– Эй, может, поможешь?

Я сердито смотрю на Этьена, который уже чуть ли не повизгивает от смеха. Он пытается взять себя в руки, а мальчик дотягивается до моих волос и тянет за спутанные пряди.

– Ай-яй-яй!

Этьен рявкает на него, и мальчик меня отпускает. Этьен аккуратно касается моих волос и начинает выпутывать деревянную парусную лодочку. Он отдает мальчику игрушку и уже более мягко просит не направлять ее на невинных прохожих. Мальчик хватает игрушку и убегает.

Я выжимаю волосы:

– Уф!

– Вода здесь чистая, – ухмыляется Этьен.

– Ну конечно. – Мне даже нравится, что он догадывается, о чем я думаю.

– Пошли. – Сент-Клэр встает и протягивает мне руку.

Я хватаюсь, и он помогает мне встать. Я жду, что он отпустит мою руку, но нет. Вместо этого он ведет меня в безопасное место подальше от бассейна.

Держаться за руки так классно. Так приятно.

Как бы мне хотелось, чтобы друзья чаще брали друг друга за руки, как дети на улице. Непонятно, почему, вырастая, мы начинаем этого стесняться. Мы усаживаемся на траве под сенью цветущего каштана. Я высматриваю «газонную полицию» в маленьких кондукторских шапочках, которая постоянно гоняет горожан с газонов, но никого не вижу. Когда дело доходит до подобных вещей, Этьен просто талисман. У меня промокла сзади вся рубашка, но это даже приятно.

Мы все еще держимся за руки.

Наверное, пора их разнять. Сейчас было бы удобнее всего это сделать.

Почему мы не отпускаем руки друг друга?

Я разглядываю бассейн. Этьен тоже. Но лодки нас не интересуют. Его ладонь горит, но он не отпускает мою руку. И затем… он придвигается ближе. Всего чуть-чуть. Я опускаю глаза и вижу, что его рубашка задралась вверх, обнажая спину. Его кожа гладкая и бледная.

Самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видела.

Парень придвигается еще, и я делаю то же самое. Рука к руке, нога к ноге. Он сжимает мою ладонь, предлагая посмотреть на него.

Я делаю так, как он хочет.

Темные глаза Этьена ищут мои.

– Что мы делаем? – смущенно произносит он.

Он такой красивый, такой совершенный. У меня кружится голова. Сердце колотится, пульс учащается. Я подставляю ему лицо, и он наклоняется ко мне. Закрывает глаза. Наши губы легонько соприкасаются.

– Я сделаю это, если попросишь, – говорит он.

Он проводит пальцами по моим запястьям, и внутри разгорается пожар.

– Поцелуй меня, – говорю я.

И он исполняет просьбу.


Мы целуемся как сумасшедшие. Словно от этого зависят наши жизни. Его язык скользит внутри моего рта нежно, но требовательно. Я никогда в жизни не ощущала ничего подобного – и вдруг понимаю, почему люди говорят, что тают от поцелуев. Каждый дюйм моего тела жаждет слиться с Этьеном. Я запускаю пальцы в его волосы и притягиваю поближе к себе. В венах пульсирует кровь, сердце колотится. Я никогда еще никого так сильно не хотела. Никогда.

Этьен опускает меня на траву, и мы ложимся, целуясь прямо перед детьми с красными воздушными шариками, стариками с их шахматными досками и туристами с развернутыми картами, но мне все равно. Мне абсолютно наплевать на все это…

Все, чего я хочу, – это Этьен.

Вес его тела на мне – это что-то невероятное. Я чувствую, как он прижимается, и вдыхаю запах его крема для бритья, шампуня и еще… его самого. Самый восхитительный аромат, который я только могла вообразить.

Я хочу дышать им, лизать его, съесть, выпить… Его губы на вкус точно мед. И хотя на лице у него пробивается щетина и она щекочет мне кожу, это не важно, совершенно не важно. Его руки шарят по моему телу, и не важно, что его губы впились в мои, я хочу почувствовать его еще ближе, ближе, ближе…

И вдруг Этьен останавливается. Инстинктивно. Его тело напрягается.

– Да как ты мог?! – визжит девушка.

Глава тридцать девятая

Моя первая мысль: Элли.

Элли нашла нас и собирается придушить меня голыми руками, а кукловод, лошадки на карусели и пчеловоды станут свидетелями преступления. Мое горло побагровеет, я перестану дышать и умру. А затем Элли посадят в тюрьму, и она будет писать Этьену бредовые письма на кусочках отшелушенной кожи до конца его жизни.

Но это вовсе не Элли. Это Мередит.

Этьен резко отстраняется от меня. Мередит отворачивается, но я успеваю заметить, что она плачет.

– Мер!

Она убегает, прежде чем я успеваю что-то сказать. Я смотрю на Этьена, но он лишь растерянно потирает затылок.

