В спальне было светло, он сел на край ее постели. Она была красивой, этого у нее нельзя было отнять, только душа ее была черна, словно демон вселился в нее. Он никогда не любил ее, даже в ту минуту, когда она подарила ему сына, даже тогда он кроме чувства долго больше ничто к ней не испытывал. Эдвард знал и о ее чувствах к нему, она не хотела его любить, и замуж она вышла за него лишь потому, что он был сказочно богат. С ним она мечтала вкусить все радости светской жизни, менять наряды каждый день, сверкая в свете, пускай даже в Антриме, только этого она хотела от него. Когда ее отец сообщил о предстоящей помолвке, она испытала настоящую радость, все ее подруги выходили замуж за стариканов, а она за молодого лорда, да еще и богатого лорда, разве это не успех?

Внешне она привлекла его: тоненькая, миниатюрная, с великолепной матовой кожей и блестящими темно-рыжими кудряшками. Только вот не сложилось у них ничего, первое время он приходил к ней, чтобы зачать сына, а после рожденья Виктора, он стал делать это все реже и реже, а когда появилась Мария, он почти забыл, как выглядит ее спальня. Только девять месяцев назад, он как безумец накинулся на нее, наверное, это было действие каких-то трав, больше он никак не мог это объяснит. Новость о ее беременности он воспринял, как нечто обычное. Эдвард никогда не хранил верность свой жене, и она знала, что у него есть пару содержанок в Антриме, но, как и любая жена, Каролина держала язык за зубами, делая вид, что ничего не знает.

- Я назову его Руфус Алан Патрик Хомс, - начал он, - Виктор получит заводы и счета, замок и землю, ему я отдам малую часть денег и земли.

- Но…

- Виктор – мой наследник, это было и это не изменится, - и он вышел из нее спальни. Каролина стиснула в руках подушку, от переполняющего ее гнева она была готова кричать:

- Виктор не получит ничего! Он ничего не получит! – процедила сквозь зубы она.

Как же она ненавидела его и Марию, если бы не они, то она бы не потеряла своего любимого кузена Френсиса О’Минс. «Это все из-за них, все из-за них» - твердила она на похоронах. Это было обычное лето, обычный день, когда Френсис приехал в Хомсбери. Виктору в ту пору было четыре, а Марии три, Френсис взял их с собой на озеро, чтобы научить плавать. Дети заигрались, и Мария чуть не утонула, Виктор бросился ей помогать и сам почти ушел на одно. Френсис утонул, вытаскивая ее детей на берег. Настоящая мать бы радовалась, что ее дети спасены, и недолго бы горевала бы из-за своего кузена, но Каролина скрыла свои эмоции, в ту ночь после похорон Френсиса, она и решила, что родит мальчика, а Виктора сделает изгоем, а Марию отдаст замуж за деспота. Откуда такая слепая любовь к кузену? Что же на самом деле крылось за этим всем.

За день до этого несчастья, она сидела в тени сада, в самом укромном месте Хомсбери, и целовалась с Френсисом. Она давно пылала к нему чувствами, и мечтала о нем, только сейчас он ответил ей взаимностью. Они целовались, он не был Эдвардом, и все было так волнующее, что она совсем потеряла голову. Каролина знала его с детства, они вместе росли, и она обижалась на него, когда он ухлестывал за молодыми девушками, когда он не смотрел в ее сторону. И даже ничего не сказал, когда она выходила замуж за Эдварда Хомса, он только пожал плечами, и обронил одну единственную фразу: «Может, ты будешь счастлива, Каро», только он ее так называл и больше никто.

Но он приехал, он страдал от несчастной любви и все больше понимал, что эта девчонка, что превратилась в леди, любит его, и в его сердце все прежнее всколыхнулось, словно оно воспарило.

- Приходи ко мне, - прошептал он, она загадочно ему улыбнулась, сжала его руку, и лишь одними губами сказала «да». Они сговорились встретиться на этом же месте под светом полной любви.

Вечером ее задержал Эдвард, он рассказывал ей о своих планах, и успехах на полях и на заводе, а Каролина нервно теребила белый платочек с кружевом, постоянно смотря на часы. Она опоздала на встречу, Френсис пошел в дом, и в дверях Зимнего сада, ведущего в потаенный сад, она встретила Френсиса. Он украдкой поцеловал Каролину, и отложил встречу на завтра, распаляя ее еще больше. Ночь она провела в состояние ожидания, как ребенок в предвкушение чуда.

