— Как вы смеете? — Наталья задохнулась от негодования и беспомощно оглянулась по сторонам. Как назло, никого из слуг рядом не оказалось. И этого беспардонного наглеца некому было взять и вытолкать в шею с ее усадьбы.

— Маменька, как вы смеете! — Павлик пришел в себя и топнул ногой. — Князь уже два раза спас меня от смерти! Ксюша, скажи! — Он подбежал к тетке и потянул ее за рукав.

— Наташа, князь действительно… — произнесла робко Ксения, но сестра уже закусила удила, и теперь разве что ушат холодной воды мог остудить ее гнев.

— Прекрати! — прикрикнула она на сестру. — Дай мне разобраться, почему князь соизволил оказаться в моих угодьях! Видите ли, моим крестьянам возбраняется появляться на его землях, а ему, выходит, на моих дозволено? Извольте ответить, князь, с какой стати вы шляетесь там, где вам не положено?

— Простите, — князь едва заметно улыбнулся, — сударыня изволят ошибаться! И я хотел бы со своей стороны справиться у вас, с какой стати вы пользуетесь моей дорогой, как своей? Да еще допускаете туда своих олухов пастухов, по чьей милости сегодня чуть не погибли ваша сестра и сын.

— С пастухами я разберусь без ваших напоминаний, — произнесла Наталья сквозь зубы и сверкнула глазами на Ксению, отчего та почувствовала, как вся кожа у нее покрылась мурашками. — Но дорога всегда принадлежала Изместьевым, поэтому ваши претензии совершенно не обоснованы.

— Ошибаетесь, графиня, — опять усмехнулся князь и, минуя стремена, взлетел в седло. — Дорога испокон века принадлежала князьям Завидовским, а теперь по закону перешла в мою собственность. А так как срок вашей аренды истек еще пять лет назад, то я намерен взыскать плату за пользование моей дорогой в недельный срок. Иначе вам и вашим крестьянам придется добираться до города в объезд, а это, насколько мне известно, лишних полсотни верст пути. Так что решайте, сударыня, или вы выплачиваете мне за аренду дороги за те годы, что вы пользовались ею безвозмездно, или…

— Вы меня шантажируете, — произнесла Наталья с облегчением. Гнусная сущность нового владельца Завидова окончательно прояснилась, и графиня ввела в бой резервные силы: — На днях я побываю у землеустроителя и у стряпчего, чтобы уточнить границы наших с вами владений, но с этой секунды ни один ваш рыбак не покажется на озере. Я велю потопить всякую лодку, которую обнаружат мои слуги.

Князь, похоже, на мгновение растерялся, однако быстро взял себя в руки и очень вежливо уточнил:

— А разве северная часть озера не принадлежала князьям Завидовским?

— Ровно настолько, насколько им не принадлежала сама дорога! — произнесла Наталья с заметным торжеством и с вызовом посмотрела на князя.

Он тоже смерил ее взглядом. Слегка насмешливым и, как ей показалось, крайне дерзким. Только почему-то кровь вдруг прилила к ее щекам, и графиня машинально поправила растрепавшиеся волосы и провела языком по пересохшим вдруг губам.

Взгляд князя переместился с ее лица чуть ниже. Наталья невольно подняла руки, пытаясь избавиться от внезапного спазма, перехватившего горло, и чуть не вскрикнула от ужаса. Лиф платья был расстегнут, являя свету и взору князя нижнюю сорочку. Она судорожно стянула пальцами края лифа и принялась лихорадочно застегивать мелкие пуговки. Пальцы ее дрожали, пуговицы не желали попадать в петли, а князь продолжал изводить ее пристальным и насмешливым взглядом, который медленно прошелся по плечам графини, ее груди, слегка притормозил на шее и вновь вернулся к лицу. И тут их глаза встретились…

Ксения заметила, как вспыхнула сестра, затем побледнела, а потом решительно вздернула подбородок.

— Простите, князь! Я искренне вам благодарна за спасение моего сына и сестры, а сейчас прошу немедленно покинуть мою усадьбу и впредь без моего на то разрешения здесь не появляться!

Князь задумчиво посмотрел на нее, потом сдвинул кнутовищем шляпу на затылок и присвистнул совсем по-разбойничьи, словно никогда не был обучен хорошим манерам:

— Мне говорили, что вы отменная самодурка, графиня, но не до такой же степени? Вы превзошли все мои ожидания!

— Убирайтесь прочь! — процедила Наташа сквозь зубы. — И запомните! Ни одного рыбака на озере!

— И ни ноги ваших людей или колеса на моей дороге! — расплылся в злорадной ухмылке князь. — Я передумал брать с вас аренду! И с этой минуты я полностью запрещаю вам пользоваться моей дорогой. — И неожиданно подмигнул Ксении. — На войне как на войне! — Затем, хлестнув жеребца плетью, пустил его в галоп. Из-под копыт фонтаном взлетели куски дерна. Еще мгновение, и всадник исчез за воротами усадьбы. Наташа растерянно посмотрела на сына и сестру и, подхватив юбки, почти бегом направилась к дому.

