Он сухо пообещал:

— Хорошо, иду!

Едва он положил трубку, как запыхавшийся Лешик с пророческим пафосом продекламировал:

— Ну, всё, Зайцев, хана пришла твоей вольной жизни! Королева только на одной неделе умудрилась трижды с тобой повидаться, причем через голову начальника, нарушая деловой этикет! Три знака внимания, как в «Золушке», ты уже получил и вполне можешь записываться себя в книгу первых красавцев ее королевства! И претендовать на гордое звание принца-консорта!

Безмолвно наблюдавший за этим безобразием Владимир Иванович обвел свой отдел озабоченным взглядом, для чего даже водрузил на нос коричневые роговые очки, чтобы лучше видеть. Зайцев, нейтрально бросив, — я к экономистам! — давно ушел, а его добросердечный руководитель, покачивая головой, все бормотал: ох, не к добру это, не к добру!

Его всерьез беспокоил наказ Веры Гавриловны Лизоньке сделать из Зайцева настоящего мужчину. Неужели она приступила к его выполнению? Ничем другим он этот внезапно проснувшийся интерес по-настоящему красивой женщины к своему заурядному сотруднику объяснить не мог. Не влюбилась же она в него, это уж и вовсе ненаучная фантастика!

…Флешка, действительно, накрепко застряла в компе. Зайцев обвинительно рассматривал системный блок, являя собой немой вопрос: как такое могло произойти? Лизонька растерянно оправдывалась, глубоко вздыхая, отчего крепкая грудь, обтянутая темно-вишневой шелковой кофточкой, высоко вздымалась.

— Из районов постоянно такие флешки присылают, что жуть. А, может, это водитель ее так помял, пока вез. Я ее выпрямляла, правда…

Зайцев в воспитательных целях пожурил ее, хотя чувствовал настоятельную потребность утешить:

— Если вы видели, что флешка кривая, зачем было в комп ее вставлять?

Лиза покрылась неровными красноватыми пятнами и прерывисто пролепетала, как маленькая девочка:

— Я больше не буду, честное слово! Просто информация очень нужна… — и просительно посмотрела на Илью, подразумевая совсем другое.

Любовь Николаевна, ревниво чувствуя, что между этими двумя что-то происходит, тут же вмешалась в разговор. Она встала прямо перед Зайцевым и, будто невзначай, облизала верхнюю губу розовым язычком.

— Вы, Илья Викторович, к нам не очень придирайтесь, пожалуйста. — И, кокетливо взглядывая на него из-под опущенных ресниц, многозначительно добавила: — Мы исправимся.

Лизонька обрадовалась неожиданной поддержке, не замечая скрытый в ней сексуальный подтекст.

— Да, конечно, не сердитесь, Илья Викторович, — для убедительности прижала руки к груди, невольно приковав к ней взгляд мужчины, — впредь я буду умнее.

Зайцеву ничего не оставалось, как вежливо уступить, чтобы не выглядеть в глазах дам занудным бирюком:

— Да ладно, пустяки, сейчас исправлю. Но боюсь, что информация на флешке всё же потеряна. — На что Лизонька только удрученно развела руками: что поделаешь…

Любовь Николаевна с триумфом взглянула на наблюдающих за этим представлением сослуживиц, намекая на какие-то свои особенные отношения с Ильей, по поводу чего Марья Ивановна недоверчиво закатила глаза, и помпезно вернулась на свое место.

Зайцев вытащил из кармана отвертку и приступил к работе.

Лизонька всё это время скромно сидела на стуле напротив и пристально взирала на него, стараясь внушить какую-то чрезвычайно важную мысль, отчего у него тяжко билось сердце и плохо слушались пальцы. Когда Илья ушел от экономистов, отказавшись от вполне заслуженного угощения, у него взмокла спина и противной мелкой дрожью дрожали колени, как будто он греб против течения по меньшей мере полдня.

Оценив состояние своего заместителя после визита в экономический отдел как крайне негативное, Владимир Иванович решил принять превентивные меры, пока еще не всё потеряно. Позвонил начальнице проштрафившегося отдела и условился о конфиденциальной встрече.

Они встретились на втором этаже в пустынном холле перед конференц-залом и встали рядышком у окна, боязливо оглядываясь при каждом шорохе, как два подростка на недозволенном свидании. Первым делом возбужденный Владимир Иванович высказал свое нелицеприятное мнение о несносной красотке, считающей, что ей всё дозволено:

— Ну, чего она жизнь портит хорошему парню? Ах, Илья Викторович то, Илья Викторович се! Ведь всем ясно, что он ей не пара! Я считаю, что вы должны с ней серьезно поговорить и сказать, что вы просто пошутили! А если вы ей ничего не скажете, я сам скажу Илье, как она из него собиралась настоящего мужчину делать, по вашему, кстати, указанию! Тоже мне, просветительница нашлась!

