Князь сумел все-таки найти доводы, которые несколько успокоили и его самого, и Аркадия. И все же последний надеялся перехватить Ксению в коридоре и узнать у нее более подробно, в чем причина испуга графини. Если дело не в бароне, почему она побелела лицом при встрече с ним? Или они с князем все-таки ошибаются, а барон на самом деле гораздо опаснее, чем они представляют.

Пока друзья путались в догадках и предположениях, в номере графини происходили события, которые чрезвычайно удивили и еще более напугали Ксению.

Наташа вошла в комнату и, словно обессилев, тотчас привалилась к косяку. Она была настолько бледна, что высветились синие жилочки на висках и под глазами.

— Этот мерзавец снова здесь, — произнесла она с трудом, потому что язык ее заплетался, как у пьяной, а губы тряслись, будто от сильнейшего озноба.

— Таша, что с тобой? — бросилась к ней Ксения и едва успела подхватить обмякшее тело сестры.

Графиня сползла по стене вниз и хотя сознания не потеряла, но глаза ее бессмысленно смотрели в одну точку, а губы что-то бессвязно бормотали.

— Павлик! — выкрикнула истошно девушка, и мальчик мгновенно появился из соседней комнаты.

Увидев мать в таком состоянии, он бросился к ней с криком: «Маменька умирает!»

Но Ксения сердито прикрикнула на него и велела принести из спальни флакончики с бромом и нюхательной солью. Мальчик выполнил ее просьбу и опустился на пол возле безучастной ко всему матери.

Ксения слегка пошлепала сестру по щекам, потом набрала в рот воды и брызнула ей в лицо. Скривившись в негодующей гримасе, графиня безотказно выпила бром, но, когда сестра поднесла к ее носу флакончик с солью, отвела ее руку и сделала попытку подняться с пола. Павлик и Ксения подхватили графиню под руки и подвели к постели. Тогда Наташа упала лицом в подушки и зарыдала, не обращая внимания на то, что сын и сестра напуганы абсолютно неожиданным для нее поведением.

— Наташа, — Ксения присела рядом с ней на постель, ласково погладила по голове. — Что случилось? Тебя напугал этот господин в черном плаще?

Графиня повернула к ней заплаканное лицо, поднялась и села на постели.

— О чем ты говоришь? Какой господин? Ты что ж, совсем не узнала его? А почему тогда сама так испугалась?

— Не знаю, — пожала плечами Ксения. — Не знаю, чего я испугалась. Я ведь даже не разглядела его как следует. Но он с тобой разговаривал на крыльце, значит, вы знакомы?

— Ксюша, Ксюша, девочка моя, — графиня покачала головой, печально посмотрела на сестру покрасневшими от слез глазами и промокнула их платочком. — Как хорошо, что плохое быстро забывается. Еще лучше, если оно исчезает совсем. Но у нас все наоборот. Я думала, что навсегда избавилась от прошлых страхов, но сегодня они вновь заявили о себе… — Она судорожно перевела дыхание. — Заявили вместе с бароном фон Кроммом. Как ты могла забыть эту тварь, это ничтожество, эту… — Наташа, задыхаясь, поднесла руку к горлу. — Как я жалею, что у меня не оказалось под рукой пистолета, чтобы пристрелить его… тогда… — Она закрыла лицо руками и вновь зашлась в рыданиях.

— Почему ты плачешь? — Ксения обняла ее за плечи. — Я видела, что они уехали. Но если б даже заявились на усадьбу, чем они могут нам навредить? Пошлешь Евсея да Данилу, они живо их за Можай проводят.

— Я боюсь за Павлика, — прошептала Наташа и взяла сына за руку. — Мой дорогой, дай мне слово, что без позволения моего или Ксюшиного не покинешь усадьбу. Если тебя будут просить показать дорогу или просто выйти за ворота, ни в коем случае не делай этого. Сразу кричи кого-нибудь из слуг. Ты понял меня? — И когда сын молча кивнул, прижала его голову к груди. — Павлик, умоляю тебя, не забывай об этом. — И она снова подняла взгляд на сестру. — И ты тоже помни, что вокруг нас уйма недоброжелателей… Да, — спохватилась она, — откуда князь узнал, что мы собираемся в Белореченск? В земстве мне сказали, что он побывал раньше меня и у стряпчего. И сдается мне, уж не его ли коляска стояла у подъезда Юрия Леонидовича, когда мы подъехали? Ксения пожала плечами.

— Что тут подозрительного? Прекратились дожди, и он тоже выбрался в город. Ты это не можешь отрицать.

— Хорошо, если так, — вздохнула графиня и поцеловала Павлика в макушку. — Но надо ж было тому случиться, чтобы, в один день встретиться со всеми, кого я на дух не выношу. Весь праздник нам испортили.

