В оное время Кронион приял свой эгид бахромистый,

Пламеннозарный, и, тучами черными Иду покрывши,

Страшно блеснул, возгремел и потряс громовержец эгидом,

Вновь посылая победу троянам и бегство данаям.

Бегство ужасное начал вождь Пенелей беотиец.

Он, беспрестанно вперед устремляяся, в рамо был ранен

Сверху скользнувшим копьем; но рассекло тело до кости

Полидамаса оружие: он его врукопашь ранил.

Гектор ударом копья Алектриона сыну, Леиту,

Руку близ кисти пронзил и унял его рьяную храбрость;

Он побежал, озираяся; более в сердце не чаял

Острою пикой владеть и сражаться с народом троянским.

Гектора ж Идоменей, на Леита летевшего, прямо

В грудь, у сосца, по блестящему панцирю пикой ударил:

Пика сломилась у трубки огромная; крикнула громко

Сила троянская. Гектор направил копье в Девкалида

(Он в колеснице стоял) и немного в него не уметил;

Керана он поразил, Мерионова друга-возницу,

Мужа, который за ним из цветущего следовал Ликта.

(Пешим сперва Девкалид от судов мореходных явился

В битву, и верно б троянам великую славу доставил,

Если бы Керан скорее коней не пригнал быстроногих:

Светом царю он явился, годину отвел роковую,

Сам же – дух свой предал под убийственной Гектора дланью.)

Гектор его копием улучает под челюсть, и зубы

Вышибла острая медь и язык посредине рассекла;

Он с колесницы падет и бразды разливает по праху.

Их Мерион, наклоняся поспешно, своими руками

С праха земного подъял и воскликнул к царю Девкалиду:

«Быстро гони, Девкалион, пока до судов не домчишься!

Ныне ты видишь и сам, что победа уже не ахеян!»

Рек, – и бичом Девкалион хлестнул по коням лепогривым,

Правя к судам; боязнь Девкалиону пала на сердце.

В оное ж время постиг и Аякс и Атрид светловласый

Волю Кронида, что Трои сынам даровал он победу.

Слово пред воинством начал Аякс Теламонид великий:

«Горе, о други! Теперь уж и тот, кто совсем малосмыслен,

Ясно постигнет, что славу Кронион троянам дарует!

Стрелы троянские, кто б ни послал их, и слабый и сильный,

Все поражают: Кронид без различия все направляет;

Стрелы же наши у всех бесполезно валятся на землю!

Но решимся, данаи, и сами помыслим о средстве,

Как Менетидово тело увлечь от враждебных, и вместе

Как, и самим возвратяся, друзей нам возрадовать милых,

Кои, взирая на нас, сокрушаются; более, мыслят,

Гектора мужеубийцы ни силы, ни рук необорных

Мы не снесем, но в суда мореходные бросимся к бегству.

О, если б встретился друг, к объявлению вести способный

Сыну Пелееву; он, как я думаю, вовсе не слышал

Вести жестокой, не знает, что друг его милый погибнул.

Но никого я такого не вижу в дружине ахейской.

Мраком покрыты глубоким и ратные мужи и кони!

Зевс, наш владыка, избавь аргивян от ужасного мрака!

Дневный свет возврати нам, дай нам видеть очами!

И при свете губи нас, когда уж так восхотел ты!»

Так говорил, – и слезами героя отец умилился:

Быстро и облак отвел, и мрак ненавистный рассеял;

Cолнце с небес засияло, и битва кругом осветилась.

И Аякс Теламонид воззвал к Менелаю Атриду:

«Ныне смотри, Менелай благородный, и если живого

Можешь обресть Антилоха, почтенного Нестора сына,

Сам убеди, да скорее идет Ахиллесу герою

Весть объявить, что любезнейший друг его в брани погибнул!»

Так говорил, – и послушал его Менелай светловласый;

Но уходил от побоища, словно как лев от загона,

Где наконец истомился, и псов и мужей раздражая.

Зверю они не дающие тука от стад их похитить,

Целую ночь стерегут, а он, алкающий мяса,

Мечется прямо, но тщетно ярится: из рук дерзновенных

С шумом летят, устремленному в сретенье, частые копья,

Главни горящие; их устрашается он, и свирепый,

И со светом зари удаляется, сердцем печален, —

Так от Патрокла герой отошел, Менелай светловласый,

С сильным в душе нехотением: он трепетал, да ахейцы,

В пагубном страхе, Патрокла врагам не оставят в добычу;

Сильно еще убеждал Мериона и храбрых Аяксов:

«Други Аяксы и ты, Мерион, аргивян воеводы!

