Сначала работники парковки пригнали машину Шэя, и тут мама пропищала:

– Мы в джипе Эмили как селедки в бочке. Не мог бы ты отвезти кого-то одного домой?

– Разумеется, – сказал Шэй и подал ей руку. – Поедемте.

– Я лучше поеду с ним. – Мама кивнула на отца. – Почему бы тебе не прихватить Мэгги?

– Нет, я… – начала было я.

– Хорошо.

Я была смущена до глубины души. А тут еще Элен возьми да и брякни во весь голос:

– Я читала в газете статью про какую-то страну, где матери торгуют своими дочерьми. Что же это за страна была? Какая-то на букву «и».

– Индия? – подсказала Анна.

– Да! Или Ирландия?

Я вся взмокла. Хотелось провалиться сквозь землю. Но тут Шэй улыбнулся мне, в его улыбке смешались сочувствие, понимание и веселье. Он прекрасно понимал, что все это значит, но, казалось, не возражал.

– Ладно, – сдалась я. – Поеду.

Когда мы ехали, я сказала:

– Извини маму.

– Ничего.

Но больше он ничего не сказал, и я спросила сама:

– Как долго ты пробудешь в Лос-Анджелесе?

– До вторника.

– Долго. Ты, должно быть, скучаешь по жене?

– Ну… – Он слегка пожал плечами. – Привыкаешь.

Я не знала, что говорить дальше, и мы ехали молча. Было не совсем комфортно. И вот он подъехал к дому Эмили, остановился, но мотор не заглушил.

– Спасибо, что подвез. – Я потянулась к дверной ручке.

– Не за что.

Я уже открыла дверь, и тут, как гром среди ясного неба, раздался голос Шэя:

– Ты меня ненавидишь?

Я была настолько шокирована, что даже нервно хихикнула.

– Нет. – Я попыталась прийти в себя. – Не ненавижу.

Я не смогла бы сказать, что я чувствую, но это точно была не ненависть.

Но раз мы уж начали задавать «главные» вопросы, то у меня тоже был один в запасе, я хотела задать его все эти годы.

– Ты когда-нибудь думал о нашем ребенке? Шэй долго молчал. Я решила, что он не будет отвечать.

– Иногда.

– Ему сейчас было бы четырнадцать.

– Да.

– Почти столько же, сколько нам, когда мы впервые встретились.

– Да. Слушай, Мэгги. – Он коротко улыбнулся. – Мне пора. Рано вставать с утра.

– Даже в субботу? Напряженный у тебя график. Он протянул мне свою визитку.

– Я остановился в отеле «Мондриан». Так что в нерабочее время, – он быстро накарябал что-то на карточке, – ты можешь найти меня по этому телефону. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Я вышла из машины и какое-то время стояла, окутанная влажным ночным воздухом, благоухающим цветами. И слышала, как скрипнули колеса, когда Шэй отъехал.

42

Я набрала его номер утром, как только стало прилично звонить. Я не спала с шести утра. Рука чесалась, как ненормальная. Но я заставила себя дождаться до пяти минут десятого и только потом позвонила. Шэй ответил сонным голосом.

– Это Мэгги. Молчание.

– Гарв… Уолш, – уточнила я.

– Ой, привет, – засмеялся он. – Извини, я не успел еще выпить кофе, мозги плохо работают. Вчера вечером мы отлично повеселились.

– Да. Слушай, Шэй, – произнесла я одновременно с его словами «Слушай, Мэгги».

Мы напряженно рассмеялись, и он сказал:

– Говори ты первая.

– Хорошо. – У меня застучало в ушах, и я произнесла то, что должна была сказать: – Я тут размышляла… Могу ли я с тобой встретиться? Ну, всего на часик…

– Сегодня нет. И вечером тоже не могу.

– А завтра? Завтра вечером?

– Ладно, давай завтра вечером. Приходи где-нибудь в семь.

– Увидимся. Спасибо. А что ты хотел сказать мне?

– Ничего. Это не имеет значения.

Мое беспокойство улеглось. Завтра мы увидимся.


Когда проснулась Эмили, мы отправились в супермаркет за покупками (в основном за вином). Как обычно, бомжеватый мужик торчал на парковке. Когда мы спустились на веревке из джипа Эмили, он проорал:

– Комната. Ночь. Джилл вынимает коробку из-под кровати и открывает ее. Камера задерживается на содержимом коробки. Это пистолет!

– Господи. Мэгги, – Эмили схватила меня за плечо. – Ты только послушай его!

– Что?

– Неужели ты не слышишь?

– Чего?

– Он же делает презентацию. Презентацию сценария, – Эмили пошла к нему, а я поспешила за ней.