– Вот дерьмо, – бурчит он.

– Вот именно, дерьмо, – соглашается Рашми.

Я с изумлением обнаруживаю, что они с Джошем тоже здесь.

– Мередит, – мычу я. – Элли.

Как же так получилось? У Этьена есть девушка, а еще у нас есть общая подруга, которая в него влюблена, что, в общем-то, никогда не было тайной.

Этьен вскакивает на ноги – его рубашка вся в следах от травы – и убегает. Он бежит к Мередит, выкрикивая ее имя, и исчезает за деревьями. Джош и Рашми что-то говорят, но я не могу разобрать ни слова.

Этьен только что бросил меня? Из-за Мередит?

В горле пересохло, я не могу сглотнуть. Меня не просто поймали за поцелуем с парнем, на которого у меня никаких прав, хоть это и был прекраснейший момент в моей жизни… В итоге он меня еще и бросил. На глазах у всех.

Передо мной, словно в тумане, возникает рука. Я разглядываю запястье, локоть, татуировки с черепом и костями, потом вижу плечо, шею и, наконец, лицо. Джош. Он хватает меня за руку и помогает встать. Мои щеки мокрые от слез, и я даже не помню, когда успела разрыдаться.

Джош и Рашми молча ведут меня к скамейке. Друзья терпеливо выслушивают всю эту чушь о том, что я не знаю, как это произошло, и что я не хотела никого обидеть, и что, пожалуйста, не надо говорить Элли. Что я ужасно поступила так с Мер, и теперь она никогда со мной не заговорит, и я не удивлена, что Этьен убежал, потому что я ужасный человек. Самый худший на свете.

– Анна, Анна, – перебивает меня Джош. – Если бы за каждую глупость платили один евро, я бы уже выкупил «Мону Лизу». С тобой все будет хорошо. У вас обоих все будет хорошо.

Рашми скрещивает руки:

– Вы тут вовсе не единственная целующаяся парочка.

– Мередит такая… – я судорожно сглатываю, – хорошая. – И снова это дурацкое слово. – Как я могла так с ней поступить?

– Да, она такая, – поддакивает Рашми. – И было довольно мерзко с вашей стороны устроить ей такое. О чем вы думали?

– Я не думала. Это случилось само собой. Я все разрушила. Она меня ненавидит. И Этьен тоже.

– Сент-Клэр точно тебя не ненавидит, – вмешивается Джош.

– Ну, на месте Мер я бы его ненавидела. – Рашми хмурится. – Он слишком долго водил ее за нос.

Джош возмущен:

– Он никогда не давал ей повода подумать, что она ему больше чем друг.

– Да, но никогда и не лишал надежды!

– Он встречался с Элли полтора года. Ты не считаешь, что этого достаточно? О! Прости, Анна.

Мои рыдания усиливаются.

Друзья сидят со мной на скамейке до тех пор, пока солнце не скрывается за деревьями, а затем ведут обратно в общежитие. Когда мы наконец приходим туда, в лобби пусто. Все наслаждаются великолепной погодой.

– Мне нужно поговорить с Мер, – восклицаю я.

– О, нет, не стоит, – возражает Рашми. – Дай ей немного времени.

Я проскальзываю в свою комнату и обнаруживаю ключ. Оказывается, в ночь пропажи я просто забыла его в своей комнате.

За стеной у Мер грохочут «Битлы», и я вспоминаю свою первую ночь здесь. Неужели «Революция» заглушает ее рыдания? Я прячу ключ под рубашку и падаю на кровать. Встаю и меряю шагами комнату, затем снова ложусь.

Я не знаю, что дальше делать.

Мередит ненавидит меня. Этьен исчез, и я не знаю, любит он меня, или ненавидит, или же думает, что совершил ошибку, или что-то еще. Должна ли я ему позвонить? Но что сказать? «Привет, это Анна. Девушка, с которой ты целовался в парке, а потом свалил? Может, встретимся?» Но мне нужно знать, почему он ушел. Я хочу знать, что он думает обо мне. Мои руки дрожат, когда я набираю номер…

И попадаю на голосовую почту. Поднимаю глаза к потолку. Он там? Непонятно. Грохот музыки у Мер заглушает звук шагов, так что придется подняться, чтобы все выяснить. Я смотрюсь в зеркало. Глаза покраснели и опухли, волосы напоминают совиное гнездо.

Дыши. Одно действие за раз.

Умойся. Расчеши волосы. Почисти зубы, раз уж такое дело.

Снова дыши. Открой дверь. Поднимись наверх. Я стучу в дверь, и в животе предостерегающе урчит. Никто не отвечает. Я прижимаю ухо к портрету Этьена в шляпе Наполеона, стараясь расслышать, что происходит в комнате. Ничего. Где он? ГДЕ он?