Павлик подошел к Ксении. Глаза мальчика смотрели печально. Похоже, он едва сдерживался, чтобы не заплакать.

— Ксюша, — произнес он тихо, — зачем она со всеми ругается? Князь ей ничего плохого не сделал, а она налетела на него, накричала. И теперь он откажется учить меня кататься верхом и не расскажет о своих приключениях. — Он перевел взгляд на мать, медленно поднимающуюся по ступеням парадного крыльца. Она, казалось, едва передвигала ноги от усталости. Павлик вздохнул: — Нет, теперь точно погулять к озеру не отпустит, раз князь запретил по дороге ездить. А жаль, он мне так понравился. — И, заглянув в глаза тетке, требовательно спросил: — А тебе?

— Мне тоже понравился, — вынуждена была признать Ксения и тут же спохватилась: — Смотри, маменька твоя узнает про наши симпатии, обоим не поздоровится.

И, обнявшись, тетка и племянник направились в дом вслед за княгиней.

ГЛАВА 7

За ужином Наташа ни к чему не притронулась, лишь пригубила пару раз вина. И не вымолвила ни единого слова, даже не сделала Павлику замечания, когда тот опрокинул на скатерть розетку с вареньем, и, как подозревала Ксения, намеренно, чтобы вывести матушку из непонятного им обоим оцепенения. Вероятно, Наташа до сих пор не могла прийти в себя после встречи с князем. И Ксения ее вполне понимала. У нее тоже пропали бы и аппетит, и настроение, обрушься на нее подобный шквал неприятностей, который настиг и почти сбил с ног сегодня ее сестру.

Но и князь тоже хорош! При всей возникшей к нему симпатии Ксения не могла не отметить, что сосед повел себя отнюдь не по-рыцарски, заставив Наташу страдать от унижения. Такого она не переживала со дня гибели графа Федора ни разу! Никто не позволял себе насмешничать над ней, тем более указывать, что ей делать. И не просто указывать, а презрительно цедить слова сквозь зубы в не терпящем возражений тоне. Даже Ксении этот тон показался крайне оскорбительным, а что тогда говорить о Наташе? Бедняжка, ее лицо до сих пор то и дело покрывается багровыми пятнами. Видно, и впрямь никак не может отойти от потрясения!

Ксения громко вздохнула и сама испугалась шума, который произвела. Настолько тихо было в столовой. Наташу сегодня не радовал даже чудесный закат, разлившийся над озером. Ведь оно, того гляди, превратится в арену борьбы за независимость. А как поступить с дорогой? Ксения понимала, что запрет князя пользоваться ею мог сказаться на состоянии дел в имении. По ней возили в город битую птицу, яйца, молоко, живую рыбу в бочках. Все это сбывалось белореченским купцам и перекупщикам из столицы. Теперь, если обозы направить в объезд, понадобится больше суток, чтобы добраться до города, а раньше хватало пяти часов.

Да-а, есть над чем задуматься Наташе! Убытки предстоят немалые, а если еще князь заломит непомерную цену за аренду дороги, а, судя по его поведению, с него станется, Наташино упрямство дорого будет стоить и самой хозяйке, и всем, кто проживает в имении. Графиня не привыкла уступать и, если шла в наступление, пленных не щадила!

— Ксюша, — та даже вздрогнула, так неожиданно прозвучал голос сестры, — уложи Павлика спать и приходи в нашу беседку. Мне надо с тобой поговорить.

Наташа подняла на нее усталый взгляд и улыбнулась, заметив, как изменилась в лице младшая сестра.

— Не бойся, ничего страшного, просто мы так давно там не бывали! — Она вздохнула и отвела взгляд в сторону. — Я приказала навести в ней порядок и расчистить дорожки. И чай велела туда подать. Помнишь, как мы прятались там от свекрови и болтали обо всем на свете? Ты тогда была совсем маленькой, а Павлик только-только начинал ходить. Он ползал по одеялу, а то поднимался на ножки, и мы бросались к нему, стоило ему покачнуться или сесть на попку.

— Маменька, а можно мне с вами в беседку? — Павлик умоляюще посмотрел на мать. — Смотрите, — кивнул он на окна, — совсем еще рано ложиться спать!

Но Наташа, даже слегка расслабившись, никогда не забывала о своих правилах, и если Павлику было положено отправляться ко сну в девять часов вечера, значит, так тому и быть, даже без скидки на чрезвычайные происшествия или из ряда вон выходящие события. Потому и на этот раз была неумолима, правда, голос ее звучал заметно ласковее, чем обычно.

— Нет, Павлик, сегодня ты должен лечь в постель вовремя! Но в другой раз мы с Ксюшей возьмем тебя в беседку, обещаю! — И она поцеловала сына в лоб.

— Но вы позволите нам завтра покататься за усадьбой? — Павлик не преминул укрепить завоеванные позиции и на всякий случай капризно напомнил: — Вы обещали!

