Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви». Том 1

Твои слова хвалю и за тебя

И за себя. Но передай, что ж должен

Я в Аргосе поведать и кому?

«К Оресту речь, Агамемнона сыну,

Убитая в Авлиде говорит,

Живая здесь, не там, Ифигения…»

Но где ж она?.. Иль мертвая придет?

Она перед тобой… Но ты не должен

Перебивать теперь ее слова…

«Доставь меня в отчизну, мой родимый,

У варваров не дай окончить дни.

Освободи от крови и богини.

Мне тягостен почет убийцы, брат…»

Что я скажу, Пилад? Но где ж мы, где мы?

«А если нет, на дом твой навлеку

Проклятье я, Орест!..» Запомни имя.

О, боги…

Ты богов зовешь, зачем?..

Так, низачем… Доканчивай… Другими

Я мыслями, царица, занят был…

Быть может, он, расспрашивая, будет

Сомнения питать, тогда скажи,

Что спасена я Артемидой: ланью

Меня она сменила и, кинжал

Насытивши отцовский, в эту землю

Перенесла, спасенную. Стоит

Там только то, что я теперь сказала.

Заклятие твое не тяжело

Ты в добрый час клялась, и не замедлю

Я выполнить обещанное. Вот

(К Оресту, протягивая ему письмо).

Возьми, Орест, – тебе сестра послала.

Давай письмо… Но мне не до письма…

Не на словах хочу вкусить я счастья.

О, милая, родная, как, обняв

Тебя, рука трепещет… Как боюсь

Я диву слов твоих душой отдаться…

Как смеешь ты нечистою рукой

Касаться риз священных, чужестранец?

Cестра моя, одним отцом со мной

Рожденная Агамемноном, брата

Нежданно ты находишь вновь, ужель

Ты оттолкнешь его, Ифигения?

Ты, ты – мой брат? Опомнись, гость…

Он в Навплии иль в Аргосе теперь.

Там твоего, о горькая, нет брата!

Ты – дочерью Тиндаровой рожден?

Пелопову рожден спартанкой внуку…

Легко сказать… Но надо доказать…

Спроси про дом тогда меня отцовский.

Речь за тобой… я буду проверять…

Электрины сначала передам

Тебе слова: Атрея и Фиеста

Ты, может быть, слыхала старый спор…

Из-за руна, быть может, золотого?

Ты их на ткань раздор перенесла.

Ты моего коснулся речью сердца.

Там солнца ход обратный выткан был.

Да, этот вид я тонкой нитью ткала.

В Авлиду мать тебе с собой дала

Аргосских вод для брачных омовений.

Все помню… Брак счастливый у меня

Не отнимал моих воспоминаний.

Ну что ж еще? Иль матери волос

Ты локона на память не дарила?

Чтоб заменить в пустой могиле дочь…

Но вот тебе приметы, что своими

Глазами я видал, там во дворце

Стоит копье старинное… Рукою

Его Пелоп когда-то сотрясал…

Он добыл им, убивши Эномая,

Дочь Гипподамию, и то копье

Девичий твой таил в Микенах терем.

О милый! Нет милей тебя, о милый!

Ты здесь, Орест! Ты – мой… А отчий дом

Он – далеко

О, ты со мной! А мертвою считают

Тебя. Ты плачешь, а лицо твое

Все светится улыбкою. Я также

Зараз и плачу и смеюсь, как ты!

И этого ребенка

Я на руках кормилицы оставила,

Когда он был еще

Дрожащим птенчиком…

О, сердце! Но слова

Бессильны, чтобы ими

Твое я счастье рассказала.

Предел чудес… Крылатую мечту

Опередила жизнь…

О, если б нас соединило счастье!

Подруги, радостью безумною душа

Наполнилась. Но страх меня берет,

Чтоб он из рук моих

Не выпорхнул и в воздухе

Виденьем не растаял.

О ты, очаг Киклопов, вы, Микены,

Родные и любимые!

Да даруют вам счастье боги.

Вы его, свет дома нашего,

Единокровного взрастили и вскормили.

Рожденье нас благословило… Жребий

Был лют для нас и жизни отравил.

О, я познала это… Бесталанной,

Отец, отец несчастный

Мне к нежной шее нож приставил…

Там не был я, но все я будто вижу.

Когда меня, невесту,

К Ахиллу на ложе брачное

Обманом увлекали – там алтарь

Туманом слез окутан был… Увы!

Увы! Какое омовенье

Меня там ожидало.

Я плачу над дерзанием отца!

Мне жребий судил

Отца с душой не отцовской.

Но сколько здесь нитей…

А если б ты брата сгубила…

…О, сколько здесь нитей сплелось…

Случайностей сколько…

О, ужас дерзанья!

О, на кого я дерзала,

Ты, ты, мой брат, едва ушел

От рук моих. Твоею кровью

Рука сестры готова обагриться

Была… Увы!

