- Точно? – Аврора вздохнула, она почти перестала слушать о чем говорят все.

- Что ж нам, наверное, пора, - девочка дождалась, когда они уйдут. Ей захотелось в Грин-Хилл, или в Гарден-Дейлиас, Джулия печет потрясающие пироги с потрохами.

Родители Шона стали все чаще приезжать к ним, привозя то корзину фруктов Авроре, то свежую рыбу, то отвозя Аврору на каток, а Жюстина предлагала помощь с Доми, отпуская Энди по делам. Мало по малу их отношения стали напоминать нечто подобие семейных. Энди не возражала против такой помощи, она только не понимала: это намерено, или от чистого сердца? Урсула просила ее верить в лучшее, и Энди невольно приходилось это делать, вспоминая слова матери – лучше худой мир, чем война.


₪

Отчаяние затопило ее с головой, она хотела утонуть в нем, хотела уснуть, забыться и никогда больше не просыпаться, она не хотела чувствовать боль, страдать и сожалеть. Все решилось в тот день, когда мерзла пару часов на Пиккадилли, ожидая его. Она помнила его печальные глаза, эти слова преследовали ее по ночам. У нее отняли ее жизнь, словно вырвали бьющееся сердце, втоптав его в грязь прямо у нее на глазах. Ее оторвали от него, отобрали… И эту жизнь отобрала Мириам Уэлш. Эта глупая гусыня, которая приходила в галерею Фоксов, зная, что она куратор Джулии, но ни разу не смогла подойти и поговорить с ней, у нее не хватило смелость на это. Презренная дрянь.

Елена вошла в их тесную квартирку, где еще несколько месяцев тому назад, они предавались любви. Том разрешил сюда приходить, когда от жизни будет совсем тошно, он заплатил до конца этого года. Этот год почти заканчивался. Ей удалось раздобыть бутылку дешевого вина, она хотела напиться. Елена скинула туфли, опускаясь в старое жесткое кресло, она открыла бутылку, даже не удосужившись налить вино в стакан. Завтра утром он жениться, завтра ночью его руки будут касаться Мириам, завтра умрет она вместе с его свободой.

В прихожей послушался шум, но это уже не волновало ее, пусть придут, ограбят, но брать у нее ничего, надругаются, если дух уже мертв. Все кончилось, это ночь последняя, последняя ночь, когда в ней теплиться жизнь. Елена откинулась в кресле, когда ее застигло знакомое и любимое:

- Елена? – нежели, она так напилась, что ей уже мерещилось, - что ты здесь делаешь? – она обернулась к нему, на пороге спальне стоял Том. Его рубашка была помята, сам он еле держался на ногах.

- Пришла топить горе, - ответила она, - а ты?

- Тоже, - она поднялась, идя навстречу к нему, - поцелуй меня.

- Ты пьян! – возразила она, - Том, - он оперся на нее, заглядывая в ее медовые глаза.

- Я люблю тебя, - он взял ее за подбородок, удерживая ее лицо, припадая к ее теплым губам. Она ощутила на губах вкус виски, его горячие ладони у себя на талии, его возбужденную плоть упершуюся ей в живот. Она стала задыхаться, ей стало немного не по себе, она начала сходить с ума. Его губы скользнули по ее шее, потом ниже, доходя до ворота шерстяного платья. Том нашел молнию, быстро опуская вниз ее бегунок. Он вытащил ее дрожащие руки из рукавов, спуская платье вниз. Его страсть была безудержна, Том больше не мог ждать. Столько бессонных недель, столько ночей, когда он лежал в постели, смотря в потолок, сгорая от желания быть с ней. И вот сегодня она была его. Сегодня. Было только сегодня. Ибо завтра будет только боль.

Он опрокинул ее на кровать, сразу же овладевая, сразу же заявляя свои права на нее. От его резких толчков, она дрожала, он грубо сжимал ее запястья, смотря в глаза, не разрешая прикасаться к нему. Она была нужна ему, как воздух. Но удовлетворения все не приходило, у Елены захватывало дыханье, она не могла дышать и думать. Больше не было волшебства, на них давила темнота, плотно окутавшая их. Она умирала без него, и одновременно погибала рядом с ним. Том упал на нее, прижимая ее голову к своей груди. Утром придет сожаление.

Елена проснулась рано утром, когда Том одевался. Она не хотела встречаться с ним, не хотела выслушивать его оправданья и слова сожалений. Она просто хотела, чтобы эту ночь ничто не могло опечалить. Том оставив, записку ушел. На свадьбе говорили было много гостей. Джулия, не зная о романе подруги с Томом, во всех подробностях описывала платье невесты и само торжество, высказав свое пренебреженье. Джулии тоже не нравилась Мириам, она была такой же, как и ведьма Джастина. С вида такая милая, такая наивная, а за масками нет ничего кроме лживой мелочной душонки.

