Заметив напряженный взгляд, устремленный на ее губы, Лиза насторожилась. Что это с ним? Не хотелось бы каких-нибудь душещипательных сцен. Конечно, у нее есть некоторый опыт по их предотвращению, но всё-таки…

Партнер нервно подергал головой, и она догадалась, что галстук его просто душит. Подняла руки и одним привычным движением ослабила узел галстука, чем заслужила его признательный взгляд.

— Как вы догадались?

Она решила напомнить, что здесь не одна:

— У Макса постоянно такая же проблема.

Поняв, что она говорит о своем спутнике, Зайцев помрачнел и отвернулся. Рядом с ним пронеслись Катя с Максом и Илья получил от последнего откровенно предупреждающий взгляд. Это его ничуть не встревожило и он даже позволил себе нахально подмигнуть заволновавшемуся от такой беспардонности Максу.

Некоторое время они танцевали вполне прилично, ничем не отличаясь от других пар, так же неторопливо кружащих вокруг огромной елки. Поравнявшись с игрушечными Дедом Морозом и Снегурочкой, Лизонька вопросительно показала на них подбородком.

— А правда, что это вы их нашли?

Зайцев несколько мгновений тупо смотрел на девушку, прежде чем уразумел вопрос.

— Нет, это Лидия Мефодьевна. Мы просто елку сюда приволокли и установили.

Закинув голову, Лизонька посмотрела наверх, восхищенно окидывая взглядом зеленую громадину и провокационно демонстрируя партнеру белую шейку. Он даже пошатнулся, до того захотелось прижаться губами к нежной ямке у основания шеи. Глядя на грандиозную елку, Лизонька полувосторжено-полуиспуганно прошептала:

— Какой кошмар!

Он угрюмо согласился, думая о своем:

— Кошмар. И еще какой!

Ей стало не по себе, исходящее от него напряжение тревожило, заставляя ожидать привычных и таких ненужных признаний, и она, дабы разрядить накаленную обстановку, попыталась глуповато пошутить. Обычно после достаточно идиотской шутки ухажеры трезвели и смотрели на нее с легким разочарованием, что вполне ее устраивало. Для начала прикинулась, что не знает, женат ли он.

— Илья Викторович, а как отнесется к вашему позднему появлению ваша жена? Не прибьет случайно?

Ее насмешливый голос несколько остудил охвативший его жар.

— Я не женат.

Глуповато хихикнув, она поправилась, чувствуя, что следует верным курсом:

— Ну, подруга…

Илья напрягся, глядя в ее снисходительно-равнодушное лицо. Нехотя признал:

— У меня никого нет.

Она развязно фыркнула, стараясь, чтобы это выглядело как можно более пошло:

— Что, до сих пор резвый мальчуган? И чего в супе не хватает?

Эйфория, охватившая его рядом с Лизой, не позволила ему понять, о чем идет речь.

— В каком супе?

Фамильярно посмеиваясь, она надменно пояснила, как малолетнему несмышленышу:

— В вашем. Про свой-то я всё знаю.

Он вспыхнул, отчего на скулах зажглись темные пятна, и внезапно с такой силой прижал ее к себе, что она оказалась распластанной по его телу. С полуобморочным удивлением подумала, что он гораздо сильнее, чем кажется. Прошептала, с трудом вдохнув:

— Вы что, перебрали сегодня, Илья Викторович? С друзьями выпивкой не поделились?

Тяжело дыша и сильно напрягшись, с трудом, как будто отрывая от тела собственную кожу, он отстранился от нее на приличное расстояние, продолжая молча танцевать. Лизонька, переведя дух, осторожно посмотрела по сторонам, не обратил ли кто из сослуживцев внимания на их сверхпылкие объятия. Вроде никто в их сторону не пялился.

Макс, в это время круживший Катю на противоположной стороне елки, их не видел. Лиза мысленно перекрестилась, вспыльчивый поклонник не преминул бы заехать конкуренту кулаком в лицо при малейшей попытке посягательства на свою территорию. Она давно убедилась, что мужчины по сути своей примитивные самцы, отчаянно защищающие свои владения. Но вот только она не хотела быть ничьей собственностью.

Но что случилось с Зайцевым? Никогда он так себя не вел, наоборот, всячески подчеркивал свое к ней равнодушие, что ее вполне устраивало. Наверняка малость перебрал, мужчины часто совершают странные поступки, немного перепив.

