Марио все наблюдал за сестрой, а она задумчиво перетирала тарелки и ставила их на полку над раковиной.

— Послушай, — предложил он, — почему бы тебе не отдохнуть немного, не погулять? Народу уже не так много, да и я ведь здесь.

Она посмотрела на отца, тот согласно кивнул.

— Хорошая мысль. Иди, Нетта. Пусть щеки немного порозовеют.

Марионетта обрадованно сняла фартук.

— Ладно, — согласилась она. — Но сначала мне хочется сделать одну вещь…

Она прошла через кафе, задержавшись у лестницы, ведущей в клуб. Вход, как обычно днем, загораживал красный шнур. Она поколебалась, взглянув на брата. После ее свадьбы клубом занимался он. Будет ли Марио возражать, если она еще раз спустится туда, вспомнит, как все было, когда клуб являлся ее царством? Брат улыбнулся.

— Иди! — сказал он. — Только не обращай внимания на пыль.

Марионетта стояла на нижней ступеньке лестницы, оглядываясь в полутьме. Сначала ей показалось, что ничего не изменилось. Те же шаткие карточные столики, расставленные вдоль стен, тот же кофейный автомат, сверкающий на стойке, та же маленькая сцена. Но потом она начала замечать перемены. Газетные вырезки об убийстве Сильвии Конти и судебном процессе Лино Ринальди исчезли со стен. Их сменили яркие рисунки, изображавшие что-то вроде гигантских деревьев, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся абстракцией. Марионетта внимательно их рассмотрела.

— Ну? Как считаешь? — Марио, спустившийся за ней в клуб, беспокоился за свои нововведения.

— Мне очень нравится, Марио, — призналась она. — Или, по крайней мере, — она еще раз внимательно посмотрела, — мне так кажется.

Он остался доволен.

— Не стоило ни пенни. Студенты художественного училища предложили разрисовать стены.

— А вообще, что это? — Она подошла поближе, надеясь догадаться.

Марио засмеялся.

— Хороший вопрос. Когда я тоже спросил, они несколько рассердились — я должен был догадаться с первого взгляда. По-видимому, это самые разные монеты.

— В самом деле? — Марионетта попыталась посмотреть на рисунки под другим углом. — А я подумала, какие-то деревья.

Брат склонил голову набок, разглядывая рисунки вверх ногами.

— Да что ты? Я готов был поклясться, что это пчелиные ульи.

— Или ежики?

Они дружно, совсем по-детски расхохотались. Марио снова не сдержался и обнял сестру.

— Хорошо, что ты вернулась, — просто сказал он.

— Я не вернулась, Марио, — печально заметила она, направляясь к лестнице. — Никуда я не вернулась. Просто зашла ненадолго.

Брат огорченно смотрел на нее.

— Мне бы хотелось…

Марионетта предостерегающе подняла руку.

— Знаю, — перебила она. — Мне бы хотелось того же. — Повернулась, чтобы уйти, потом о чем-то вспомнила и подошла к стойке, где на ниточках все еще висела, растопырив руки и ноги, деревянная кукла, подаренная ей матерью. Она вся запылилась, нитки перепутались.

— Я не знал, убрать ее или оставить, — начал Марио.

Марионетта осторожно сняла куклу со стены и сдула пыль со складок яркого костюма. Красивое нарисованное личико как бы выжидающе смотрело на нее.

— Если не возражаешь, — попросила она, — я возьму ее с собой домой…

— Ну конечно, — ответил Марио, радуясь, что она не сердится, что он оставил куклу висеть на старом месте. Кукла всегда напоминала ему о сестре, но гораздо лучше, когда сестра сама здесь.

Марионетта аккуратно сложила деревянные конечности, обернув нитки вокруг куклы, завернула ее в носовой платок и опустила в сумку. Снова вернулась к выходу и стала подниматься по ступеням. Марио следил за ней, думая, какая она хорошенькая, какая невинная, как не похожа на жену гангстера…

— Ты вообще не видела Микки Энджела? — спросил он.

Она замедлила шаг, но не обернулась.

— Нет, — проговорила она, — я не видела его с той поры… очень давно. — Она снова стала подниматься, пряча лицо. — Увидимся позже, Марио.

Выйдя из кафе, Марионетта сразу поняла, куда ей хочется пойти. Она поспешила завернуть за угол на Грик-стрит, не обращая внимания на взгляды некоторых постоянных жителей Сохо, узнавших ее, и направилась к церкви Святого Патрика. Говорят, когда исповедуешься, на душе легче. А ее душе это требуется, наверное, больше, чем чьей-либо еще…


Она стояла в дверях церкви, снимая с головы шарф. Ей стало немного легче, после того как она исповедалась и поставила свечу на боковом алтаре Святым Марии и Марфе. Марионетта уже почти смешалась с толпой на площади Сохо, как кто-то дотронулся до ее плеча. Обернувшись, она увидела знакомое лицо, улыбающееся ей из-под привычного монашеского платка.