Тому с трудом дались клятвы в церкви, с трудом он выдержал венчание и банкет. Это напоминало ему пир во время чумы, в стране нет денег, дай боже ей бы наскрести бы их на летнюю Олимпиаду и на все остальное, а они едет за счет дядюшки Сэма, и заставляют его радоваться. Все возвращается. Мириам сияла, а он пытался проводить время с Шоном или Джорджем, а Джастин утешал его, что в будущем он наверняка сможет с ней развестись. Только это и грело Тома, но большего всего его беспокоила брачная ночь. У него никогда не было тупого механического секса, он никогда не делал это беспристрастно, будь-то это классная фривольная американка или же Елена. Как не пыталась Мириам пробудить в нем нежность, все было тщетно. Он сам себя возбудил, ибо его жена не будила в нем ничего. Он хотел причинить ей боль, вызвать у нее навсегда отвращение к тому, чтобы у нее больше не было желания затащить его в свою постель. Это будет грубо, пускай он будет себя чувствовать бесчувственной скотиной, зато с этим ему будет легче жить. Да, этой кровью, он мечтал сохранить верность любимой. Сегодня он упал в пропасть, сможет ли он взлететь когда-нибудь еще?


₪

Февраль – май 1948.

Теперь и он вступил во взрослую жизнь, и теперь отец мог гордиться ни только его братом. Роберт в свои девятнадцать уже смог завоевать доверие отца и стать его помощником, он предлагал траектории развития компании, и Виктор порой соглашался с ним. Он отличался острым умом и прагматичностью, рассудительностью и серьезностью. Ему не составило труда поступить в медицинский колледж, хотя он прекрасно осознавал, что вряд ли будет дневать и ночевать в госпитале, как дядя Артур, Джейсон или кузина Энди, поэтому для управления компании Роберт выбрал фармацевтику. Виктор осознавал, что сын не станет таким же талантливым, как Фредерик Сван, и что ему больше подойдет роль управленца, но не смотря на это Роберт работал в лаборатории лучшего ученика Фредерика – Элиота Рида.

Роберт не предпочитал иметь любовницу, вместо этого у него была девушка Лара Харт, с которой он встречался еще со школы. Лара была первой красавицей соседней школы для девочек. Она всегда ходила с толпой подружкой, окруженная менее прекрасными девушками, это было немного эгоистично, но Роберту нравилось такое поведение. Родители Лары владели небольшой булочной в Кенсингтоне, куда по утрам любила захаживать Глория за свежим горячим хлебом. У Лары были русые кудри и ореховые глаза, милый слегка вздернутый носик и лицо сердечком, одним словом кукольная внешность. Но если с подружками Ларами вела себя отстранено, то с ним она всегда была свободна. Ему было семнадцать, а ей около шестнадцати, когда поздно вечером после танцев, она спустила трусики, раздвигая ноги для него, приглашая его к некому таинству. Так они стали любовниками, но жениться Роберт не хотел, для него брак был серьезным предприятием, для него нужна девушка, которую он будет любить, хотеть и мечтать об одном этом же. Пока Лара не закончит школу, ни о чем таком не стоило и мечтать.

- Нам нужно найти финансиста, - начал Роберт, Виктор просматривал в это время документы.

- Зачем? – Виктор поднял глаза на сына.

- Нам нужен кто-то чтобы просчитывал прибыль и расходы, так легче было бы распределять зарплату, повышая ее и запускать новые проекты, - Роберт выдохнул, гадая, как расценит это предложение отец.

- Что ж, вот и сам займешься этим, - ответил Виктор, думая, что и вправду с таким человеком ему будет легче управлять всем.

Претендентов на новое место в «Хомс и Ко» было не так уж и много, но все же Роберт устал выслушивать соискателей. Для него было важно, чтобы эти люди понимали, с чем имеют дело, и что цель всего предприятия Виктора не набивать карманы, а помогать людям. Гомеопатию никто еще не отменял. После семерых он решил признать поражение, сказав отцу, что эта идея абсурдна. Но вошел последний претендент: высокий с узким лицом, орлиным носом, зелено-голубыми глазами, выглядывающими из-под темных волос.

- Арман МакОлла, - произнес он.

Арман МакОлла был наполовину шотландцем, наполовину французом. Ему исполнилось двадцать девять лет, и он был женат на скромной Себилле, которая подарила ему сына Майкла четыре года назад. Говорил он просто, но красноречиво, рассказывая, как он получал образование в Эдинбурге, а потом и работал там, и только за год до окончание войны, он приехал в Лондон, где встретил Себиллу. Роберту Арман понравился, он у него уже был небольшой опыт, он был молод и перспективен, и самое главное он понимал, куда вести «Хомс и Ко».

- Ну, что ж вы приняты, Арман МакОлла, - произнес Роберт, пожимая ему руку, он еще не знал, что этот человек навсегда изменит его семью в будущем. Ведь ему уготована определенная роль в нашем рассказе.