— Ну, что с тобой поделаешь, — вздохнула, сдаваясь, мать. — Только ты тоже обещай во всем слушаться Ксюшу и не лезть без спросу куда не следует!

— А куда не следует? — Глаза мальчика блеснули любопытством.

— Если ты меня любишь, то не будешь задавать глупых вопросов, — сказала сухо Наташа, — и ты, наверное, понял, что вам не следует кататься по дороге вдоль озера, иначе князь возьмет вас в плен.

— Ура! — Павлик даже подпрыгнул на стуле. — Хочу в плен! — И посмотрел на тетку: — Ксюша, ты хочешь в плен к князю? А вдруг он женится на тебе!

— Господи! Павлик! — вскричали в ужасе мать и тетка. — Что за разговоры? Прекрати сейчас же!

Мальчик довольно ухмыльнулся:

— А что? Помнишь, Ксюша, ты читала сказку о спящей царевне и показывала мне картинку, где принц стоит возле хрустального гроба? По-моему, князь — вылитый принц, только с усами и волосы у него короче.

— Прекрати болтать чепуху! — рассердилась Наташа и строго посмотрела на сестру. — Веди этого негодника спать, а то он слишком уверился, что прижал маменьку к ногтю. Нет, сударь мой, — она погрозила пальцем, — если я и пошла на некоторые уступки, то это совсем не значит, что я согласна плясать под твою дудку! Иди спать, а завтра еще посмотрим, как ты себя поведешь на прогулке. Ведь мне недолго забыть про свои обещания, если ты забудешь про свои — вести себя должным образом, как и подобает графу Изместьеву.

И юному графу Изместьеву ничего не оставалось, как шмыгнуть носом, поцеловать руку маменьке, пожелать ей доброй ночи и поплестись следом за теткой в детскую, где через полчаса он уже спал крепким сном, невзирая на страшные события сегодняшнего дня. Правда, ночью он несколько раз вскрикивал во сне, а ближе к рассвету одеяло и подушка и вовсе перекочевали на пол. И скорее всего по той причине, что девятилетнему графу снилось, как он взапуски скакал на лошади, бился на мечах с отрядом воинов в странных доспехах, а потом кто-то в блестящих латах повесил ему на грудь большой орден. И он сиял и переливался, как солнце, лучи которого разбудили его утром…

Сестры, как прежде, когда Ксюша еще умещалась под мышкой старшей сестры, сидели, обнявшись, в беседке и наблюдали за медленно угасающей светлой полоской зари над озером. Узкий серп молодого месяца уже вынырнул из-за горизонта и, словно рыбачий челн по морю, поплыл по небу, раздвигая рожками редкие облака, а звезды, точно далекие маяки, подмигивали ему, указывая дорогу в густой тьме, спустившейся на землю.

Остро пахло сыростью, молодой зеленью и прогревшейся на солнце землей. В траве вовсю заливались цикады, далеко за усадьбой глухо ухнула сова, возвещая о том, что пришло время ночной охоты, в кустах несколько раз яростно мяукнули и задрались дворовые коты. Из деревни доносился редкий брех собак, звуки балалайки и визги девок. Весенние работы закончились, до сенокоса еще недели две, как тут не поженихаться и не поневеститься?

Наташа несколько раз тяжело вздохнула, но продолжала молчать, а Ксения не осмеливалась начать разговор первой. Но все ж использовала это время по своему усмотрению. Как бы то ни было, своими мыслями она могла распоряжаться как хотела. Поэтому и направила их в желанное русло, прокрутив в памяти уже в который раз все подробности утренней встречи с новыми соседями.

Князь, конечно же, произвел на нее впечатление. Определенно, он умел сводить с ума женщин, ровно ничего не делая для того, чтобы привлечь их внимание. И чего лукавить, он и вправду был очень красив. Причем темный, заработанный явно не под российским солнцем загар, широкие плечи, тонкая талия и широкополая шляпа делали его похожим скорее на испанского гранда, чем на русского помещика, что само по себе было романтично и выделяло его из ряда местных парисов и аполлонов, упитанных и изрядно обленившихся на деревенских хлебах. Шляпу он к тому же носил, слегка надвинув на лоб. И этот взгляд исподлобья, и эта улыбка, которая слегка кривила губы, и его посадка в седле — все подтверждало, что князь знает себе цену и для местных красавиц настали тяжелые времена. Скоро, совсем скоро забьют прямой наводкой мортиры, гаубицы и прочая тяжелая артиллерия, чтобы взять приступом крепость под названием «князь Григорий Панюшев». Весь арсенал кокетливых ужимок, томных вздохов и многозначительных взглядов, парад фамильных драгоценностей, искусство куаферов и портных — все резервы будут брошены в бой в этой необъявленной войне за внимание богатого и красивого мужчины. И всякая вставшая на тропу войны женщина будет втайне надеяться, что именно она окажется той единственной и желанной, на которую князь обратит свое светлейшее внимание…