Илья не заметил, когда закончилась музыка и разошлись танцующие. Они остались одни, давая коллегам повод для пересудов. Лизонька беспокойно постучала пальчиком по его груди, заставляя очнуться. Он неохотно убрал руку с ее тонкой талии и медленно повел к столику, придерживая под локоток.

Она с некоторой опаской посматривала то на него, то на ожидающего их с мрачным лицом кавалера. Макс вклинился между ними, не дожидаясь, когда они подойдут поближе и приложился к ее щеке, будто поставил свое клеймо.

Лизонька сумрачно подумала, что Макс становится уж очень назойлив, считая, что свадьба не за горами. Всё с той же милой, но равнодушной улыбкой поблагодарила Илью и села за стол. Макс злобно посмотрел на соперника, не скрывая ревности и угрожающе сжав кулаки. Илья молча отошел, стараясь превозмочь острое сожаление. Какого лешего он кинулся ее приглашать?

Вышел из банкетного зала в фойе, проигнорировав зазывно раскрытые дверцы лифта, взбежал по лестнице на пятый этаж. Остановившись перед запертыми дверями отдела, воровато осмотрелся: не наблюдает ли кто-нибудь за ним из-за угла. Нащупав на стоявшем в углу коридора старом шкафу небольшую твердую проволочку, подхватил ее двумя пальцами, чтобы не испачкаться в пыли. Согнул из нее небольшую загогулину, вставил в замок и легонько покрутил в разные стороны, одновременно нажав цифры кодового замка. Дверь приглашающе распахнулась.

Он вытащил проволоку, снова распрямил ее, аккуратно положил обратно. Пригодится еще в его бурной жизни квалифицированного взломщика.

Достал из шкафа куртку с шапкой, переодел обувь и вышел из кабинета. Захлопнул за собой дверь и резво попрыгал вниз по лестнице. Радуясь, что никто из знакомых навстречу не попался и уговаривать его вернуться на торжество некому, вихрем пробежал по вестибюлю.

На ходу попрощался с бдительно стоявшим у входа охранником, удивленно посмотревшим вслед первой ласточке, улетающей с новогоднего вечера. Мельком взглянул на большие электронные часы под потолком и машинально отметил — двенадцатый час! По меркам их конторы, детское время.

Погода была чудесная, всего минус десять градусов без ветра. С темного неба падал невесомый снежок, ласково ложась на плечи. Фонари, освещавшие путь, придавали падавшим с невидимого неба белым хлопьям по-детски сказочный вид. Свежий снежок, поскрипывающий под ногами, искрился маленькими звездочками.

Илья с горестным восторгом взирал на эту благостную картину. Настоящая новогодняя ночь, созданная для чудес. Но вот только чудес не бывает. Во всяком случае, в его жизни они никогда не случались. И, конечно, их не будет и впредь.

Он стремительно шел сквозь ночь, стараясь ни о чем не думать. Ровно через сорок минут оказался у родного подъезда. В знакомом дворе шатались парочки веселящейся в преддверье нового года молодежи и раздавался звонкий девичий смех.

Илья вдруг печально подумал, что никогда не гулял так ночами. А надо бы. Может, давно бы был женат и так же страшился вызвать недовольство любимой жены, как семейственный Генрих.

Открыл квартиру своим ключом. Как ни пытался проделать это как можно тише, из своей комнаты всё равно выскочила рассерженная мать в заштопанном фланелевом халате, впопыхах накинутом на ситцевую ночнушку.

— Что так поздно?! Двенадцать часов уже!

Он внезапно взорвался, как будто на его перегруженный верблюжий хребет попытались взгромоздить последнюю невыносимую соломинку.

— Мама, я давно уже не мальчик! И не должен перед тобой отчитываться по каждому пустяку! Я еще утром напомнил тебе, что вечером новогодний банкет! Я вполне мог прийти и на следующий день, оставшись на ночь у какой-нибудь подруги!

Мать изумленно прикрыла рот рукой, как будто только теперь заметив, что сын действительно вырос. Примирительно сказала:

— Ну-ну, не шуми! Я ведь просто беспокоюсь!

Он молча прошел в ванную, погонял по телу то жгуче-горячие, то угнетающе ледяные струи. Постоял, ожидая, пока с разгоряченного тела испарятся последние капли воды, прошел в свою комнату и лег в постель. Закрыл глаза, и в ушах снова зазвучали звуки изысканного томного вальса. Руки, вспомнившие, как лежали на ее талии, загорелись огнем, а сердце вновь мучительно сжалось. Только мозг, холодный и безжалостный, вспомнил слова Игоря и с оскорбительной откровенностью донес их до взбудораженного сознания:

— Хороша Маша, да не наша!