Они быстро сдружились не смотря на разницу возрасте. Арман легко вошел в их компанию, найдя общий язык с Джорджем и Томом, а потом уже с Джастином и с Шоном. Виктору нравился этот молодой человек, его идеи привлекали его, зарождая новую надежду на счастливую беззаботную жизни, какая была до кризиса. Себилла МакОлла тоже сразу же очаровала всех, эта маленькая скромная женщина прелестно говорила, частенько вставляя французские словечки. Но ревность она не вызывала ни у Энди, ни у Джулии – обычная пухленькая брюнетка с смешным выражением карий глаз, только одно их озадачивало, как она могла так близко сойтись с Мириам и Зоей? Но это не долго занимало их мысли, осознание всего придет позже, когда будущее преподнесет свои подарки…


₪

Развод давался тяжело. Папаша Бишоп попытался его припугнуть, но Джастин оказался мальчиком не для битья. Он больше не мог терпеть измены жены, как всяк и каждый стремился перемыть ему кости, трепав благородное имя Трейнджов на каждом шагу. Джастин не искал новых чувств, он лишь поскорее решил отделаться от Зои, тем более, что во все времена шли на уступки мужьям, чьи жены неверны. Сейчас уже совсем другие, многое не кажется таким диким, за эти пятьдесят лет столько изменилось, что многому уже никто и не удивлялся. Все что хотелось Джастину – оставить Вивьен в своей семье, не отдавать ее на воспитание Бишопам, чтобы из не сделали вторую Зою.

- Зря ты все это затеял, - пробурчал Вильям, сейчас он работал консультантом в МИД, там цели его опыт, но недолюбливали за его привязанность консерваторам, хотя, когда-то он принадлежал к либералам, но в юности, как-то быстро охладел, особенно после Версаля, - это вредит карьере, и семейному покою.

- Лучше так, чем будут везде выкрикивать наше имя дурными словами и осуждающим тоном, - ответил ему Джастин, - это все омерзительно.

- Ты прав, но за все нужно платить, ты это знаешь не хуже меня, - Вильям отпил утренний кофе, - янки, да и Черчилль негативно настроены к Союзу, - Джастин вздернул бровь, как же деликатно Вильям ушел от темы, - Джастин, тебе двадцать семь, я в твои годы шпионил в Ирландии, а вернее закончил это делать.

- Но я тоже, не промах! – возразил Джастин, - Слушай, я хочу уйти из консульства и заниматься социальной сферой, я же социолог, черт возьми!

- Рад, что помнишь об этом, - Вильям замолчал, - но сейчас не об этом. Либо начнется новая война, либо это будет идеологическая давка.

- Второе, - подумав, ответил Джастин, - скорее всего второе. Фултон это доказал, - вошла хорошенькая платиновая блондинка секретарша Вильяма, бросавшая бессовестные взгляды на Джастина, - я больше не поведусь на секретаршу.

- Столько милых девушке, - добавил Вильям, - например Лена Сван, чем не невеста?

- Она моя подруга! – Джастин оскорблено посмотрел на отца, - тем более Елена страдает по кому-то, это я чую. Ты еще Роуз Портси предложи? – Джастин засмеялся.

- Она старше тебя, и она вдова Саймана, - Вильям снова замолчал.

- Это была шутка, отец.

В апреле Джастин наконец-то получил долгожданную свободу, да и еще Вивьен осталась с ним. Любовь всегда находит нас в неожиданных местах. Она приходит, когда ее совсем не ждешь, она без стука входит в твое сердце, и пускает свои корни, как росток ищущий пристанище. Закат и рассвет, дуновенье ветра, и хрустальный звон приобретают смысл для тебя, когда во всем слышна только любовь. Вот так и случилось с Джастином. Он жил так, что не ждал любовь, считая, что во второй раз с ним не произойдет такой восторг. Дафна, ох, Дафна. Пленительная красота и нежность. Он любил ее на расстояние боясь подойти к ней, боясь заговорить и нарушить то очарование ускользающие между ними. Ведь эта любовь запретна, ей всего лишь шестнадцать, никто его не поймет, ни примет это чувство, а он не позволит ей упасть в бездну. Она не знает о нем. Даже не подозревает, как он ей любуется, когда прогуливается по их Виктории-роуд со своими подружками. В первые он увидел ее стоящей неподалеку от их дома. На ней было простое вишневое пальто, на плечи падали мелкие шоколадные кудри, она явно кого-то ждала тогда. Ему, как бывшему разведчику не составляло труда узнать кто она такая. И уже через неделю он знал имя своего объекта вожделение. Дафна Коллинз, дочь композитора, сочинявшего музыку для фильмов, ее мать умерла шесть назад. Дафна сама училась музыке, жаль, что в шумном городе не было слышно ее игры.