Отодвинувшись от нее на максимально возможное расстояние, чтобы не оглохнуть, Илья открыл настройки принтера, поправил размер полей и проверил вновь отправленный на печать документ. Вроде нормально.

Сухо кивнул в ответ на кисловатую благодарность сотрудниц и вышел, мимоходом взглянув на стол Лизоньки. Он пустовал. Что ж, так он и думал. Новый год отмечать надо с размахом. Денег и так полно, к чему ей работать?

Едва он закрыл за собой двери, как Любовь Николаевна, облизнувшись, как кошка при виде горшка сметаны, откровенно заметила, мечтательно поглаживая пальчиком скользкий корешок обтянутого целлофаном ежедневника, будто уже лаская гладкое мужское плечо:

— А ведь он ничего! Симпатичный! Я раньше на него что-то внимания не обращала, а зря! Надо будет заняться им вплотную! — и бесстыдно хихикнула.

Катя, скромная незамужняя девушка тридцати лет в мешковатом сером костюме, превратившим ее в бесполое и неприметное существо, не одобрила неприличного порыва сослуживицы:

— Вы ведь замужем, Любовь Николаевна! И муж у вас хороший! Так не отбивайте у нас последних незанятых парней! У нас и без вас возможностей немного!

Красотка комфортно устроилась в своем кресле, скрестила ножки, обтянутые итальянскими лайкровыми колготками цвета бронзы и залюбовалась своими стройными округлыми коленями. От несмелых возражений развязно отмахнулась, сочтя их несущественными:

— Да что ты, Катя! Он же как неразбуженный подросток! Им должна заняться опытная сексапильная особа! Вот пройдет он через мои ласковые руки и поймет, что такое настоящая женщина! А то как можно оценить то, чего не знаешь! А ты со своей неискушенностью всё равно ничего от него не добьешься! Напортишь только!

Молчавшая до сей поры Марья Ивановна, прямодушная дамочка немного за пятьдесят, сердито возразила:

— Да он женщинами и не интересуется вовсе! Так что успокойтесь, пожалуйста.

Любовь Николаевна, услышав эту странную фразу, резко повернулась к коллеге и удивленно переспросила:

— А что, у него другие ориентиры, что ли?

Марья Ивановна криво усмехнулась ее нескрываемой озабоченности:

— Он же игрок, а у игроков другие ценности в жизни. И он не просто игрок, а этот, как его, геймер. Так что с ним вам ничего не светит.

Любовь Николаевна с облегчением вздохнула, поняв, что еще ничего не потеряно:

— Это ровно ничего не значит. Просто он еще не встретил в жизни ту единственную, которая будет ему дороже всех этих компьютерных игрушек вместе взятых! — и со значением поправила на груди длинный медный локон.

Марья Ивановна согласилась:

— Может, и не встретил. Но с вами-то он уж точно валандаться не станет. Он порядочный человек и с замужними женщинами не путается, несмотря на всю вашу прыть. Вот помяните мое слово!

Возбужденная сопротивлением Любовь Николаевна энергично стукнула всей пятерней по клавиатуре, будто взяла мощный аккорд на рояле, и воскликнула, объявляя вызов их маленькому сообществу:

— Объявляю сезон охоты на зайцев! И не пытайтесь его спасти, предупреждая об опасности и всё такое прочее! Я всё равно своего добьюсь!

Марья Ивановна хотела было возразить, но, что-то сообразив, внезапно усмехнулась и коварно поощрила:

— Ну-ну, попробуйте, охотница вы наша! Не подстрелите только сами себя! А то как бы вас саму спасать не пришлось!

Любовь Николаевна таинственно улыбнулась: — посмотрим! — и, не считая нужным отвечать на явные инсинуации, занялась делом. Она была совершенно уверена в своих смертоносных для мужчин чарах. Спасения для бедолаги Зайцева не предусматривалось.

Не подозревая начало охоты на самого себя, но тем не менее сердцем чуя надвигающуюся опасность, Зайцев спустился в свой отдел и плюхнулся в кресло, еще больше хмурясь. Владимир Иванович опасливо поинтересовался, поглядывая на его сжатые кулаки:

— И что там такое было?

Илья с усилием разжал пальцы, взял отвертку и зловеще сказал, делая акцент на слове пока:

— Да пока все живы.

Владимир Иванович скрупулезно уточнил, начиная всерьез опасаться за экономистов:

— Что значит: пока? Что они еще там натворили?