— Ты поговорила с Юрием Леонидовичем о том, о чем хотела? — Ксения постаралась перевести разговор в менее опасное русло.

— Поговорила. Он очень доброжелательно меня встретил. Правда, держался подчеркнуто вежливо, более официально, чем всегда, а напоследок все ж не удержался и сказал, что не таит на меня обиду и будет рад, если в моей жизни произойдут счастливые перемены.

— И это все? — удивилась Ксения.

— А что ты хотела? — усмехнулась графиня. — Я своих решений не меняю.

— Нет, я имею в виду другое. Он поддержал тебя в твоем споре с князем?

— Он предложил выступить посредником, — произнесла графиня сквозь зубы, затем встала и подошла к окну. И, не оборачиваясь, уронила: — Я отказалась. И уже придумала, как сократить дорогу до Матурихи. Я утру нос этому выскочке!

— Почему выскочке? — поразилась Ксения. — Он что, купил себе титул?

— Нет, не купил, но ему очень повезло! — Наташа развернулась к ней лицом. — Князь — дитя порочной любви. — Тут она заметила широко раскрытые глаза и рот сына и приказала: — Марш в спальню! И чтоб до конца нашего разговора носа не показывал!

Надувшись, мальчик скрылся в спальне, закрыв за собой дверь.

Графиня проводила его взглядом, затем перевела его на сестру.

— Мать его была то ли певичкой, то ли актрисой, любовницей князя Панюшева. Отец его не слишком жаловал, но после смерти прямого наследника — между прочим, единственного сына от законной жены — неожиданно признал незаконнорожденного, дал свой титул и фамилию, а позже отписал ему все наследство. Говорят, его уговорила старшая сестра, которая тоже сделала молодого Панюшева своим наследником.

— Это тебе сообщил Нежданов? — полюбопытствовала сестра.

— Неважно, кто сообщил! — махнула рукой графиня. — Главное, он из той братии, что из грязи да сразу в князи, а корчит из себя…

— Таша, — перебила ее сестра, — ты забыла?

— Ничего я не забыла! — произнесла сестра в ответ раздраженно. — Да, мы жили в нищете какое-то время, но в нас течет кровь истинных, столбовых дворян. Наши предки еще при Иване Грозном отличились, когда Казань и Астрахань брали…

— Наташа, — покачала головой Ксения, — ты собираешься спорить с князем, чья кровь голубее? Но, по-моему, она у всех одинаковая, красная. Зачем эти пустые разговоры? Что от них изменится? Давай лучше спустимся пообедать в ресторан. Мы с Павликом ужасно проголодались.

— Никаких ресторанов! — сказала, как отрезала, Наталья. — Спустись и попроси, чтобы нам подали обед в номер. Но я тебя умоляю, если эти канальи, — многозначительный кивок в сторону входной двери подтвердил подозрения Ксении, кого сестра имела в виду, — если эти канальи встретят тебя в коридоре, ни в коем случае не вступай с ними в разговоры.

— Хорошо! — прошептала покорно Ксения. Она была рада тому, что хоть на десяток минут вырвется из номера. Она не надеялась на встречу с Аркадием, а вдруг?.. И девушка почти бегом покинула номер.

В тот момент, когда она подошла к конторке, князь и Аркадий вышли из ресторана. Ксения не повернула головы в их сторону, сделав вид, что чрезвычайно занята. Она как раз принялась обсуждать с хозяином меню обеда и ужина, которые он беспрекословно согласился подать в номер.

И все же, когда она направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, Аркадий дожидался ее там.

— Ксения, — шагнул он ей навстречу, — я очень рад видеть вас.

— Ради бога, тише! — Ксения нервно оглянулась по сторонам. — Нас могут увидеть.

— И что здесь страшного? — удивился Аркадий. — Мы не совершаем ничего предосудительного.

— Наташа запретила мне разговаривать с вами. — Девушка опустила глаза. — Простите, но я спешу. Наташа может хватиться меня и выйти из номера. Я не хочу расстраивать ее. Она и так плохо чувствует себя сегодня.

— После встречи с бароном? — быстро спросил Аркадий. — Она из-за него расстроилась?

— Да, — кивнула Ксения и снова оглянулась по сторонам. — Мы не ожидали увидеть его здесь. Все было так неожиданно.

— Он угрожал вам?

— Не знаю, — девушка беспомощно посмотрела на Аркадия. — Я не слышала их разговор. Но Наташа вернулась в номер сама не своя. Мне пришлось отпаивать ее водой.

— Вам не стоит беспокоиться, — Аркадий взял ее за руку. — Мы с князем видели, что он уехал и вряд ли вернется. Но даже если это случится, вы с графиней всегда сможете рассчитывать на нас.

