Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви». Том 1

А о другой… зарезанной… молчат?

Что ж говорить? Ведь солнце ей не светит.

О горькие! И жрец и жертва-дочь.

Из-за кого погибла? Из-за твари.

А сын отца зарезанного жив?

Да… Он везде и он нигде, несчастный.

Сон, ты солгал… Прости – ты был ничто…

И демоны, которые за мудрость

Прославлены, порою лживей снов.

Смятение царит в небесном мире

И здесь царит… И тяжело глядеть,

Как человек, рассудка не лишенный,

Вещаниям поверит и за то

В глазах людей неослепленных гибнет…

Увы! Увы! Родившие меня

Уж умерли или живут – кто скажет?

Послушайте же, гости, знаю речь

Полезную для вас я, – хоть, признаться,

Придумала ее я для себя…

Но уж чего же лучше, если дело

Всем по сердцу приходится?

Возьмешься ль

Ты, если я спасу тебя, друзьям

Письмо свезти аргосским? Написал

Мне пленник эти строки, сострадая…

Он понимал, что если умирает,

То волею богини, по закону.

Но до сих пор не удавалось мне

Cпасти посла, с письмом направив в Аргос.

Ты с виду, гость, высокого рожденья…

Ты знаешь край, ты с теми же знаком,

Что я, людьми… Ну, а награда, гость,

Немалая – спасенье за дощечку…

А спутник твой, как требует закон,

Царящий здесь, с тобой расстаться должен

И на алтарь покорной жертвой лечь.

Твои слова охотно, чужестранка,

Согласием венчаю, но его

Оставить вам на жертву чересчур

Мне тяжело бы было.

На триере

Средь моря был я капитан; а он

Он – пассажир, который только делит

Мои труды. И головою друга

За эту жизнь корыстно заплатить

Мне, женщина, не позволяет совесть…

Мы сделаем иначе: ты отдашь

Ему письмо; не беспокойся, в Аргос

Он передаст табличку, и твои

Уладятся дела. А я останусь

Для алтаря… Позорней дела нет,

Как в море бед тонуть, оставив друга,

Спасаться самому. А для меня

Так близок он… И солнце мне не краше…

Твой дух высок… И в жилах у тебя

Cтруится кровь от благородной крови.

Поистине ты друг. Когда б и тот,

Которого судьба мне сохранила,

Таким же был!

И я ведь не одна

Здесь на земле, скитальцы, только брата

Не суждено мне видеть. Как решил

Ты, гость, тому и быть: с моим посланьем

Пошлем его, а ты умрешь, пока

Желание в тебе так живо, эллин…

Но где же жрец и дерзкий мой палач?

Я – жрица, гость, – я призываю Деву.

Печален долг и незавиден твой.

Невольнице с царем безумно спорить.

И колешь ты сама мечом мужей?

Нет, волосы лишь окроплю тебе я.

Но палачи? Мне интересно знать…

Творящие убийство – за стеною…

Куда же прах мой отдадут, скажи?

Там есть огонь священный и ущелье.

Увы! Зачем похоронить сестре

Мой бедный прах вы не даете, боги?..

Напрасная мольба, печальный гость,

Кто б ни был ты. Твоей сестре, конечно,

Иное небо светит. Но тебе

Я ни в одной не откажу услуге:

630 Ты в Аргосе родился. Я для гроба

Украшу, гость, тебя – златой елей

Я разолью тебе на тело, горной

Златой пчелы цветочный дар тебе

Я на костер пролью рукою щедрой…

Но я иду к богине дивной в храм,

Письмо возьму… Простимся ж, и не думай,

Что зла тебе желаю я. Рабы,

Покараульте их – оков не надо.

О, я тому, который всех друзей

Дороже мне, теперь готовлю радость

Нежданную: мое письмо живых

Ему вернет, умерших заменяя.

Строфа Мы жалеем тебя, несчастный!

Там водой священной и кровью

Окропленье тебе готовят…

Не горе вам – забава, чужестранки.

Твой же жребий блажен, о юный:

Потому что можешь в отчизну

Ты ладью, скиталец, направить…

Что счастие, когда теряешь друга?

Печальны вы, странствия оба.

О, горе мне, горе. О…

И гибель оба сулят.

Увы! Увы!

Которого ж больше оплачу:

Тебя ль иль плывущего вдаль?

Средь мыслей неясных

Колеблется сердце тоскливо.

Ради богов, не правда ли, что мы

Одно и то же чувствуем, товарищ?

Орест

Но кто ж она? Как истая гречанка

Про Илион она пытала нас

И про возврат ахейцев из-под Трои,

Про вещего, что по полету птиц

Гадал отцам, и про того, что имя

Ахиллово носил; Агамемнона

Горела знать судьбу она жены,

Детей его – и как о них крушилась!

