— Да, случайно, ещё до выпускного.

— И он молчит. Странно, видимо, что-то задумал. Твой отъезд на моё решение не повлияет. Ты не хочешь ехать, сама сказала так только что. Решила таким образом повлиять на ситуацию? Аня, твои жертвы не нужны, я поговорю с Глебом. И ещё, дочь, не думай, что я люблю его меньше тебя. Просто я в состоянии принимать решения самостоятельно и исполнять их.

— Папа! Он расстроен.

— Знаю. Мы поговорим. Анюта, он мне брат, но у меня своя семья, а у него своя. Пойми меня правильно.

— Вот если бы в нашем доме…

— Это был бы самый оптимальный вариант. Я только за — если бы нашлась квартира в нашем доме или сосед бы продал. Но нет вариантов в нашем доме. Или они требуют такую доплату, что мне с матерью не по карману. Денег у Глеба я не возьму. Он всё делает с добрыми намерениями. Но вы — моя семья, не его.

— Ты хочешь сказать, что он заботится слишком?

— Да. Он подавляет. Анюта, то, что ценно для директора института, далеко не всегда так же ценно в человеческих отношениях. В семейных отношениях.

— Поговорите, найдите компромисс. Молчание только усугубляет ситуацию. Ведь тебе же не всё равно?

— Нет, дочь. Мне не всё равно. Глеб мне дорог. Мы поговорим, обещаю.

Мы вернулись с прогулки, папа ушёл на кухню готовить ужин, а я попыталась сосредоточиться и обдумать всё у себя в комнате, просто сидя за моим столом.

Сейчас!

Мне это не удалось, нисколечко не удалось.

Юля прыгала с двухъярусной кровати, которую они делили с Глебкой. То есть брат спал наверху, а сестра внизу.

Она прыгала со всех перекладин по очереди, и с самого верха тоже.

Я просила её прекратить. «Нет» на неё не действовало, это был просто сумасшедший дом.

Затем вернулся Глебка с урока рисования. И тоже пробовал увещевать младшую. Он злился, что она испортила его постель, что она вообще скачет по его кровати. Он забыл, что делал то же самое в её возрасте. А, может быть, я тоже была такой же непоседой. Да не может быть, точно была.

Всё-таки так странно ощущать себя взрослой. И смотрю на всё иначе, и выводы делаю другие. И это ещё занятия в институте не начались.

А как начнутся, так я, наверно, совсем взрослой стану.

========== Вечер в кругу семьи ==========

Мы сели ужинать. Сегодня у нас окрошка была на кефире да пирожки мамины с капустой, с картошкой и с повидлом.

Вкусно. Люблю мамину стряпню. Пора перенимать опыт и учиться готовить.

Все были за столом: и папа не дежурил, и мы, дети, втроём, и мама, которая только разлила по чашкам окрошку, поставила перед каждым и тоже присела.

Тут звонок в дверь.

Я пошла открывать. Дядя Глеб пришёл. Вижу, что волнуется, но я же не смею спросить — почему. Жду, что скажет.

— Нюта, отец дома?

— Ужинаем, проходи.

Он вошёл в кухню и остановился в дверях.

— Добрый вечер, приятного аппетита.

— Садись, — приказным тоном сказал мой отец. — Ужинать с нами будешь!

Глеб сел, а мама захлопотала, наливая ему окрошку и ставя ещё один прибор.

— Саша, ты прости меня. Но я… — он начал взволнованно, видимо, готовился к этому разговору.

Папа его перебил:

— Опять взял на себя руководство моей семьёй?!

Дядя Глеб смутился и опустил глаза, а папа улыбался.

— Саша, я не могу вас отпустить. Пойми, не могу. Эта идея с переездом…

— Ты нашёл квартиру в этом доме? Каким образом? Запугал соседей, да?

— Саша! — и тут дядька поднял глаза на отца и тоже расплылся в улыбке. — Я ходил по соседям. Я говорил, предлагал варианты и нашёл. Саша, мне не стыдно. Хотя я твоё недовольство предвидел и понимаю.

— Что нашёл?

— Две квартиры. Их можно объединить, и можно сделать лестницу, и тогда мы будем все вместе.

Они смотрели прямо друг другу в глаза. Казалось, что слова, произнесённые ими, были одним диалогом, а вот взгляды — другим. Сначала оба улыбались, потом стали серьёзными, как никогда, затем папа снова разулыбался.

— Лестницы не будет. Ты же не хочешь в сумасшедший дом? Как я понял, речь идёт о квартирах над тобой, так? Это дорогие квартиры, трёшка дорогая. Я не возьму у тебя деньги, а наших не хватит. Я оформлю ипотеку в банке, и не возражай.