– Эмили О'Киффи. – Она протянула бродяге руку.

– Рэймонд Джэнсон. – Он тоже протянул свою грязную руку с длинными черными ногтями и крепко пожал худенькую ручку моей подруги. Даже за метр я чувствовала, как от него воняет.

– Вы ведь пересказываете сценарий фильма?

– Да. «Звездная, звездная ночь». – Его глаза на перепачканном лице просияли.

– Кто-нибудь купил этот сценарий?

– Да. «Парамаунт», но продюсера уволили, потом «Юниверсал», но студия закрыла весь отдел, который занимался сценарием, тогда за дело взялась английская киностудия «УоркингТайтл», но они не смогли найти денег на съемки. – Он вовсе не казался таким безумным, пока не сказал: – Но у меня назначены кое-какие встречи, так что скоро я заключу новый контракт.

– Удачи, – сказала Эмили, беря меня за руку и уводя прочь.

– Господи, – пробормотала она. Слезы навернулись не ее глаза и потекли по щекам. – Это ужасный город. Со мной произойдет то же самое? Сойти с ума от разочарования и выкрикивать фразы из своего сценария под открытым небом? Бедняга! Несчастный, несчастный человек.

Она все плакала, пока мы шли между рядов с овощами и фруктами, мимо полок с овсяными хлопьями, выпечкой, макаронами. Пока не добрались до острых закусок.

Мы вернулись домой и распаковывали покупки (в основном вино), когда зазвонил телефон.

Я на автомате дернулась ответить на звонок. Дальнейшее напомнило отрывок фильма, когда малыша вот-вот задавит машина, а герой бросается наперерез в замедленном движении, и эхом звучит крик «Не-е-е-е-е-е-е-т!». Эмили рванула через комнату с воплем:

– Не-е-ет! Не поднимай трубку! Я жду, что сейчас наступит час расплаты и позвонит Ларри, а я хочу отдохнуть на этих выходных!

Но на том конце провода снова повесили трубку.

– Это точно поклонник-маньяк. Теперь я уже настоящая жительница Лос-Анджелеса, – весело сказала Эмили.

* * *

– Мы просто засохли от этой жары, – с трудом пропыхтела мама, падая на диван Эмили и обмахиваясь ладонью.

Анна, Элен и папа стадом вошли за ней. За время пятиминутной прогулки от отеля их лица стали красными.

– Очень душно, – согласилась Эмили. – Думаю, может быть гроза.

– Дождь? – встревожилась мама. – Господи, только не это!

– Иногда в Лос-Анджелесе бывают грозы без дождей, – встряла Элен.

– Точно? – спросила мама.

– Нет.

На повестке дня стояли поход по магазинам в торговом центре «Беверли».

– Идемте. – Эмили позвенела ключами от джипа.

– Я практиковалась красиво подписываться, – сообщила Элен, вытягивая руки. – Чтобы расписаться на всех чеках по кредитной карте.

– Эй ты, поосторожнее! – рявкнул папа. – И так в долгу, как в шелку.

– Я не понимаю, зачем ты идешь с нами за покупками, – сказала мама отцу. – Тебе ужасно не понравится таскаться по магазинам.

– Вовсе нет.

– Да-да-да, – пообещала Элен. – Знаете, о чем я думаю? – спросила она мечтательно. – О белье. Много эротичного кружевного белья. Лифчики с большим вырезом и тонга…

– Отец не знает, что такое тонга, – сообщила мама и призналась: – Если честно, то и я тоже.

– Давайте объясню, – сказала Элен и с жаром принялась объяснять. – Это такие трусики, которые не видно через одежду, и хотя некоторые говорят, что это веревка в заднице…

– Ах, эти, – кисло отозвалась мама. – Да я стирала гору таких трусов. А когда они перестали называться стрингами?

Однако в торговом центре «Беверли» мы вышли из лифта не рядом с отделом нижнего белья, а около магазинчика получше – купальников! Всей толпой мы побежали туда. Элен впереди. А папа неохотно замыкал шествие.

Там было классно. Продавались не только купальники, но и всякие накидки, парео, рубашки, панамки, сумки, сандалии, солнечные очки… Недешево, конечно. Бикини стоили дороже, чем поездка на море, ради которой их приобретали. Примерочные были больше моей спальни, а продавщицы вцеплялись в вас мертвой хваткой, словно терьеры, – от таких не отвяжешься, буркнув: «Я просто смотрю». Услышав такое, они, не задумываясь, откликались: «Что смотрите? Слитные купальники? У нас есть замечательные модели, как у пловчихи Лизы Брюс. Они отлично будут смотреться на вашей фигуре». Вы ахнуть не успеете, как вас уже запихнут в примерочную и притащат шестнадцать вешалок с шестнадцатью разными купальниками. Эти девушки были из особой породы продавцов, которые протискиваются в примерочную, чтобы лицезреть вас. Заманивая вас в ловушку, они сначала говорят, что такой-то из купальников вам не идет (и вы думаете, что они действительно так считают), но только для того, чтобы сообщить, что второй сидит чудесно. И если они видят, что не совсем убедили вас, то призовут на помощь еще пять-шесть тощих, как спички, коллег, чтобы промыть вам мозги.