Вспомните кротость душевную бедного друга Патрокла,

Вспомните все вы; доколе дышал, приветен со всеми

Быть он умел, но теперь он постигнут судьбою и смертью!»

Так говорящий друзьям, уходил Менелай светловласый,

Смотря кругом, как орел быстропарный, который, вещают,

Видит очами острее всех поднебесных пернатых:

Как ни высоко парит, от него не скрывается заяц

Легкий, под темным кустом притаившийся; он на добычу

Падает, быстро уносит и слабую жизнь исторгает, —

Так у тебя, Менелай благородный, светлые очи

Быстро вращались кругом по великому сонму ахеян,

Жадные встретить живого еще Антилоха младого.

Скоро его он увидел на левом краю ратоборства,

Где ободрял он друзей, возбуждая на крепкую битву.

Близко к нему подходя, возгласил Менелай светловласый:

«Шествуй сюда, Антилох, услышишь ты, Зевсов питомец,

Горькую весть, какой никогда не должно бы свершаться!

Ты, я уверен, и собственным взором уже наблюдая,

Видишь, какое бедствие бог на данаев обрушил!

Видишь, победа троян! Поражен аргивянин храбрейший;

Пал наш Патрокл! Беспредельная горесть данаев постигла!

Друг, к кораблям фессалийским немедля беги, Ахиллесу

Весть объявить; не успеет ли он спасти хоть нагое

Тело Патрокла: доспехи совлек торжествующий Гектор!»

Так говорил; Антилох ужаснулся, услышавши речи;

Долго стоял он, от ужаса нем; но у юноши очи

Быстро наполнились слез, и поднявшийся голос прервался.

Но не презрел он и так повелений царя Менелая:

Бросился, ратный доспех Лаодоку любезному вверив,

Другу, державшему подле коней его твердокопытых.

Быстро, лиющего слезы, несли его ноги из боя,

Чтобы сыну Пелея ужасное слово поведать.

Сердцу, Атрид, твоему не угодно, божественный, было

Тех утесненных друзей защищать, которых оставил

Несторов сын: в сокрушении горьком остались пилосцы;

К ним Менелай послал Фразимеда, подобного богу;

Сам же опять полетел на защиту Патрокла героя:

Вместе с Аяксами стал и вещал к ним крылатое слово:

«Я Антилоха послал к мирмидонским судам мореходным,

С вестию сыну Пелееву быстрому; но, я уверен,

Он не придет, хоть и страшно на Гектора мощного гневен.

Как он, лишенный оружия, в битву с троянами вступит?

Сами собою, данаи, придумаем способ надежный,

Как и сраженного друга спасем от враждебных, и сами

Как под грозою троян от судьбы и от смерти избегнем».

И Атриду ответствовал сын Теламона великий:

«Все справедливо, что ты ни вещал, Менелай знаменитый.

Бросьтеся ж, ты и Молид Мерион; наклонитеся быстро

Тело поднять и несите из боя; а мы позади вас

Будем сражаться с народом троянским и Гектором мощным,

Мы, равносильные, мы, соименные, кои и прежде

Бурные грозы Арея, друг с другом сложась, выносили».

Рек, – и они, от земли подхвативши, подняли тело

Вверх и высоко и мощно; ужасно завопили сзади

Трои сыны, лишь узрели данаев, подъемлющих тело;

Бросились прямо, подобно как псы на пустынного вепря,

Если он ранен, летят впереди молодых звероловцев;

Быстро сначала бегут, растерзать нетерпеньем пылая;

Но, едва он на них оборотится, силою гордый,

Мечутся вспять и кругом рассыпаются друг перед другом, —

Так и трояне сначала толпой неотступно неслися,

В тыл аргивянам колебля мечи и двуострые копья;

Но едва лишь Аяксы, на них обратясь, становились, —

Лица бледнели троян, и от них не дерзал ни единый

Выйти вперед, чтоб с оружием в длани за тело сразиться.

Так усердно они уносили Патрокла из боя

К стану судов мореходных; но бой возрастал по следам их,

Бурный, подобно как огнь, устремленный на град человеков;

Вспыхнувши вдруг, пожирает он все; рассыпаются зданья

В страшном пожаре, который шумит, раздуваемый ветром, —

Так и коней колесничных и воинов меднодоспешных

Бранный, неистовый шум по следам удалявшимися несся.

Те ж, как яремные мески, одетые крепкою силой,

Тянут с высокой горы, по дороге жестокобугристой,

Брус корабельный иль мачту огромную; рьяные, вместе

Страждут они от труда и от пота, вперед поспешая. —

С рвеньем таким аргивяне Патрокла несли. Позади их

Бой отражали Аяксы, как холм – разъяренные воды.

