Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви» . Том 2

И умирать бездетными – коль жребий

Не радует ее?.. Вы, сторожа, теперь

Ступайте прочь.

(Стража отступает, он подходит к Андромахе и начинает распутывать ее узы.)

Желал бы я взглянуть,

Кто развязать ее мне помешает.

Встань, женщина. Мои нетверды руки,

Но узел твой распутают. Во что

Ты обратил ей плечи, жалкий: точно

Быка иль льва ты петлею давил.

Иль, может быть, боялся ты, что меч

Она возьмет в защиту?..

(К Молоссу, который вместе с ним старается распутать Андромаху.)

Подсоби мне,

Дитя, ее распутать. Воспитаю

Во Фтии я тебя на страх таким,

Как этот царь. О, если вас и копья,

Спартанцы, уж не славят – в остальном

Подавно вы последние на свете…

Корифей

О старцев род, – бессилен ты, но гнев

Раз охватил тебя, ты безудержен.

Менелай

До брани ты унизиться готов,

Но не со мной, предупреждаю. Сам бы

Я и не шел сюда – я не хочу

Ни обижать, ни выносить обиды…

К тому же нам и недосуг. Домой

Меня зовут. Соседний Спарте город,

Доселе ей союзный, на нее

Восстал, и мне приходится войною

Его смирять. Я ворочусь, когда

Улажу это дело, чтобы с зятем

Поговорить открыто: он свои

Мне приведет соображенья, верно ж,

Он выслушать захочет и мои.

И коль, казнив рабыню, он покажет,

Что чтит меня, он будет сам почтен;

А встреть я гнев – такою же монетой

Получит он расчет свой. А твоя

Меня, старик, не задевает ревность,

Ты – тень бессильная, которой голос

Оставлен, но и только. Говорить

Тебя на это только и хватает…

(Уходит со свитой в чужую сторону.)

Те же без Менелая со свитой.

Пелей

(Молоссу)

Иди сюда, дитя мое, – тебе

Моя рука оградой будет…

(Андромахе.)

Ты же,

Несчастная, не бойся… Бури нет

Вокруг тебя. Ты в гавани, за ветром…

Андромаха

О старец, пусть бессмертные тебе

Заплатят за спасение ребенка

И за меня, бессчастную. Но все же

Остерегись засады – как бы силой

Не увлекли опять меня: ты стар,

Я женщина, а это – слабый мальчик,

Хоть нас и трое. Мы порвали сеть,

Да как бы нам в другую не попасться…

Пелей

Удержишь ли ты женский свой язык

С его трусливой речью… Подвигайся!

Кто тронет вас, и сам не будет рад:

Ведь милостью богов еще мы здесь

И конницу имеем и гоплитов,

И сами постоим. Или такой

Уж дряхлый я, ты думаешь? Добро бы

Был сильный враг, а этот – поглядеть,

И ставь над ним трофей, хоть ты и старец.

О, если есть отвага в ком, тому

И старость не помеха. Молодые ж,

Да робкие, – что крепость их, жена!

Уходят все, кроме хора, в дом.

Хор

Строфа

Лучше не жить

Вовсе на свете незнатным,

В бедности солнца лучше не видеть:

Если, постигнет нужда

Знатного, в силе природной

Он имеет опору.

Только плати герольдам,

Слава его не смолкнет.

Даже останки

Время щадит вельможных:

Их и на гробе

Факелом доблесть сияет.

Антистрофа

Только побед,

Если победа бесславит,

Лучше не надо; завистью правду

Или насильем вотще

Муж потрясает. Недолго

Сладость победы длится:

Скоро цветок завянет,

Ляжет на грудь он камнем…

Ты лишь люба нам,

Правая сила в браке,

Правая в людях;

В жизни иной нам не надо.

Эпод

О старик Эакид!

Верю теперь я – точно,

Славный копьем

Ты ходил на кентавров

В сонмах лапифов, старец…

Верю – тебя носила,

Точно, ладья бесстрашных,

И за руно златое

Верю – изрезал дерзко

Море, старик, ты, где остров

С островом волны сшибают;

Ты и с чадом Кронида

Под Илион

Вместе ходил, чтоб Европу

Светлой украсить добычей.