— Сестра Маддалена! — Марионетта была искренне рада встретить старую монахиню из монастыря Дон Боско[42] на Грик-стрит, куда он много лет назад ходила в детский сад. — Сестра Маддалена! Я и понятия не имела, что вы в Сохо!

— Я уехала, когда во время войны закрыли монастырь, — объяснила сестра Маддалена, все еще держа Марионетту за руку, радуясь встрече со своей бывшей воспитанницей. — Но теперь я вернулась. Мы открываем новый монастырь, совсем маленький, вот здесь, за углом.

— Где? Я бы хотела посмотреть.

— В любое время. Но ты, верно, занята, Марионетта… — Монахиня взглянула на нее и сразу поняла, как одинока молодая женщина. Она знала, что случилось с Марионеттой Перетти, но не обсуждать же это сейчас посреди улицы. — Почему бы тебе не зайти в монастырь и не выпить чаю? — предложила она. — Мы там недавно, поэтому еще не все убрано, но чаем обязательно угостим.

Марионетта снова улыбнулась.

— С удовольствием! — приняла она предложение монахини.

Ее провели в высокое узкое здание, находящееся прямо за углом площади, на Грик-стрит. Она, верно, сотни раз проходила мимо и не знала, что происходит за неприметной черной дверью. Бродя по практически пустому зданию, сестра Маддалена объяснила своей бывшей воспитаннице, что здесь будет приют для молодых женщин, которые, как она тактично выразилась, «сбились с пути» и нуждаются в убежище. Ее голос эхом отдавался в голых стенах.

Марионетта растрогалась и восхищенно сказала:

— Мне кажется, это замечательная мысль. Когда я вспоминаю, что случилось с Сильвией и как ей нужно было место, куда можно уйти… — Она едва сдерживала слезы.

Сестра Маддалена похлопала ее по руке.

— Частично именно смерть Сильвии и вдохновила нас, — заметила она. — Господь сделал остальное.

Они стояли в холле среди больших ящиков. К стене были прислонены несколько картин на религиозную тему, маленькая гипсовая Pieta, фигура Богородицы милосердия, довольно одиноко стояла у двери в ожидании своей ниши. Появилась робкая молодая девушка.

— Хотите чаю, сестра Маддалена? — спросила она.

— Было бы очень кстати, Тереза. — Монахиня улыбнулась девушке, которая тихонько скользнула в дверь и скрылась где-то в глубине здания.

Марионетта с любопытством смотрела ей вслед.

— Она не?..

— Да, — подтвердила монахиня тихо, увлекая Марионетту в большую комнату, где по бокам пустого камина стояли два очень старых кресла. Кругом — пыльные ящики с книгами, в углу — стремянка, видимо, кто-то вешал занавески. Они устроились в креслах. — Ее привели к нам, — осторожно продолжала сестра Маддалена, наблюдая за реакцией Марионетты, — после дела Уолли Уолласа. Мы ее укрываем.

Марионетта с удивлением смотрела на свою бывшую наставницу и советчицу.

— Укрываете? От кого?

Сестра Маддалена немного поколебалась. Ведь что ни говори, а сидящая напротив нее женщина — жена Барти Моруцци. Но, вглядевшись в честные карие глаза, открытое лицо, укорила себя за сомнения. Ведь она знала Марионетту с трех чет. Немыслимо, чтобы восемь месяцев брака с одним из Моруцци могли сильно изменить эту чистую, твердую и сильную душу, нарушить очарование прежнего образа…

— Терезу привел сюда молодой музыкант, — сказала она наконец. Марионетта смотрела на нее во все глаза, неожиданно вздрогнув и сдвинувшись вперед на кончик кресла. — Молодой музыкант, — повторила сестра Маддалена. — Его звали Энджел. — Она почувствовала, как у Марионетты перехватило дыхание. — Тереза выступала основной свидетельницей в суде, давшей показания против Уолли Уолласа.

— Так это она спасла Лино! — воскликнула Марионетта.

Монахиня кивнула, не отрывая глаз от лица Марионетты, следя за ее реакцией и осторожно подбирая слова.

— Она в душе хорошая девочка. Ее с детства научили отличать добро от зла. А молчала лишь от страха перед братьями Моруцци, как и другие несчастные девушки.