Я испытала это на своей шкуре. Есть в Дублине один бутик, в котором мне пришлось купить дорогущую шифоновую юбку, которую я так ни разу и не надела, только чтобы выйти оттуда. Все было бы не так страшно, но ведь я зашла туда лишь потому, что начался дождь. У меня не было зонта/капюшона/шляпы/отличных волос, которые выглядят еще лучше, если слегка вымокнут под дождем. Лучше бы я пошла в маленькую аптеку по соседству и купила бы себе гель от молочницы или что-то еще, о чем можно задать массу вопросов и потянуть время.

Однако, несмотря ни на что, я испытала выброс адреналина, когда мы зашли в этот магазин купальников. Все было так красиво. Элен, Анна, Эмили, мама и я разделились и разбрелись по залу. Мы застряли у своих любимых расцветок, как пчелки на цветах. Только папа топтался у входа, глядя себе под ноги.

Через пару секунд я уже собиралась уговорить себя на комплект из купальника и парео, но тут мое внимание было приковано к примерочной, оформленной как хижина. Несколько продавщиц метались туда-сюда, куча бикини была уже отбракована. Очевидно, внутри была привередливая покупательница.

– Марла, – окликнула кого-то за соломенной дверью продавщица, нагруженная ворохом купальников. – Купальник от DKNY вам подошел?

– Просто отлично, – ответил бесплотный голос неведомой Марлы. – Но у меня все еще слишком высокая грудь.

Слишком высокая? Мы все начали обмениваться непонимающими взглядами. Что она имела в виду? Что грудь слишком большая?

Мы все, включая папу, сгрудились в центре зала, а Элен пошла к кабинке посмотреть, что же там такое.

– Слишком высокая, – подтвердила она, вернувшись. – Настолько поднята, что соски почти что на плечах. Ее единственная надежда – воротник-хомутик.

– Хм, – пробормотал папа, посматривая куда-то на пол, мимо своих ботинок. – Думаю, пойду в паб, выпью кружечку и почитаю газетку.

– Тут нет пабов, – сказала Эмили. – Только стрип-клубы.

– Не давай девушкам садиться с тобой, – посоветовала Анна. – А то придется за это платить.

– Нет уж, – твердо сказала мама. – Найди себе кофейню, и хватит с тебя.


– Сегодня субботний вечер. Мне хотелось бы отхватить кусок роскошной жизни, – вздохнула мама. – Куда можно пойти?

– В «Бильдерберг-Рум», – с сомнением сказала Эмили, но я покачала головой. Я знала, куда отвести мамулю. Я поняла, что это место для нее, в первый же раз (он же последний), как пришла туда. «Четыре сезона» в Беверли-Хиллз.

Папа пойти отказался.

– Я сыт этим по горло. Устал я тут везде шататься. Хочу посмотреть спортивную программу и поесть арахиса.

– Ну и сиди тогда дома, нам плевать.

* * *

Мне понадобился воск для укладки лошадиной гривы, чтобы закрепить свою челку перед походом в «Четыре сезона», и я отправилась в спальную Эмили, скорее напоминавшую театр военных действий.

– Воск на туалетном столике, – сказала она. Там было полно всего, и когда я взяла баночку с воском, то задела пачку фотографий, которые рассыпались по полу.

– Извини.

Я стала собирать снимки и поняла, что они были сделаны полтора года назад на вечеринке, когда Эмили была дома, в Ирландии. Мне стало интересно, я всегда любила смотреть фотки, и начала перебирать снимки, где была запечатлена Эмили с друзьями во всяких беспорядочных позах. Вот Эмили подмигивает, а вот мы с ней посылаем воздушный поцелуй фотоаппарату.

– Глянь на нас. – Я протянула ей фотографию. – А ведь мы думали, что мы великолепны.

Эмили и Донна, Эмили и Шинед. И снова я. размахиваю бутылкой коктейля «Smirnoff ice», мое розовое блестящее лицо и красные, как у чертенка, глаза сияют от счастья и беззаботности. Еще раз я, чуть потрезвее. А дальше фото Эмили с суперкрасивым мужиком. У него замечательные скулы, на лоб падают черные блестящие волосы, он озорно улыбается, глядя в объектив.