Из дворца выбегает, со стонами и заплаканная, кормилица; в руках у нее меч.

Кормилица

Ой, женщины, ой, милые! что бед!

Чуть кончится одна, другая спеет…

В чертогах госпожа моя, – я вам

О Гермионе говорю, конечно, – видя,

Что брошена отцом, в раздумье впала;

Что скажет муж, боялась госпожа,

О дерзости ее узнав: ведь шутка ль

Казнить решила женку, и с ее

Приплодом вместе, царь и выгнать может,

Да и убить, пожалуй. Да как схватит

Ее тоска, повеситься хотела;

Насилу вынули из петли, нож

У ней теперь рабы там отнимают,

Не спустят с глаз бедняжку. Сердце варом

Раскаянье ей залило, а ум

Не сводит с прошлых бед. Что было силы,

Всю извела, чтоб оттащить ее

От петли, я. Теперь подите вы,

Попробуйте помочь: бывает, старых

И слушать-то друзей мы не хотим,

А новые придут – и уступаем.

Корифей

Да, там рабы действительно вопят

С твоим согласно, женщина, рассказом;

Но, кажется, несчастная сама

Покажет нам сейчас весь ужас, жены,

Преступной совести и ей рожденных мук

Желанье умереть дает ей силы.

Из средних дверей, вся растерзанная, с расцарапанным лицом и распущенными волосами, является Гермиона. За ней в беспорядке бегут рабы и рабыни.

Гермиона

Строфа I Увы мне! Увы мне!

Я волосы вырву, а ногти

Пусть кожу терзают, увы!

(Рвет волосы, царапает лицо.)

Кормилица

Уродовать себя… о, перестань.

Гермиона

Антистрофа I

Ох… ох… Ай… ай…

Долой, фата… Прочь с головы,

Ты, нежная… О косы…

Кормилица

Да подвяжи ж хоть пеплос… Грудь закрой…

Гермиона

Строфа II

Что закрывать пеплосом грудь?

Все на виду,

Что совершилось;

Солнцем горит, не утаишь.

Кормилица

Сопернице сработав саван, страждешь?

Гермиона

Антистрофа II

Да, ранено сердце дерзаньем…

Безумную гордость

Проклятье, проклятье людей – задавило.

Кормилица

Вину тебе простит Неоптолем.

Гермиона

Эпод

О, где ж затаили вы острый булат?

Дай меч мне и к сердцу приблизь.

Из петли зачем вынимали?

Кормилица

Что ж? Дать тебе повеситься, безумной?

Гермиона

Увы! О смерть! О ночь!

Ты, молния, ты, дивная, пади!

Вы киньте, вихри, меня на скалы

В широком море, в лесу пустынном,

Где только мертвых витают тени.

Кормилица

Зачем себя так мучить? Боги нас

Теперь, когда ль, а всех доймут бедою.

Гермиона

Одну, отец… одну ты покинул

Меня, как ладью

Без весел на песке прибрежном…

Сгубил ты, сгубил меня, о отец.

Под мужнею кровлей

Мне больше не жить…

О, где я найду еще изваянье

Богиню молить?

Иль рабыне колени с мольбой обниму я?

О нет… О, когда бы

Мне сизые крылья и птицей

Отсюда умчаться

Иль зыбкою елью

На волнах качаться,

Как первый пловец,

В толпу Симплегад занесенный!

Кормилица

Дитя мое, мне трудно похвалить

С троянкою твои поступки. Все же

И этот страх излишний нехорош…

Не так легко, поверь мне, твой супруг

Тебя отвергнет, убежден устами

Коварными и чуждыми. Ведь ты

Не пленница троянская, а знатной

Семьи дитя, с приданым ты взята,

И город твой меж пышных не последний.