Лесом поросший, чрез целое поле протяжно лежащий;

Он и могучие реки, с свирепостью волн их встречая,

Держит и, весь их напор отражая, в долины другие

Гонит; его же не в силах могучие реки расторгнуть, —

Так непрестанно Аяксы, держась позади, отражали

Битву троян; но враги наступали, и два наипаче,

Мощный Эней Анхизид и шлемом сверкающий Гектор.

И как туча скворцов или галок испуганных мчится

С криками ужаса, если увидят сходящего сверху

Ястреба, страшную смерть наносящего мелким пернатым, —

Так пред Энеем и Гектором юноши рати ахейской

С воплем ужасным бежали, забывши воинскую доблесть.

Множество пышных оружий усеяли ров и окрестность

В пагубном бегстве данаев; и бранная буря не молкла.

Песнь восемнадцатая

ИЗГОТОВЛЕНИЕ ОРУЖИЯ

Так ратоборцы сражались, огням подобно свирепым.

Но Антилох к Ахиллесу стремительно с вестью приходит,

Видит его одного: при судах островерхих сидел он,

В сердце о том размышляющий, что перед ним совершалось.

Тихо вздохнув, говорил он с своею душою великой:

«Горе! что думать? почто кудревласые чада Эллады

Снова назад к кораблям в беспорядке бегут по долине?

О, не свершили ли боги несчастий, ужаснейших сердцу,

Кои мне матерь давно предвещала; она говорила:

В Трое, прежде меня, мирмидонянин, в брани храбрейший,

Должен под дланью троянской расстаться с солнечным светом.

Боги бессмертные, умер Менетиев сын благородный!

Ах, злополучный! А я умолял, чтоб, огонь отразивши,

Он возвратился и с Гектором в битву вступать не дерзал бы!»

Тою порою, как думы сии в уме обращал он,

Несторов сын знаменитый к нему приближается грустный,

Слезы горячие льющий, и страшную весть произносит:

«Горе мне, храбрый, любезный Пелид! От меня ты услышишь

Горькую весть, какой никогда не должно бы свершиться!

Пал наш Патрокл! и уже загорелася битва за тело;

Он уже наг; совлек все оружие Гектор могучий!»

Рек, – и Пелида покрыло мрачное облако скорби.

Быстро в обе он руки схвативши нечистого пепла,

Голову всю им осыпал и лик осквернил свой прекрасный;

Риза его благовонная вся почернела под пеплом.

Сам он, великий, пространство покрывши великое, в прахе

Молча простерся и волосы рвал, безобразно терзая.

Жены младые, которых и он и Патрокл полонили,

В грусти глубокой завопили громко и, быстро из сени

Все к Ахиллесу великому выбежав, руки ломали,

Билися в перси, доколе у всех подломилися ноги.

Подле младой Антилох тосковал, обливаясь слезами,

И Ахиллеса, стенящего горестно, руку держал он,

В страхе, да выи железом себе не пронзит исступленный.

Страшно он, плача, вопил; услышала вопль его матерь

В безднах глубокого моря, в чертогах родителя старца;

Горько сама возопила; и к ней собирались богини,

Все из моря глубокого сестры ее, нереиды:

Вдруг Кимодока явилась, Фалия нимфа, и Главка,

Cпея, Несея, и Фоя, и Галия, светлая взором;

Вслед Кимофоя спешила, и с ней Лимнория, Актея,

Нимфа Мелита, Иера, Агава, за ней Амфифоя,

Дота, Прота, Феруза, Орифия и Амфинома;

Каллианира пришла, Дексамена с младой Динаменой;

Нимфа Дориса, Панопа, краса нереид Галатея,

Нимфа Нимерта, Апсевда и нежная Каллианасса;

Там и Климена была, Ианира с младой Ианассой,

Мера и с ней Амафея, роскошноволосая нимфа;

Все из моря глубокого сестры ее, нереиды.

Ими вертеп серебристый наполнился; все они вместе

Билися в перси, и громко меж них возопила Фетида:

«Сестры мои, нереиды, внемлите вы все мне, богини!

Все вы узнайте, какие печали терзают мне душу!

Горе мне бедной, горе несчастной, героя родившей!

Так, родила я душой благородного, храброго сына,

Первого между героев! Возрос он, как пышная отрасль,

Я воспитала его, как прекраснейший цвет в вертограде;

Юного в быстрых судах отпустила на брань к Илиону

Ратовать храбрых троян, и его никогда не увижу

В доме отеческом, в светлых чертогах супруга Пелея!

Но, пока и живет он, и солнца сияние видит,

Должен страдать; и ему я помочь не могу и пришедши!