И что ж? Какой конец?

Что ждет тебя? Какой возврат

Тебе я приготовлю? Но покуда

Скорей, скорей от этого предела,

От этой крови, и покуда меч

До шеи не коснулся братней…

Ты, о сердце бессчастное… тебе,

Тебе исход отыскивать…

Сухим путем… оставив корабли

Пешком идти… но там

Ведь варвары… Там нет дорог…

На корабле?.. Но долог путь

По голубому морю между скал,

Меж их толпы.

О, где тот бог, иль смертный,

Или иная сила, чтоб исход

Они нам показали? И последних

Двух отпрысков Атрея кто ж отымет,

Освободит?.. О, сжальтесь!.. сжальтесь!..

В страну чудес, за сказочный предел

Унесена я, и не слухом – зреньем.

Природою назначено друзьям,

Коль встретятся с друзьями, их объятий

Искать. Но не пора ли нам

Подумать о ином прекрасном солнце

Спасенья, не свиданья, – и не здесь.

На варварской земле. Не честь разумным,

Свою стезю оставив и забыв,

Что дороги порою и минуты,

За радостью ничтожною бежать…

Ты хорошо сказал. О нас и жребий

Заботится. Но если человек

Не дремлет сам, и божество сильнее.

Удерживать меня не надо все же,

Пока судьбы Электриной не знаю.

Оставь меня, Орест, любить моих…

Вот муж ее – и суждено им счастье.

Откуда ж он, Орест, и чей он сын?

Сын Строфия, властителя Фокиды.

По матери Атреевич, наш родич?

Мой родич и единый верный друг…

Когда отец убить меня сбирался,

Его на свете не было еще.

Да, не было, и Строфий был бездетен.

Привет тебе, супруг моей сестры!

Он спас меня… Он мне не только родич.

Но как на мать дерзнул ты… Как ты мог…

Молчание! Я – мститель был отцовский…

А ей-то кто убийство нашептал?

Оставь… тебе не подобает слышать!

Молчу, Орест… Но Аргос за тобой?

Мы изгнаны… Там Менелай на троне.

И гонит он недужный братний род?

Не он – меня Эринии изгнали.

Ты в бешенство впадал на берегу

И этом, брат?.. Так мне передавали.

Не в первый раз, увы! глаза людей

В безумии неладного видали.

Я поняла… Богини мстят за мать.

Уста кровавой пеной наполняя.

Сюда ж зачем направил ты стопы?

Так Феб велел – его оракул дивный.

Зачем, Орест? Иль тайна есть и здесь?

Нет… корень зол великих знать ты можешь.

Когда руками кару совершил

На матери деяньем несказанным,

Безумной я стопою закружил,

Спасаясь от Эриний быстробежных…

И долго я блуждал, покуда Феб

В Афины не привел меня, богиням

Отдать отчет в содеянном. Туда

На судьбище священное впервые

Когда-то Зевс привел Ареса: бог

Злодейсгвенной был кровию запятнан.

В священный град пришедшего меня

Не принимал никто… Они богам

Меня считали, верно, ненавистным.

А если стыд был у кого сильней,

Чем страх, то мне под тем же кровом только

Отдельный стол давали, и, вина

Себе налив отдельно в кубки, гости

Там молча все сидели на пиру,

Чтобы сковать уста мне, и казалось,

Что не делю я пира их. Хозяев

Разоблачать не стал я, я скорбел

В безмолвии, и будто ничего

Я странного не замечал. И все же

Порой сдержать рыданья я не мог,

Когда меня кровь матери душила…

И говорят: злосчастие мое

В обычае афинском остается

С тех самых пор, и празднует народ

Cвященный день «Вместительного кубка».

Когда ж на холм Аресов я предстал

Пред древнее судилище, я камень

Ответчика там занял, а старейшей

Из Евменид предложен был другой.

Я отвечал и слушал показанья

О матереубийстве, и меня

В конце концов свидетель Феб спасает…

Паллада сосчитала черепки,

И поровну их было… Из суда я

Оправданным ушел. А из богинь

Решение приявшие покорно

Близ пастбища теперь имеют храм…

Ослушницы ж решения дотоле

Бесплодным бегом мучили меня,

Пока я вновь земли священной Феба

Ногою не коснулся и, пред храмом,

Плоть изнурив постом и распростерт,

Не поклялся расстаться тут же с жизнью,

Коль не спасет меня сгубивший бог.

И Феб тогда с треножника златого

Златое слово проронил, веля

Идти в ваш край и изваянье, неба

Прекрасный дар, в Афины водворить.

В спасении, которое оракул

Нам указал, ждем помощи твоей:

Коль идола богини мы добудем,

Безумие меня покинет, и

На корабле многовесельном в Аргос

Я отвезу домой тебя… Спаси ж