— Очень просто! Если для меня еще раз стриптиз будут устраивать, то я за себя не ручаюсь. Они там лифчики примеряли. — Зайцев с силой воткнул в паз злосчастную отвертку, рискуя сорвать резьбу.

Игорь встрепенулся и горестно попенял начальнику:

— И почему вы меня к экономистам не отправили, Владимир Иванович? Зайцеву на обнаженное женское тело смотреть вредно. У него неудовлетворенные желания могут перейти в неуправляемые реакции. Что мы и наблюдаем. А мне можно, я женат. Есть возможность для удовлетворения возникающих потребностей.

Воспитанный в аскетическом духе строителя коммунизма и, как многие советские граждане, твердо убежденный, что секса в приличном обществе нет и быть не может, начальник зарумянился от негодования, как юная непорочная девица, и возопил:

— Игорь Владимирович! Ведите себя достойно, вы на работе!

Как подтверждение этого смелого заявления раздалось громоподобное «апчхи»! Игорь небрежно покосился на сопящего Генриха, с интересом прислушивающегося к разговору, но не имеющего возможности участвовать в нем из-за постоянного чихания.

Спрей от аллергии, который он через каждые полчаса брызгал в нос, облегчения страдальцу не приносил. Петухов вообще был уверен, что болеет Рудт исключительно от неумеренного употребления лекарственных средств, поглощаемых в несообразных количествах.

Илья обличающе продолжил, всё сильнее разъяряясь:

— Они это специально затеяли. Картридж вполне могли поменять и сами. В первый раз, что ли? Менял же кто-то у них картриджи раньше, нас ведь не звали. И принтер почти нормально печатал, ну разве что настройки чуток сбились. А тут, как раздевания разные затеяли, сразу предлог для моего появления изобрели. Зрителя им для полного счастья не хватало. И бурных аплодисментов.

Владимир Иванович успокаивающе махнул рукой, считая, что тот явно преувеличивает.

— Да успокойся ты, Зайцев! Откуда они могли знать, что я пошлю именно тебя, а не женатиков Петухова или Рудта? Думаешь, и им такое же представление бы устроили?

Илья с искренним недоумением посмотрел на недалекого руководителя. Притворяется, или на самом деле не понимает? Логически свои выводы обосновал:

— А кто бы еще пошел? По принтерам у нас специалист Лешик, а все знают, что после праздников он недееспособен. Генриха тоже никто и на порог не пустит, он же бациллоноситель.

Рудт после этих слов насупился еще сильнее и стал похож на желтоватого тающего снеговика. Илья, не считая, что в его словах есть что-то обидное, за что нужно извиняться, повернул голову в сторону Петухова:

— Игорь может снизойти на просьбу симпатичной женщины, но, если его насильно заставить заниматься таким низким делом, как починка принтера, специально напакостит, чтобы его больше подобной ерундой не грузили!

Тот скорчил проказливо-виноватую рожицу, но опротестовывать эти справедливые слова не стал.

Илья сухо констатировал:

— Поэтому его и не зовут. Скорее наоборот, сами же слышали. Вы, Владимир Иванович, отпадаете сразу, поскольку вам такая работенка не по чину, значит, остаюсь только я. Меня и ждали. — Зло добавил, угрожающе взмахнув отверткой: — В следующий раз я специально буду стучать в бабские отделы по полчаса, прежде чем войти, чтобы разбить все их дурацкие надежды. Обольщать меня там будут, как же!

Владимир Иванович задумался. Объяснение казалось вполне правдоподобным. Неужели их конторские дамы и в самом деле вознамерились прибрать к рукам последнего холостяка? Ну, Бог им в помощь! И решил по мере возможности им в этом трудном деле помогать. Посмотрел подобревшими карими глазками на взъерошенного сотрудника и елейно посоветовал:

— Ты уж очень-то не задавайся! Скоро у тебя маниакальная боязнь женщин появится! Прятаться от них начнешь по темным углам!

Поощрительно хохотнув густым баритоном, Игорь поддержал начальника, предложив радикальный вариант:

— А давайте его в паранджу завернем! Пусть гуляет надежно укрытым от всех неприятностей! Или, наоборот, свяжем и в ЗАГС притащим, пригласив предварительно какую-нибудь хорошую девушку туда же. И пусть только попробует сказать «нет»! После этой процедуры терять ему уже будет нечего, кроме своих супружеских цепей.

Генрих в перерыве между очередным чихом добавил противным гнусавым голоском:

— А пригласить в ЗАГС надо Катю! Девушка она милая, и на Илью смотрит очень любезно!