Иль думаешь, отец бы потерпел

Изгнание твое? Боишься тени

Ты, госпожа. Но в дом войди. Тебе,

Чтоб не краснеть, стоять нельзя у двери.

Те же и Орест (с чужбины) в дорожном плаще с небольшою свитой.

Корифей

Глядите: путник, сестры, к нам; чужой

Да… кажется… и шаг его поспешен.

Орест

Скажите мне, хозяйки, – это кров

Рожденного Ахиллом и палаты

Царей земли, должно быть, фтийской?

Корифей

Да,

Ты назвал их. Но кто же вопрошает?

Орест

Атрида я и Клитемнестры сын,

А именем Орест, и путь лежит мой

К Додонскому оракулу. Узнать

Горю, жена, достигнув Фтии вашей,

Что сталося с сестрой моей: жива ль

И счастлива ль спартанка Гермиона?

Гермиона делает несколько шагов к Оресту, который стоит к ней спиной и еще

ее не видит.

Моих полей не видно из жилья

Пелеева, но все ж сестру люблю я.

Гермиона с легким стоном бросается к его ногам.

Гермиона

О, сын Агамемнона! В вихре бурь

Триере ты мелькающая гавань…

О, пожалей меня… О, погляди,

Как я несчастна… Эти руки, точно

Молящих ветви, обвились, Орест,

Вокруг колен твоих с тоской и верой.

Орест

(невольно отступая)

Ба…

Что вижу я… Обман очей?.. Иль точно

Спартанская царевна предо мной?

Гермиона

(не вставая)

У матери одна, и Тиндаридой

Еленою рожденная… О да!

Орест

(поднимает ее)

Целитель Феб да разрешит твой узел…

Но терпишь ты от смертных иль богов?

Гермиона

И от себя – и от владыки мужа,

И от богов, и отовсюду – смерть…

Орест

Детей еще ты не рождала; значит,

Причиною страданий только муж?

Гермиона

Ты угадал и вызвал на признанье…

Орест

Он изменил тебе… Но для кого ж?

Гермиона

Для пленницы убитого Ахиллом.

Орест

Что говоришь? Иметь двух жен?.. О, стыд!

Гермиона

Но это так. Я захотела мщенья…

Орест

И женского, конечно, как жена?

Гермиона

Убить ее горела, и с приплодом…

Орест

Что ж, удалось? Иль боги их спасли?

Гермиона

Старик Пелей почтил злодеев этих.

Орест

Но кто-нибудь с тобою тоже был?

Гермиона

Да, мой отец, – его я вызывала.

Орест

И старому он, верно, уступил?

Гермиона

Стыду скорей. Но он меня покинул.

Орест

Так… Так… Теперь боишься мужа ты…

Гермиона

Да, он убьет меня и будет прав.

И что скажу? Нет, умоляю Зевсом

Тебя я, предком нашим: только здесь

Не оставляй меня… Как можно дальше

Меня возьми отсюда. Вопиять,

Мне кажется, готовы эти стены

Против меня… Иль даром ненавидит

Меня вся Фтия? Если муж меня

Еще найдет, придя из Дельфов, – солнце

Для глаз моих задернет, опозорит,

Рабыням он отдаст меня служить

И ложе стлать заставит Андромахе…

Но, может быть, ты спросишь: этот грех,

Как он созрел? Мне жены нашептали,

Покою не давали мне уста

Коварные: «Да как ты терпишь это?

Какая-то рабыня, чуть не вещь,

И с ней ты мужа делишь? Герой, нашей

Владычицей, клянусь, что у меня

В чертогах бы не жить ей, коль на ласки б

Законные решилась посягнуть».

Словам сирен внимала я и, этой

Лукавой сетью их ослеплена,

Дорогу потеряла.

А чего

Мне, кажется, недоставало? Мужем

На что скупиться было? У меня

Сокровища и царство; дети,

Родись они, – законные, отродье ж

Троянское – моим почти рабы…

Нет, никогда, о, никогда, готова

Сто раз я повторить, не должен муж,

Коль разума он не лишен, гостей

К жене пускать из женщин… Нехорошим