Марионетта уставилась в пустой камин, мысли лихорадочно бились. Микки Энджел привел сюда эту девушку, чтобы спрятать. Почему?

Открылась дверь, вошла Тереза с подносом и поставила его на стоящий между женщинами столик, все это она проделала молча, не поднимая глаз. Марионетта смотрела, как девушка разливает чай. Маленькая, худенькая, бледное лицо в веснушках, волосы стянуты на затылке в хвостик. Трудно представить ее на улицах, торгующей своим телом.

— Спасибо, Тереза, — ласково поблагодарила ее сестра Маддалена, и девушка так же молча удалилась.

Старая монахиня потягивала чай и снова внимательно изучала Марионетту, явно пораженную только что услышанным и глубоко задумавшуюся. Пауза затянулась. Марионетта посмотрела на свою старую наставницу и увидела, что та заснула, слегка покачивая головой. Марионетта осторожно встала, тихонько взяла из рук старушки подрагивающую чашку и поставила ее на поднос. Потом на цыпочках вышла из комнаты.

Она как раз осторожно прикрывала дверь, стараясь, чтобы не скрипнула ручка, когда в холле неожиданно появилась Тереза.

— Она уснула, — прошептала Марионетта. — На вашем месте я бы забрала поднос попозже.

Тереза кивнула и уже собралась уходить, когда Марионетта остановила ее.

— Могу я с вами минутку поговорить? — спросила она.

Тереза испугалась и заколебалась.

— Я — Марионетта Перетти.

По лицу Терезы было видно, что ей это имя знакомо по всей газетной шумихе, поднятой вокруг убийства Сильвии и дела Лино Ринальди. Лицо девушки прояснилось.

— Вы — та самая подруга Сильвии, — проговорила она со странным иностранным акцентом, испанским, как догадалась Марионетта.

Марионетта кивнула.

— А вы встали в суде и сказали правду, — заметила она, стараясь говорить потише, чтобы не разбудить сестру Мадцалену. — Я хочу вас поблагодарить. Вы спасли жизнь моего друга Лино.

Тереза невесело улыбнулась.

— Не благодарите меня, — попросила она. — Я ничего особенного не сделала.

Марионетта немного поколебалась и потом задала вопрос:

— Вас сюда привел Микки Энджел, верно?

Тереза кивнула, лицо ее просветлело.

— Микки — настоящий герой. Он жизнью рисковал ради вашего друга, правда-правда. Он много ночей провел на улице, разговаривал с девушками, работающими там, пытаясь разузнать правду о смерти Сильвии.

— И нашел вас?

Неожиданно Тереза пожала плечами типично по-итальянски.

— В конце концов. Я пряталась. Но он поговорил со мной, — она тепло улыбнулась, вспомнив, — и убедил сказать правду. Пообещал помочь покончить с той ужасной жизнью в Сохо и спрятать в надежном месте, где монахини будут обо мне заботиться. — Она вновь улыбнулась Марионетте. — И он сказал правду! Единственный раз мужчина не солгал! — Девушка обвела загроможденный ящиками холл счастливым взглядом. — Я нашла здесь дом. Поверить не могу, что мне удалось вырваться. — Вдруг выражение ее лица изменилось. Она что-то сообразила. И неожиданно уставилась на Марионетту с испугом. — Я вспомнила. Вы теперь миссис Моруцци. Вы вышли замуж за Барти.

Марионетта успокаивающе взяла девушку за руку.

— Вы думаете, сестра Маддалена пустила бы меня сюда, если бы считала, что я могу рассказать своему мужу, где вы прячетесь? — Она почувствовала, что девушка немного успокоилась. — Точно так же, как и Микки Энджел, я даю вам свое обещание, Тереза. От меня Моруцци не узнают, что вы здесь.

Тереза облегченно вздохнула. «Хорошенькая девушка, — печально подумала Марионетта, — такая чистая, нежная кожа, такие гладкие щечки безо всяких изъянов…»

— Вам очень повезло, — наконец произнесла она.

Тереза засмеялась.

— Да, мне повезло, что сестры заботятся обо мне. Повезло, что удалось уйти от… — она поколебалась и отважно закончила, — от вашего мужа, Барти Моруцци.

Марионетта покачала головой.

— Нет, я не это имела в виду. — Она собралась уходить. — Я хотела сказать, вам повезло, что вас полюбил такой человек, как Микки Энджел.

К ее удивлению, Тереза хихикнула.

— Микки не любит меня, мисс Перетти. — Она помолчала. — Простите, не могу называть вас миссис Моруцци. Не могу произносить это имя.