Он с резким выдохом зажмурил глаза и твердо сказал себе:

— Да я терпеть не могу эту бестолковую красотку! В супе у меня, видите ли, чего-то не хватает! Это у нее мозгов не хватает! Или, что наиболее вероятно, их у нее вовсе нет!

Глава третья

Владимир Иванович, для безопасности отодвинув телефонную трубку на весьма приличное расстояние и сморщившись, как пересушенный сухофрукт, слушал повизгивающий женский голос, рвущийся из мембраны. Сухо бросил:

— Не волнуйтесь, сейчас всё сделаем! — и обвел сумрачным взглядом немногочисленных сотрудников, оставшихся в строю после добросовестной встречи Нового года. — Сейчас пришлю Игоря! — голос в трубке что-то возмущенно проверещал. Владимир Иванович твердо возразил: — Нет, вы не правы, он хороший специалист! — негодующий голос не сдавался, всё сильнее набирая обороты.

Начальник, не желая зря трепать нервы, которые, как известно, не восстанавливаются, стал рассматривать другие кандидатуры. Оценил состояние беспрерывно чихающего Генриха и с ходу отверг саму возможность отправить эту бомбу замедленного действия к здоровым людям. Не хватало еще, чтобы его обвинили в террористических замыслах против дружественного отдела. Что ж, оставался последний вариант. Вкрадчиво предложил копающемуся в системном блоке заместителю:

— Илья, сходи к экономистам, у них там что-то с принтером неладно.

Тот нехотя оторвался от работы, с немым упреком посмотрел на взвинченного начальника и покорно поплелся наверх. Владимир Иванович, потирая широкий лоб, с сомнением смотрел ему вслед. У него появилось тоскливое чувство матери, отправляющей свое невинное дитя прямиком в пасть кровожадному крокодилу.

Зайцев дошагал до кабинета экономистов и без стука распахнул дверь. Тут же раздался испуганный визг и кто-то полуголый метнулся за шкаф. Принципиально не обращая внимания на укоряющие взгляды остальных вполне одетых дам и лихорадочное копошение за спиной, он прямиком, не глядя по сторонам, прошествовал к сетевому принтеру, стоящему в самом центре помещения. Лизы в комнате не было, это Илья почувствовал кожей, даже не видя ее стола.

Любовь Николаевна, роковая красавица весьма за тридцать, с потрясающими зеленоватыми кошачьими глазами и манерными повадками американской кинодивы, наряженная в короткое изумрудное платье под цвет глаз, осуждающе протянула, негромко похлопывая ладонью по столу:

— Вы бы, Илья Викторович, стучались, что ли, когда входите в кабинет к женщинам!

Он протестующе выпятил нижнюю губу, не собираясь соглашаться с ее нереальными требованиями, и заявил:

— А у нас нет кабинетов с женщинами, у нас пока еще не бордель. К тому же вы меня сами вызвали, причем срочно. Прекрасно знаете, что я не ангел и не бестелесный дух, а мужчина, поэтому могу предположить лишь одно, — вы специально затеяли переодевание именно сейчас, чтобы я смог чем-то там полюбоваться. Только вот для чего было так быстро исчезать? Я почти ничего не успел разглядеть!

Любовь Николаевна, поразившись, пристальнее посмотрела на обычно молчаливого и сдержанного автоматизатора. Илья, сердито посверкивая серыми глазами, рывком повернул принтер, и склонился над ним, буквально излучая возмущение. Встав рядом с ним, она коварно предложила:

— Что, повторить на бис?

Он строптиво подтвердил, упрямо выдвинув вперед подбородок:

— Конечно, и помедленнее, пожалуйста! И передо мной! Чтобы хорошо было видно!

Из-за шкафа раздался негодующий писк, отвергающий это крайне неприличное требование. Полупрезрительно пожав плечами: — мол, сами не знаете, чего хотите! — Зайцев прекратил бестолковые препирательства и занялся работой.

Пунцовая от смущения Катя, невольно продемонстрировавшая ему свою лилейную девичью грудь в новом черном кружевном бюстгальтере, вышла из-за шкафа уже в обычном виде и скромно уселась на свое место, стыдливо уставившись в монитор.

Илья бросил на нее насмешливый взгляд и взял в руки выплюнутую принтером бумажку. Любовь Николаевна, притаившаяся у него за спиной, пронзительно протараторила ему прямо в ухо, заставив его невольно вздрогнуть:

— Видите, какие поля? С одного боку пусто, с другого густо! Отправляешь на печать одно, а получаешь невесть что!