— Спасибо, — прошептала Ксения и осторожно освободила руку из его ладоней. — Мне нужно идти, а то Наташа будет беспокоиться. — Она виновато посмотрела на Аркадия. — Простите меня, я должна заботиться о сестре и племяннике.

— Но мы увидимся с вами еще? Когда?

— Я теперь ничего не знаю. Наташа очень встревожилась и, боюсь, запретит наши прогулки за усадьбу.

— И все-таки чем ее мог напугать барон? Ведь он всего лишь бывший приятель графа Изместьева?

— Наташа призналась мне, что очень пожалела, когда при встрече с бароном у нее не оказалось в руке пистолета… — быстро проговорила Ксения. — Она была потрясена! И я очень испугалась за нее.

— Ксения, дорогая, — Аркадий снова завладел ее ладонью и быстро прижал ее к губам, — дайте мне слово, что не будете скрывать от меня, если барон вновь появится на горизонте. При малейшем подозрении на опасность зовите нас с князем на помощь. Послезавтра мы будем ждать вас с Павликом в тот же час и на том же месте. Постарайтесь приехать. Возможно, к тому времени что-нибудь прояснится. Князь, бесспорно, заинтересовался личностью барона. И я вам клянусь, мы не допустим гнусностей с его стороны.

— Спасибо, — прошептала Ксения и взмолилась: — Пожалуйста, отпустите мою руку, я и так задержалась.

Аркадий выполнил ее просьбу и молча отступил в сторону, пропуская Ксению к лестнице. И, когда девушка достигла второго этажа, произнес вслед громким шепотом:

— Я люблю вас, Ксения! И никому не дозволю пугать и обижать вас.

После таких слов у кого угодно крылья вырастут за спиной. Ксения не заметила, как миновала коридор, и на мгновение замедлила шаг у дверей номера, чтобы чуть-чуть отдышаться и согнать с лица, несомненно, выдающий ее румянец.

Но не успела она повернуть дверную ручку, как дверь распахнулась и ей навстречу шагнул князь Григорий Панюшев. Он посторонился, пропуская ее в номер, и склонил голову в вежливом поклоне.

— Вы сегодня очаровательны, мадемуазель! Желаю прекрасно провести вечер. Я предложил графине поужинать вместе, но она отклонила мое предложение. — Он снова поклонился ей, надел шляпу и быстро, не оглядываясь, пошел к своему номеру, расположенному в другом конце коридора.

Наташа стояла у окна к сестре спиной и не повернулась даже на звук ее шагов. Лишь спросила:

— Договорилась?

— Да, — ответила Ксения, — обед подадут минут через двадцать. А?.. — Она не успела задать вопрос. Графиня ее опередила:

— Князь пытается навести мосты, верно, думает, что мы купимся на его любезности. — Она повернулась к сестре. И та чуть было не потеряла дар речи от удивления. Сестра улыбалась, а глаза ее озорно блестели. — Я отказалась поужинать с ними, но позволила им проводить нас завтра до границ поместья. Была не была! И кажется, он был счастлив услышать это!

Наташа обняла Ксению, и та мысленно перекрестилась. Похоже, разум возвращается к сестре. Она соизволила принять от князя если не саму оливковую ветвь, то уж листочек точно. И хотя Ксения понимала, что ее решение вызвано чрезмерным испугом от встречи с бароном фон Кроммом, все ж посчитала его добрым знаком.

ГЛАВА 19

Прошла неделя с той неприятной встречи, которая напомнила Наташе самые мрачные страницы ее жизни. Князь выполнил свое обещание. Его экипаж сопровождал коляску графини, не приближаясь и не отставая, до самых границ ее имения. Он не предпринял никаких других попыток, чтобы наладить добрососедские отношения. И попрощался крайне сдержанно, без обычных в таком случае просьб о встрече и приглашений посетить его имение.

Графиня тоже очень вежливо поблагодарила его за любезность, но Ксения отметила, что она закусила губу, а ее лицо пошло пятнами, когда экипаж князя развернулся в обратную сторону. Наталья проводила его взглядом и только тогда приказала Егору трогать. И за все время, что они добирались до Изместьева, не вымолвила ни единого слова.

Ксения предпочитала не лезть к ней с разговорами. Сестру явно задела подчеркнутая сухость князя, но и ей самой тоже не слишком понравилось, что Аркадий даже не показался из экипажа. Умом Ксения понимала, что это вызвано опасением навредить ей. Аркадий, верно, побаивался выдать себя взглядом или неосторожным словом. И еще неизвестно, удалось бы ей самой не показать виду, что их отношения зашли гораздо дальше, чем они могли предполагать еще неделю назад.