Я возвращаюсь на свой этаж. Скрипучий голос Джонна Леннона по-прежнему гремит в коридоре. Ноги сами собой машинально останавливаются возле комнаты Мер. Я должна извиниться, и не важно, что считает Рашми. Однако Мередит открывает дверь, сгорая от ярости:

– Великолепно. Это ты.

– Мер… мне жаль.

Подруга разражается неприятным смехом:

– Да ну? Я видела, как тебе было жаль, когда ты засовывала язык ему в гланды.

– Прости. – Я чувствую себя ужасно беспомощной. – Все случилось само собой.

Мередит сжимает кулаки, и сегодня, как ни странно, на ней нет ни одного кольца. Лицо не накрашено. К тому же она совершенно растрепана. Раньше она всегда выходила лишь при полном параде.

– Как ты могла, Анна? Как ты могла так со мной поступить?

– Я… я…

– Ты что? Ты же знала, что я к нему чувствую! Не могу поверить!

– Прости, – повторяю я. – Не знаю, о чем мы думали…

– Ну да, в любом случае, теперь уже не важно. Он не выбрал ни одну из нас.

Мое сердце останавливается.

– Что? Что ты хочешь этим сказать?

– Он догнал меня и заявил, что я его не интересую. – Лицо Мередит заливает краска. – А потом пошел к Элли. Сейчас он там.

Перед глазами все плывет.

– Он пошел к Элли?

– Как всегда, когда у него неприятности, – удовлетворенно заявляет Мер. – Ну, и как ощущения? Уже не так жарко, верно? – И она захлопывает дверь прямо у меня перед носом.

Элли. Он выбрал Элли. Опять.

Я бегу в ванную и поднимаю крышку унитаза. Жду, когда выйдет ланч, но желудок все равно крутит, поэтому я опускаю крышку и сажусь. Что со мной не так? Почему я всегда западаю не на тех парней? Я не хотела, чтобы Этьен стал очередным Тофом, но так получилось. Только на этот раз все гораздо хуже, потому что Тоф мне всего лишь нравился. А Этьена я люблю.

Я не вынесу встречи лицом к лицу. Как мне смотреть ему в глаза? Хочется вернуться в Атланту, к маме. Мне стыдно от этой мысли. Восемнадцатилетним не нужна мамочка. Не знаю, как долго я просидела в туалете, но внезапно мое внимание привлекают странные звуки, доносящиеся из коридора. Кто-то колотит в дверь.

– Боже, ты там что, всю ночь собираешься сидеть?

Аманда. Хуже и быть не могло.

Я смотрюсь в зеркало. Глаза покраснели, словно я перепутала «визин» с клюквенным соком, а губы опухли, как будто их покусали осы. Я поворачиваю кран и умываюсь холодной водой. Затем вытираюсь жестким бумажным полотенцем и, прикрывая лицо рукой, бегу в свою комнату.

– Привет, булимичка, – говорит Аманда. – Прикинь, я тебя слышала.

Моя спина напрягается. Я оборачиваюсь, и светлые глаза Аманды невинно округляются. Рядом с ней Николь, сестра Рашми Санджита и… Айла Мартин, миниатюрная рыжеволосая девушка. Айла держится позади. Она не часть их компашки, просто ждет своей очереди в ванную.

– Она выблевала весь обед. Гляньте-ка на ее лицо. Это отвратительно.

Николь хихикает:

– Анна всегда выглядит отвратительно.

Мое лицо вспыхивает, но я не реагирую, потому что именно этого Николь и хочет. Однако игнорировать ее подружку я не могу.

– Ты ничего не слышала, Аманда. Я не булимичка.

– Вы слышали, она только что обозвала меня лгуньей.

Санжита поднимает ладошку:

– Я слышала.

Мне хочется врезать сестре Рашми, но я отворачиваюсь. Игнорируй их. Аманда прочищает горло.

– Рыдаешь из-за Сент-Клэра? – хихикает она.

Внутри все холодеет.

– Пока ты блевала, я слышала, как Рашми болтала со своей лесбой через дверь.

Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Не верю своим ушам: она НЕ могла так ее обозвать.

Голосок Аманды словно отравленная конфетка, сладкий, но смертоносный.

– Она что-то болтала про то, как вы лапались, и теперь большая лесба-фрик выплакивает по этому поводу глаза.

У меня отвисает челюсть. Я лишаюсь дара речи.

– У нее все равно не было с ним шансов, – заявляет Николь.

– Я даже не знаю, с чего Анна возомнила, что шанс есть у нее. Дэйв прав. Ты шлюха. Ты оказалась недостаточна хороша для него и уж тем более недостаточно хороша для Сент-Клэра. – Аманда встряхивает волосами. – В его аттестате средняя оценка пять, а в твоем будет три.