— Зачем переплачивать? Да и не хватит, только на ремонт. Квартиры убитые, в них так просто не въедешь. Саша, я могу помочь с ремонтом! Я не пытаюсь тебя подавить или ещё что-то, что приходит тебе на ум. Я не отпущу вас! Никого! И тебя в первую очередь.

— Будешь клеить обои? Сам?

— Буду.

— Тогда там точно жить не придётся. Я тебя понял, ты меня тоже. Сейчас отужинаем и пойдём квартиры смотреть. Лестницы не будет, это в твоих же интересах.

— Саша, это было бы классно, дети и вы могли бы…

— Во-первых, по технике безопасности детям лучше не бегать по крутым лестницам между этажами. Во-вторых, у нас разные семьи, хоть мы и родственники. Предпочитаю лишний раз позвонить в дверь. Так удобней и тебе, и мне. В-третьих, ты работаешь дома тоже, мы и так будем шуметь и прыгать у тебя на голове. У каждой семьи должно быть своё пространство. Глеб, пойми…

Дядя Глеб перебил папу:

— Я понял, Саша. Я буду клеить обои. Я буду очень стараться.

— Всё должно быть по-твоему! Ну что ты за человек?!

— Я не могу вас отпустить, прости. Понимаешь, не могу! Саша, нет у меня никого, кроме вас и Лёни.

— Да куда я денусь! И за что тебя прощать? Горбатого могила исправит. И чем позже, тем лучше. Нашёлся руководитель на мою голову! И не отвертишься! А мы без тебя куда? Судьба у нас — быть подле друг друга. Не психуй, и я не стану. Пошли смотреть твои убитые квартиры и о стоимости толковать с хозяевами.

Самое интересное, что во время их диалога молчали все, даже маленькая Юленька и та не подала голоса не разу. А мама, казалось, вообще, затаила дыхание.

Я же молилась, не знаю — кому. Воспитали меня атеисткой. Но я молилась. Я так боялась их ссоры, так боялась! Мне казалось, что я просто не переживу их ссору. Потому что папа — это папа, и он мне всех дороже, а дядя Глеб — это дядя Глеб. И он всё правильно сказал: он не может без нас, а мы без него.

После ужина мама мыла посуду и плакала, а папа с дядей ушли смотреть квартиры.

— Мама, ты чего? Всё обошлось ведь.

— Да, слава Богу, обошлось. Волновалась, Нюта?

— Очень. Мужчины, они такие… Я даже представить себе не могу. Какие они всё-таки, мужчины! Хорошо, что наши умные и договориться могут.

— Вот смотри и учись. Мужчина должен быть надёжным. Помни, когда встречаться начнёшь.

— Мамуль, а как же любовь? Такая, чтобы крышу сносило.

— А что любовь? Я сначала поверила твоему папе, а потом полюбила. У меня чувство защищённости зашкаливало и тепло было так, что никаких сквозняков. Вот это любовь. А не гадание на ромашке.

Мы ещё долго говорили с мамой, пока папа с дядькой не вернулись. Оба были довольные и счастливые.

— Маша, этот невозможный человек распланировал кому какая комната, понимаешь?! Я ещё не смотрел квартиры, не давал на них согласия, а у него весь план перепланировки уже готов. Обои он клеить будет, и стены сносить тоже! Посмотри на этого Геракла, который по жизни, кроме конспектов лекций в портфеле, не носил ничего. Маша, как ты с ним работаешь?! Он просто невыносим.

Мама тоже смеялась вместе с ними.

— Главное, что вы не поссорились…

— С ним? Да ни в жизнь. Мы берём те квартиры, Маша. Хочешь посмотреть?

— Нет, я ж поняла, о каких квартирах речь.

***

Глеб с папой курили вдвоём на кухне, планируя перепланировку уже вместе. И ещё о чём-то говорили, я не слышала. Мы с мамой и Глебкой слушали концерт, устроенный Юлей, а она пела в пульт от телевизора — «О боже, какой мужчина». Мы задыхались от смеха, она же повторяла песню снова и снова.

Вскоре к нам присоединились ещё два слушателя, папа и дядя Глеб. Только папе смешным Юлино выступление не показалось.

— Глеб, ну что за песни пошли, а? В четыре года от кого-то сына хотеть. Удавиться можно. Вы бы песню крокодила Гены разучили, что ли, или песню мамонтёнка.

— Кто такой мамонтёнок? — спросила младшая.