Вера Гавриловна была с ним категорически не согласна. Пылко возразила, одной рукой удерживая подле себя бьющего копытом Владимира Ивановича, другой красиво жестикулируя, делая свою речь еще убедительнее:

— Ничего не надо ему говорить! И вообще вы всё перепутали! Настоящего мужчину из него собиралась сотворить Любовь Николаевна, а вовсе не Лизонька! И не надо Лизе мешать! Вдруг это любовь? Я никогда не слышала, чтобы она сама пыталась привлечь мужчину! А тут чего только не выкидывает! Я сама видела, как она Зайцеву глазки строила и краснела при этом, как будто что-то непристойное делала, а он ноль внимания, как чугунный!

Владимир Иванович упорно стоял на своем, ни на грош не веря коварной особе.

— Да все они одним миром мазаны, что эта ваша Любовь Николаевна, что Лизонька! Обе любят над мужиками куражиться. Влюбит она в себя парня и бросит, в первый раз, что ли? Сколько за ней красавцев увивалось, и где они теперь? Все с носом остались! А Илья переживать будет! Он и так к ней давно не равнодушен… — и замер, прикусив свой болтливый язык.

Вера Гавриловна сделала охотничью стойку, как спаниель, почуявший дичь, даже на щеках от возбуждения появились пунцовые пятна.

— Ага! Недаром я что-то такое чувствовала! Но, вот те крест, — после этих слов Владимир Иванович ожидал, что собеседница перекрестится, но она лишь понизила голос, — Лизонька в последнее время тоже сама не своя!

Собеседник скептически поджал губы, не давая провести себя на мякине.

— И о чем это говорит? О большой и пламенной любви? Не смешите меня, пожалуйста! Я не глуповатый мальчик, как вы, видимо, считаете!

Вера Гавриловна не на шутку рассердилась и сильно сдавила локоть собеседника, оставив пять красных пятен.

— Какой вы бесчувственный! И почему вы так заместителя-то своего принижаете? Нормальный мужчина, симпатичный, умный, добрый. Почему его полюбить-то нельзя?

Владимир Иванович яростно замахал руками.

— Да можно, можно его полюбить! Только это же души и сердца требует, а Лизонька как мотылек! Сегодня с одним, завтра с другим! Свяжется с ней Илья, и что? На сколько хватит ее пылкой любви? На месяц? На два? А потом? Нет уж, пусть лучше, как сейчас, — чем он меньше ее видит, тем лучше спит.

Вера Гавриловна озаренно протянула, внезапно прекратив спор:

— Чем меньше видит? Чудненько…

Владимир Иванович с подозрением посмотрел на ее алые губки, сложившиеся в лукавую ухмылку.

— Что вы это задумали, дражайшая Вера Гавриловна?

Она невинно повела соболиными бровями и сделала непроницаемое лицо.

— Да ничего особенного, Владимир Иванович! Будем бороться с вашей бессонницей, ведь чем меньше знаешь, тем крепче спишь!

И ушла прочь легкой походкой, оставив возмущенного коллегу сердито смотреть ей вслед. Кипя от негодования, он тоже пошел обратно в отдел, подпинывая по дороге ступеньки и бурча себе под нос:

— Опять какие-нибудь козни затеяла, интриганка чертова!

На следующий день пришедший ровно в девять Генрих с легкой завистью говорил, стаскивая с себя промокшую куртку:

— Дождь льет как из ведра. Я пока из машины выходил, насквозь промок. Хорошо Лизоньке, ее до входа под зонтиком провожают. И почему я не женщина?

Игорь, желающий восстановить справедливость, тут же заметил:

— Ну, такой красоткой, как Лизонька, тебе явно не бывать. Лучше радуйся, что ты мужчина! У нас возможностей больше!

Генрих хотел было подискутировать на эту сомнительную тему, но тут в отдел ввалился насквозь промокший Лешик, оставляя за собой маленькие лужицы, и внимание переключилось на него, к вящему удовлетворению Зайцева, яростно желающего, чтобы имя Лизоньки ни в каком контексте не звучало.