Днем произошло самое страшное, трое рыбаков вытащили из озера бездыханное тело ее любимого кузена. Каролина упала в обморок, только утром он целовал ее, а сейчас его несли в дом. Когда она услышала рассказ своего сына, то вместо того, чтобы успокоить ребенка, она дала ему оплеуху. «Из-за тебя, из-за тебя, и из-за Марии все это произошло», она поклялась себе, что лишит Виктора и Марию всего, как они лишили ее единственной любви, она ведь так и не познала ее радость. Месть матери оказалась велика, но в эту снежную ночь появилось еще одно обещание, наверное, с этого-то и начнется наша длинная история.


₪

Они смеялись, читая сказки. Ночь и день были беспокойными, их мать проводила в жизнь еще одного ребенка, а отец предпочитал находиться в одиночестве. Их детская примыкала к огромной библиотеке, гордости семьи. Столетиями каждый лорд Хомс считал своей обязанностью приобрести с десяток новых книг, теперь многие книги стоили, как несколько дорогих камней. Их комната была домом в доме, у них была своя гостиная, где они играли. Стены, обитые изумрудным муаром, с кленовыми вставками, создавали уют, но иногда казалось, тут живут не дети, а юная леди и юный лорд. Здесь ездила железная дорога, и стояли круглые столики с крошечным фарфоровым сервизом, расписанный их дедом, где они устраивали импровизируемые чаепитии, на стульях сидели куклы в шелковых и атласных платьях, плюшевые зайцы и медведи смотрели со своих полок, и белый рояль, на котором играла их гувернантка мисс Анри. Ее сегодня с ними не было, она находилась вместе с госпожой, с ними был Тревор Йорк, барон Уэсли, друг Эдварда Хомса, их крестный отец. Он привел с собой сегодня своего сына Артура.

Виктор снова засмеялся, отбрасывая в сторону книгу. Ему третьего января исполнилось пять лет, для своих лет он был смышленым мальчиком. Он бегло читал, умел хорошо считать, не умел рисовать, но уже тогда в нем наблюдалась склонность к тайнам трав и врачеванию. Марии в апреле должно было исполниться четыре. Внешне они не были весьма похожи друг на друга. Его ярко-рыжие волосы искрились в лучах зимнего солнца, на бледном лице, с пухлыми щечками сияли ярко-голубые глаза, полные губы постоянно выгибались в милой улыбке. Мария же обладательница более темной кожи и волос, во многом походила на мать, но в тоже время чем-то напоминала Фелисите Хомс. Артур Йорк, ровесник Виктора, сын англичанки и ирландца, больше был англичанином, нежели ирландцем – с темной копной, с карими глазами, английской душой отражающейся в них. Его мать давно умерла, и Тревор растил сына один.

Друг отца Тревор Йорк, был еще и крестным Марии и Виктора, они любили его. Он часто ездил в Англию, и дети с жадностью слушали его рассказы о далеких для них краях.

- Дядя Тревор, а расскажите о Лондоне, - попросил Виктор, он устроился рядом с Тревором, прижимаясь к его руке щекой, - пожалуйста.

- Да, расскажите, дядя, - Мария поддержала рвение Виктора.

- Лондон большой город, дети мои. Там красивые улицы, парки и скверы. Ночью зажигают на улицах фонари, и огни красиво отражаются в речной глади Темзы. Это самое красивое место на земле, особенно музеи, это надо видеть, дорогие мои. Картины, древние экспонаты и памятники, - он замолчал, а потом добавил, - По утрам город наполнен различными ароматами, а по вечерам везде звучит музыка. Многие ходят в оперу или театры, а потом в клубы, где играют в карты и или просто общаются. Там все, восхитительно начиная от простого домика и Собора Святого Павла.

- А вы были на балах? – как и любую девочку, Марию волновали такие вопросы.

- Конечно, дамы в платья по последней моде, модная музыка, - он вздохнул.

- Жаль, что я там не был, - Виктор посмотрел на крестного.

- Еще все впереди, - его прервал Эдвард, он был мрачнее тучи, - Что случилось? – Тревор резко встал.

- У меня сын, это конец всему, - сказал он.

- Пап, можно к маме? - Мария и Виктор потянули его за рукав рубашки.

- Да, да, - пробормотал он. Они весело бросились в коридор. Пробежавшись по картинной галереи, прошлись по огромной Кленовой гостиной, названной так из-за кленовой отделки, в другом крыле замка и была комната матери. Мисс Анри открыла дверь, и они как вихорь пронеслись к кровати роженицы.

- Мамочка, - Виктор улыбался, а у Каролины было только одно желание задушить мальчика.