Сомненья нет: она чужая здесь

И Аргос ей отчизна. Для чего бы

Иначе ей гонца искать, зачем

Расспрашивать и с Аргосом сливаться

В желании и счастии зачем?

Твои уста меня опередили:

Мгновение – и что бы я сказал?

Что ж я скажу еще: вот разве только

Что бедствия царей кругами в мире

Расходятся широко, и кого,

Кого они при этом не заденут!

Но речь ее коснулась одного…

Чего, скажи, и сам поймешь яснее…

Чего? Иль знать, что ты убит, и жить

Позором мне не будет? Иль не вместе

Мы плавали? Иль страшно смерть делить?

Иль в Аргосе мне и в земле Фокидской,

Ущельями богатой, не прослыть

Предателем твоим, коли узнают,

Что я один остался жить, и разве

Не скажет чернь – а злые языки

Меж черни есть, – что я, недугом дома

Обрадован аргосского, на трон

Замыслил твой, моей жены наследье?

Так вот чего боюсь я и стыжусь.

О нет! О нет! С тобою вздох последний

И я отдам, царевич, и пускай

С тобой меня и режут и сжигают:

Я друг – и я укоров не снесу!

Поудержи язык! С меня довольно

И собственных несчастий – я, судьбе

Покорствуя, переношу их тяжесть,

Но их нести вдвойне я не согласен.

Ты говоришь про горе и позор,

И мне в удел ты их даешь, товарищ,

Невинного мне обрекая друга…

В чем зло, скажи, коль, гневом покорен

Богов, я жизнь покину? Но, спокойной

И чистою семьей любимый муж,

За что же ты погибнешь? Оставайся

В живых, Пилад, и от моей сестры,

Которую тебе я в жены отдал,

Рождай детей; ты славу воскреси

Атридову, да не погаснет род

Отцовский наш без семени в Элладе…

Ты должен жить!.. Вернись под отчий кров.

Когда ж к брегам Эллады ты причалишь

И в Аргос наш, привольный для коней,

Войдешь, Пилад, – тебя я заклинаю

Десницею: насыпь могилу мне

И памятник поставь, и пусть Электра

Слезою гроб и локоном почтит.

Смотри ж, не брось сестры моей: безродной

Она тебе достанется, Пилад!

Прости мне. Друг любимый! Вырастали,

Охотились мы вместе, и каких

Не выносил со мной ты бед! Прости…

Оракул нам солгал, нас Феб искусно

Подальше от Эллады заманил,

Чтоб не краснеть за прежние вещанья,

Тот Феб, которому я отдал жизнь, кого

Я слушался, безвольный, убивая

Родную мать, – и за кого умру.

Могилою почту тебя и ложа

Сестры твоей я не предам, а ты,

Несчастный друг, ты мне в Аиде будешь

Дороже, чем теперь. Но ведь еще

Оракулом не предан ты, хоть близок

От шеи нож. Бывает и в беде

Исход благой, когда судьбе угодно.

Довольно слов: Феб не поможет мне!

Смотри – она идет, и смерть за нею.

Идите в дом, вы нужное жрецам

Устроите…

Вот он, мой складень частый,

И вот что я скажу вам, пришлецы:

Опасности меняют человека;

Пройдет беда – осмелится, глядишь,

Уж он не тот. Меня невольный трепет

Охватит, как подумаю: а что,

Как он, домой вернувшись, о посланье

И думать позабудет, мой посол?

Чего же хочешь ты? За чем же дело?

Пусть клятву даст, что отвезет письмо

Друзьям моим, кому велю я, в Аргос.

Ты ж клятву дашь ему тогда в обмен?

Что ж отрицать иль утверждать должна я?

Велишь живым Пилада отпустить.

Но ведь письма иначе б не вручил он…

А как царя, скажи, ты убедишь?

Что царь!..

Посланника я на корабль доставлю…

Итак, Пилад, клянись! А ты учи…

Скажи: клянусь письмо друзьям доставить.

Твоим друзьям вручу твое письмо.

Я ж сохраню тебя меж скал лазурных.

Но кем же ты клянешься из богов?

Почет и дом мне давшей Артемидой!

А я тебе царем небес клянусь.

А если ты меня обидишь, клятву

Свою забыв, тогда чему же быть?

Возврата мне тогда не видеть… Если ж

Нарушишь ты обет – тогда чему?

Тогда ноге следа в земле аргосской

Не оставлять, коль не спасу тебя…

Постой… Одно мы, кажется, забыли…

Благой совет не может опоздать.

Из клятвы мы допустим исключенье…

А вдруг письмо среди вещей в волнах

Исчезнет и спасу я только тело;

Иль и тогда обетом связан я?

Ты знаешь, что мы сделаем? На случай

То, что в строках стоит, тебе из уст

Я передам – завет друзьям аргосским.

Коль сохранишь ты складень мой, черты

Безмолвные поведают… но если

В волнах морских дощечка пропадет,

Живая речь посла ее заменит.