчение. Моруцци не удалось найти Тони! Вернулся Томмазо с чашкой кофе для дочери. За ним поднялась студенческая пара, зевающая после долгой ночи в клубе. Они направились к выходу, занятые лишь друг другом, и ни один из них не узнал человека, который сидел за столиком. Они попрощались с Марионеттой и ушли, провожаемые звоном дверного колокольчика. Девушка с завистью проводила их взглядом. Какими простыми казались их жизнь, отношения друг с другом!

Томмазо тяжело опустился на стул и поставил перед ней кофе.

— Вепе, — произнес он. — Вы хотели подождать прихода Марионетты, signore. Она пришла. Так что вы хотели нам сказать?

Несчастья последних лет оставили заметный след на Томмазо Перетти. «Он сильно постарел», — подумала Марионетта. Волосы побелели, лицо усохло, и на нем теперь особенно выделялись гордый нос и скулы. Она обнаружила, что сравнивает своего отца с сидящим напротив человеком. Примерно одного возраста, но на этом сходство кончалось. Годы сытой жизни сказались на Аттилио, вокруг глаз — множество морщин, плохой цвет лица, но в целом он все еще был красив: блестящие черные волосы, сильное и ловкое тело, дорогая одежда. В сравнении с ним отец в поношенной рубашке и дешевом жилете, сгорбившийся за столом, выглядел нищим. У нее промелькнула мысль, а не прячет ли Аттилио Моруцци где-нибудь жену, детей…

— Все довольно просто. — Его голос прервал ее размышления. — У меня есть к вам предложение.

Марионетта, нахмурившись, повернулась к отцу.

— Нам вовсе необязательно слушать, папа…

— Да нет, думаю, обязательно, — улыбнулся Аттилио. — Могу я продолжить? — Последовала тишина. Он снова заговорил: — Как вам известно, существует долг чести между нашими отцами, синьор Перетти, и, хотя ваш отец уже умер, мой еще очень даже жив.

— Да, мы платили этот долг. — Томмазо явно нервничал. — Мы сделали все, о чем вы нас просили…

Аттилио снова улыбнулся.

— Вот тут возникает проблема. Как мы договорились, платой должен был стать Антонио. Он время от времени работал на нас, когда был полицейским, помогал, если требовалось. К несчастью, исчезнув, — Моруцци посмотрел на них с сожалением, — Антонио нарушил свои обязательства. И я вынужден был прийти сюда, чтобы переговорить об изменении условий.

— Нет, — решительно возразила Марионетта. — Нет. Мы сделали все, что вы от нас требовали. Нам нечего обсуждать.

Лицо Аттилио слегка посуровело. Он внимательно посмотрел на девушку.

— Вы всегда разрешаете своей дочери говорить за вас, синьор Перетти? — сухо спросил он, не отводя взгляда от Марионетты. — Весьма печально. Мне казалось, вы итальянец.

Он добился ожидаемого результата.

— Разумеется, я итальянец! — возмутился Томмазо. — Basta, Марионетта! Говори, только когда к тебе обращаются!

Как она ни злилась, пришлось смириться, спорить было бесполезно.

— Значит, насчет условий, — как ни в чем не бывало продолжил Аттилио, на мгновение заинтересовавшись своим отполированным ногтем. — У меня в последнее время много неприятностей с братом Бартоломео…