- О, мам, - Мария погладила пальцы матери, как же она ненавидела своих детей. У нее могла быть любовь, а они отняли ее у нее, теперь она отнимет у них их будущее.

- Уходите, - она оттолкнула их от себя, в ее голосе скользило не прикрытое презрение.

- Мам, - жалобно протянула Мария.

- Идите, я не хочу видеть вас. Мисс Анри заберете их, пока не случилось ничего плохого.

- Но, миледи…

- Делайте! – зло прошептала Каролина, Виктор поймал ее взгляд и съежился.

Их гувернантке Ипполите Анри было чуть больше двадцати, у нее были изысканные манеры, и хороший французский, родители ее обеднели, и поэтому ей пришлось идти работать. Она быстро вывела детей из комнаты, ведя обратно в детскую.

- Мама нас не любит, - проговорил Виктор, - мы виноваты в смерти дяди Френсиса.

- Не говорите так, - отругала Ипполита, - это плохо, просто она плохо себя чувствует.

- Нет, когда я вырасту я уеду отсюда, навсегда, я поеду в Англию, - заявил Виктор.

- Я тоже, я поеду с тобой, - Мария посмотрела на Ипполиту.

- Это все глупости, - возмутилась мисс Анри, - это просто минутный каприз.

- Я так решил, - Виктор открыл дверь в свою спальню, и, бросившись на кровать, он стал мечтать о своем будущем. В ту ночь, когда родился его брат, он твердо решил, что когда-нибудь он уедет в Англию, и никто и ничто ее не остановит.


₪

Эдвард посмотрел на спящих детей, ночь действительно выдалась тяжелой, особенно для него. Завтра его мать будет его ругать, обвиняя во всех грехах. С самого рождения молодым лордам Хомсам объясняли одну простую истину: одни сын – единая земля и бизнес. А что теперь? Он, конечно, мог отдать все Виктору, но в глазах общества он выглядел бы скупым, который не любит своих детей. Сейчас у него был Руфус, и он обязан вырастить и воспитать его, как еще одного лорда Хомса.

Он прикрыл дверь, следом за ним вышла мисс Анри, она посмотрела на него своими фиалковыми глазами, опуская лицо. Она вспомнила, как год тому назад он принимал ее на работу. Ей только исполнилось восемнадцать, и только месяц назад в пожаре погибли ее родители, отец спасал своих лошадей, а мать его самого, крыша конюшни обвалилась, и они оба погибли. Все, что ей оставалось делать, так это искать работу, многое она не умела, но тут ей рассказали в Антриме, что один местный лорд ищет гувернантку своим детям. Правда ходили слухи о его репутации, прошлую мистрис со скандалом выгнала из дому хозяйка замка, улучившая мужа в интимной связи с прислугой, хотя все знали, что супруги друг друга не любят, но блуд, как заявила миледи, терпеть она не собирается. Ипполита влюбилась в лорда, хотя все знали о его крутом нраве и деспотичной натуре, всегда все делали то, что хотел он, он хотел быть для них богом. Она прятала свои чувства, боясь, что Эдвард заметит это и воспользуется ее слабым местом, сыграв на ее чувствах, чтобы затащить ее в постель.

- Порция, - только ее отец имел так обращаться к ней. Эдвард схватил ее за руку, останавливая, - вы очень привязались к ним.

- Да, милорд, - прошептала она, даже не смотря на него, она боялась его.

- Вы так красивы, - его пальцы гладили ее запястье.

- Вы пьяны, - ответила она на этот комплимент.

- Вы не правы, я пьянен вами. Неужели, вы не понимаете, эта ледышка не способна на любовь, - сказал он, имея в виду свою жену, - а вы другая. Вы ангел.

- Глупости, - отмахнулась девушка, - пустите меня, я пойду в свою комнату.

- А что если я не разрешу, - он решил воспользоваться силой, - что тогда? – она смотрела на него расширенными от ужаса глазами, - я ведь могу сделать все.

- Вы ведь не сделаете, - он привлек ее к себе.

- Я могу все, потому что я лорд Хомс, сын Ирландии, - в эту же минуту его губы сомкнулись вокруг ее рта, она задохнулась от страсти и его наглости. Он подхватил ее на руки, и до самой своей спальни он ее не отпускал. В этой комнате Порция оказалась впервые, тяжелый балдахин над большой кроватью, словно символизировал языки пламени, напоминая о грехе, такого же цвета были и шторы. Тяжелые кованые подсвечники, как-то зловеще мерцали, а над готическим камином весела картина, где обнаженные мужчина и женщина занимались любовью. Она могла бы уйти, но что-то крепко ее держало.