— А кто такой мужчина, о котором ты поёшь? — парировал папа.

У меня и у мамы из глаз лились слёзы и мы обе держались за животы.

— Красивый просто, — ответила Юленька и тут же затребовала мамонтёнка.

После десятого просмотра мультфильма по компьютеру Юлю и Глебку отправили спать. Дядя Глеб тоже отправился к себе, правда, нехотя, Лёни сегодня дома не было, он остался с родителями на даче, взял несколько дней отгулов на работе и поехал им помогать.

Мама с папой тоже прошли в свою комнату, а я ещё не ложилась. Мне теперь и почитать попозже можно, у меня нет режима, я взрослая.

— Саша, я так рада, что вы не поссорились, — услышала я голос мамы.

— С Глебом-то? Маш, я сначала злился, а потом понял: какой бы он собственник и тиран не был, он наш, он родной. Смысл ссориться где? И потом, он же хочет как лучше.

========== Первый день занятий ==========

Утром мама сообщила, что халат белый гладится ровно три минуты.

— Полторы, — парировал отец.

А дальше он разложил гладильную доску и взял в руки утюг. Получилось две минуты, мы с мамой засекли время.

— Потерял сноровку, — с улыбкой сообщил папа, — а раньше мог.

Я сложила халат в пакет, тетради в сумку и собралась на занятия.

— Я тебя отвезу, — услышала я голос папы.

И тут раздался звонок в дверь. На пороге возник дядя Глеб.

— Нюта, я отвезу тебя. Всем привет!

— Я еду на автобусе. Спасибо, но так будет лучше. Я обычная студентка, которую не привозят в институт на крутых машинах.

— А меня в детский сад везёт дядя Глеб, — раздался голос Юли, ещё бегающей по дому в пижаме.

— И маму на работу тоже, — ответил папа. — А мне достались сын и Лёня. Глеб, Лёня готов?

— Давно на улице. Я более пунктуального и аккуратного человека не видел.

Что было дальше я не знаю, хотя вполне понятно, что было. Сборы, беготня, а потом резко наступившая тишина в пустых квартирах.

Переехали мы неделю как. Ещё многие вещи не распаковывались. Ещё не было мебели в наших комнатах. И вообще много чего не было.

Ремонт сделали частично. То есть отремонтировали ванные и туалеты, их оказалось по два, квартиры-то две. Но это удобно, нас много. И так каждый раз утром была очередь и в туалет и в ванную. Но это в прошлом.

Теперь у каждого из детей оказалась своя комната, а из кухни маленькой однокомнатной квартиры сделали кабинет для мамы, куда входить нам запретили. Там стоял её компьютер и лежали её папки и бумаги.

А так всё остальное просто — потолки закатали эмульсией, наклеили обои.

Вот, пожалуй, и весь ремонт. «Чисто, да и ладно», — сказала мама. «Хламом обрастем, даже не заметим», — добавил папа.

Все были довольны. А главное — начинались занятия.

***

Я вошла в аудиторию и села вперёд. На самый первый ряд. Я же учиться сюда пришла, а не знакомства заводить. Первая лекция. Первый день и лекция по нормальной анатомии человека.

Итак, впереди кости и связки.

Я достала из сумки большую толстую тетрадь.

— Думаешь, так много писать придётся? — раздался мужской голос рядом.

Обернулась на тощего, высокого и угловатого парня. Смешной, хотя во взгляде совсем ещё мальчишеских глаз светится ум и пляшут черти.

— Думаю, придётся. Я Анна.

— Иван. А я с блокнотом. Ещё не распаковал чемоданы. Я только вчера приехал и в общагу заселился. Ты в какой группе, серьёзная девушка Анна?

— В шестой.

— Я в пятой, значит, в параллельной. Половина занятий будет вместе.

— Хорошо.

Я старалась писать всё, но не получалось. Я элементарно не успевала.

— Ты диктофон включи и брось это неблагодарное занятие, — услышала я шёпот Ивана.

Поняла, как он прав. Включила. И тут же решила, что на выделенные мне родителями деньги на месяц нужно купить хороший диктофон, вот этим и займусь сразу после занятий.

С группой познакомилась на следующей паре.

Четыре девочки и три мальчика. Вот такой расклад. А в параллельной, пятой, Ваня был единственным представителем мужского пола, остальные девчонки.

День был классный, знакомства, впечатления, две лекции и практических занятий тоже два — по химии и по биологии. Анатомия шла завтра первой парой.

Преподаватель по биологии, читая фамилии остановился на моей.

— Говорова! Анна Говорова. Профессору Говоровой кем приходитесь?