После обеда начальника вызвали на административный этаж и Владимир Иванович ушел, болезненно морщась в ожидании возможных неприятностей. Вернулся через полчаса и в соответствии с поступившим из отдела кадров распоряжением известил Зайцева:

— Илья, тебе завтра придется ехать в командировку на два дня. Работы много, там у них с сетями проблемы. — И с надеждой добавил, умильно глядя на заместителя: — Но, если управишься пораньше, то и хорошо, вернешься в тот же день.

Подумав, что небольшой отдых от различных передряг именно то, что доктор прописал, Зайцев мысленно показал начальнику непочтительный кукиш. Побросал в небольшой разъездной чемоданчик, с которым автоматизаторы ездили по области, нужные инструменты и посчитал себя готовым к командировке.

В это же время Вера Гавриловна, стоя посредине своего отдела, как полководец, двигающий в бой свои отборные войска, озабоченно говорила нерадостной Лизоньке:

— Поскольку Марья Ивановна себя неважно чувствует, — при этих словах та удивленно посмотрела на начальницу, но, тотчас сообразив, что это неспроста, схватилась за внезапно заболевшую голову и показательно покашляла, демонстрируя крайнюю немощь, — ехать на проверку придется тебе. На два дня, так что готовься.

Лизонька не возражала, какая разница, где работать? В командировке хоть не так скучно, всё-таки смена обстановки. В последнее время было что-то уж очень тоскливо.

Вера Гавриловна подняла руку, как будто благословляя сотрудницу на одной ей известный подвиг и направилась было к двери, но, будто вспомнив в последнюю минуту какую-то несущественную мелочь, притормозила:

— Да, чуть не забыла. Чтобы дважды машину в район не гонять, с тобой поедет кто-то из автоматизаторов. — Положила палец себе на лоб, имитируя усиленную умственную деятельность. — То ли Петухов, то ли Рудт. А может, кто-то еще. Не помню…

И ушла, оставив Лизу несколько взбудораженной подобной перспективой. А что, если поедет Илья?

Любовь Николаевна, осмотрительно молчавшая при начальнице, тотчас возмутилась, стоило той выйти:

— А почему меня не посылают? Я тоже могу всё нормально проверить!

Мария Ивановна весьма ехидно прокомментировала, враз забыв о мучающей ее нестерпимой головной боли:

— Ну, наверное, для безопасности наших мужчин. Лизонька-то уж точно никого соблазнять не будет. А вот вы — проблематично…

Лиза быстро опустила загоревшиеся чувственным огнем глазки, а Любовь Николаевна обидчиво посмотрела на сослуживиц и, надменно сжав губы, стала просчитывать смету на следующий год.

Октябрь был в своем привычном репертуаре, мелкий дождь моросил круглые сутки. Ждущий служебную машину у своего дома в семь часов утра Зайцев сильнее затянул пояс кожаной куртки. Наконец из темной глубины шоссе показалась знакомая машина с включенными фарами и затормозила прямо перед ним. Встряхнувшись, как вымокшая собака, он уселся на переднее сиденье и по указующему взмаху властной руки Ивана Андреевича затянулся в ремень безопасности.

В салоне было темно, и он не сразу понял, что на заднем сидении кто-то есть. Не поворачиваясь, бросил безучастный взгляд в зеркало над водителем и тело пронзила острая дрожь. Лизонька, убрав под темный беретик выдающие ее светлые волосы, смотрела на него с радостным удивлением в больших глазах. В них виднелось что-то еще — надежда? предвкушение? — не мог понять.

Он неловко с ней поздоровался, она мягко ответила своим музыкальным голосом:

— Доброе утро, Илья Викторович! — и оба напряженно замолчали.

В салоне нежно пахло весенней свежестью и Зайцев удивился собственной ненаблюдательности. Неужели он настолько не проснулся, что пропустил столь явный сигнал ее присутствия? Кончики нервов завибрировали от напряжения. Стараясь не показать виду, положил голову на мягкое изголовье сиденья и притворился, что дремлет. Но периодически не выдерживал, приоткрывал глаза и исподлобья всматривался в ее личико, отраженное в зеркале заднего вида.

Лиза сидела, чуть склонив голову набок, и расслабленно наблюдала за огоньками проезжающих мимо машин. Внезапно, почувствовав пристальное внимание, повернула голову и взглянула в зеркало, поймав взгляд Ильи, как в капкан. Оба замерли, глядя в глаза друг другу серьезно и тревожно. Первым не выдержал напряжения слабый мужчина. Он коротко вздохнул, будто получил сильный удар под дых, откинулся на спинку кресла и пугливо опустил веки, отгораживаясь от возможного обмана. Лиза разочарованно отвела взгляд и болезненно скривила губы, горестно усмехаясь.