Показательно насвистывая разбитной мотивчик, Зайцев начал ловко собирать системный блок, всем своим видом подчеркивая, что пустая болтовня сослуживцев к нему никакого отношения не имеет. Но те не унимались, перебирая всё новые варианты насильственного вывода коллеги из застойного холостяцкого состояния:

— Или, может, соблазнить его? Только вот кто на это решится? И кому он поддастся? Он же стойкий оловянный солдатик. Лизонька уж больно хороша, но ведь ей некогда. Столько поклонников — сегодня один, завтра другой.

У Зайцева дрогнула рука, и отвертка сорвалась, проведя по черному корпусу блока длинную корявую царапину. Он неслышно выругался, негодуя на себя. Игорь заметил этот срыв, но как ни в чем не бывало продолжал, пряча в глазах лукавую хитринку:

— А где она сегодня? Я вчера к экономистам заглядывал, у нее даже комп не включен, — и посмотрел на начальника, ожидая ответа.

Не видя смысла скрывать сию страшную тайну, тот нехотя объяснил, с опаской поглядывая на своего непредсказуемого заместителя:

— Говорят, она уехала в Альпы с этим своим Максом, покататься на горных лыжах. Отпуск взяла за свой счет на пару недель.

Услышав про Макса, Зайцев моментально отвернулся, делая вид, что рассматривает поломанный винчестер и отчаянно пытаясь погасить глупую вспышку ревности. Что ему до Лизоньки? Они друг другу чужие и в этом качестве будут пребывать и впредь. И ему нет никакого дела, с кем развлекается эта записная кокетка.

На следующее утро на столе у Зайцева прозвучал настойчивый звонок телефона. Звонили по местной линии. Он опасливо взял трубку, досадуя, что на аппарате нет определителя номера. Насколько с ним проще было бы жить. Не нравится звонивший, можно трубку и не брать.

— Алло! Это Зайцев? — узнав резкий голос Любови Николаевны, напрягся в ожидании неизбежных провокаций, на которые та была большая мастерица. Уяснив, что у аппарата искомый объект, дамочка высокомерно повелела: — Илья Викторович! Не могу включить компьютер, а у меня срочная работа! Бегом ко мне! — и, не давая ему вставить ни слова, бросила трубку.

Он почувствовал себя жалкой комнатной собачонкой, получившей от строгого хозяина команду принести в зубах домашние шлепанцы. Хмуро посмотрел вокруг, раздумывая, кому бы перепоручить столь противное дельце.

Владимир Иванович был у директора на очередном совещании. Лешик всё еще страдал от последствий полноценной встречи Нового года, выпросив у сердобольной участковой врачихи больничный. Генрих никак не мог избавиться от аллергии, непрерывно чихая, закатывая глаза при каждом громогласном чихе и закрываясь очередным клетчатым носовым платком, которых приносил каждый день по доброй дюжине. Игорь бессовестно опаздывал на работу, очевидно, проспав. Идти было некому.

Пересиливая себя, медленно потащился на вызов, безуспешно пытаясь умерить накал зловещего предчувствия. Едва передвигая ноги, безнадежно убеждал себя, что в экономическом отделе работает не одна Любовь Николаевна и, следовательно, бояться ему нечего. Зашел в кабинет, быстро глянул по сторонам, и по поджилкам заструился неприятный холодок.

Сбылись его худшие предположения, дамочка пребывала в пикантном одиночестве. Она казалась потрясающе сексапильной в обтягивающей черной прозрачной кофточке и просвечивающем сквозь нее черном кружевном лифчике, отчего Зайцев почувствовал неодолимое желание поскорее удрать от греха подальше.

Но не удалось.

Едва завидев его, она поднялась навстречу и, мурлыкнув: «Ну, наконец-то!» — мягко толкнула его на свое место. Сердце у Ильи сделало двойной кульбит. Он тупо посмотрел на экран, на котором светилась предупреждающая надпись о дискете в дисководе. Вытащил ее, и комп послушно загрузился.

Любовь Николаевна хихикнула, стараясь хоть немного зарумяниться от предполагаемого смущения.

— Ах, какая я невнимательная! Но я это исправлю!

И, не давая ему освободиться из плена компьютерного кресла, поставила рядом стул, перерезая путь к отступлению. Сноровисто выставила на стол заранее приготовленные большие керамические чашки, сахарницу, банку растворимого кофе и пачку шоколадного печенья.