Отец де Верной задумался, нахмурил брови, и его лицо приняло властное выражение.

— Ну что ж! Поезжайте в Квебек! Да, пусть это и будет вашей епитимьей. Поезжайте в Квебек! Как только представится возможность, езжайте туда с вашим супругом. Имейте смелость вступить в этот город без страха и стыда. В самом деле, а вдруг это принесет благо земле Америки?!

Глава 8

Отец де Верной промолчал в ответ на слова Анжелики:

«Вы ведь не враг нам», но она не теряла надежду. Как ей хотелось сейчас же поведать Жоффрею о своем доверии к Мэуину, сказать: «Я верю, что этот иезуит на нашей стороне».

Отец д'Оржеваль уже подсылал к ним однажды Массера — и тот помог им лечить больных оспой в Вапассу и варить пиво. Когда они жили у Кеннебека, появился Геранд, а теперь Мэуин. Последний был самым незаурядным из них — вторым отцом д'Оржевалем, но менее склонным к мистике и фанатизму, а потому менее уязвимым. Он был настоящим помощником отца д'Оржеваля, ибо не боялся вступать в богословские споры с протестантами и вместе с тем умел устоять перед женскими чарами и перед соблазнами трактиров Нового Йорка, не страшился моря, пиратов, кораблекрушений, индейцев, медведей…

Иезуит подробно поведает своему наставнику обо всем, что увидел в стане врага. Но сумеет ли он убедить отца д'Оржеваля?

Навстречу Анжелике шел Кантор — он возвращался из порта со своими друзьями. Они несли на плечах сети и корзины, полные рыбы, омаров и мидий.

Юноша горячо обнял свою мать. Его лицо было загорелым и обветренным, словно у заправского пирата, а изумрудные глаза смотрели прямо и бесхитростно. Кантор не стал объяснять Анжелике причину своего отсутствия, и она решила ни о чем его не спрашивать, в конце концов, он был капитаном корабля.

Возвращение сына развеяло ее тревогу и наполнило ее сердце счастьем. Каким прекрасным казался Анжелике этот вечер! Страхи и волнения отступили и казались призрачными.

Она посмотрела на взлетающих птиц. Многокрылая стая стремительно поднялась ввысь, заставив померкнуть солнце. Анжелика всегда восхищалась, глядя в небо. Это был недоступный мир, где властвовал ветер и, подчиняясь неведомым законам природы, летели из края в край птицы. Это был гармоничный и живой мир, который влиял и на их земную жизнь. Тучи бакланов, больших и малых чаек во время прилива опускались на голые прибрежные скалы, превращая их в заснеженные холмы. Все менялось кругом, когда на горизонте вдруг появлялась черная точка, которая росла, приближалась, становилась сперва грозовой тучей, затем шумной птичьей стаей; и напротив — когда птицы скрывались за горизонтом, природа впадала в оцепенение, в молчаливое тревожное ожидание… Птицы! Залив, острова, Голдсборо с его непостижимой тайной… Монахиня из Квебека утверждает, что именно здесь должна произойти таинственная трагедия, в которой сыграет свою роль Дьяволица, явившаяся ей в видении.

«…Мне привиделось побережье… В заливе и на островах покоились будто заснувшие чудовища… Я слышала крики чаек и бакланов…

Вдруг из морских вод поднялась женщина неописуемой красоты, и я знала, что это демон в человеческом обличьи… Ее обнаженное тело отражалось в воде.., она сидела верхом на единороге…» Игра воображения!

«Ничего не случится, — подумала Анжелика, — этого нельзя допустить! Если это видение относится к судьбе Голдсборо, возможно, оно имеет символический смысл. Эти события могут произойти так, что мы их даже не заметим. Главное, выйти из них победителями!» Она обернулась и увидела в нескольких шагах от себя женщину. Та смотрела на Анжелику, и ее темные волосы вились, словно змеи, отражая багряный свет заходящего солнца.

— Я вижу, вы меня забыли? — послышался голос Амбруазины де Модрибур.

— Вы любовались птицами.., и забыли о моем существовании, не так ли? Вы слушали крики пролетающих чаек? Для вас они — божественная музыка… Я видела: вы улыбались с закрытыми глазами. Как вам удается так любить то, что вас окружает? Мне все это внушает ужас. Птицы! В их криках мне слышатся голоса умерших или проклятых, и я умираю от страха. А вас они чаруют. Вы их любите, а меня нет.

— Вы ошибаетесь, Амбруазина. Я очень забочусь о вас. Анжелика подошла к «благодетельнице». Похоже, что ту снова стали посещать приступы ребячества. Однако в своей мрачной подозрительности Амбруазина была права: Анжелика в самом деле забыла о ней на несколько минут. Она думала о Жоффрее де Пейраке. Глядя вдаль, она старалась различить на горизонте крохотные паруса флотилии, возвращающейся из военного похода. Роды Абигель и беседа с отцом де Верноном действительно — следовало это признать — отодвинули от нее проблемы герцогини де Модрибур. Анжелика учтиво проговорила:

— Пожалуйста, не считайте себя покинутой. Все, кто живет в Голдсборо, могут рассчитывать на мое внимание и любовь. Как только вы пожелаете, мы вместе подумаем, как быть дальше. Вы можете призвать своих девушек сюда или присоединиться к ним в Порт-Руаяле.., что не помешает нам оставаться друзьями, даже напротив.., если вам нравится Голдсборо…

— Но я не хочу уезжать! — сжимая руки, вскричала Амбруазина. — Я хочу остаться здесь, одна, с вами…

— Но вы же их «благодетельница», — возразила Анжелика, — и эти девушки нуждаются в вас. Идемте, Амбруазина, успокойтесь! Вы же не ребенок.

— Нет! Я брошенный ребенок! — в отчаянии вскричала герцогиня.

Казалось, она потеряла разум. Не осталось и следа от властной, смелой, уверенной в себе женщины, от богатой, знатной и набожной вдовы, предающейся благим делам и занятиям наукой. Раньше она вела размеренную и, в общем, счастливую жизнь. Но в последнее время что-то надломило герцогиню. Вероятно, сыграли свою роль кораблекрушение и новая, непривычная обстановка.

Словно ото сна, она пробуждалась от своей жизни отшельницы и затворницы, чтобы в тридцать пять лет почувствовать себя ребенком, потерявшим где-то свою душу и отданным на растерзание чудовищу.

Анжелике представилось, что душа герцогини де Модрибур блуждает в пустынных небесных сферах, будто птица, потерявшая свою стаю и вынужденная сама искать верное направление пути. Анжелика много раз видела таких, обычно молодых и неопытных птиц, которые взлетали, опускались, снова кружили в небесах, издавая безответные крики. Она разделяла тоску этих потерянных существ, которым не на кого уповать, они были обречены на гибель, если не находили в себе силы и волю к жизни…

«Ему кажется, что за ним вот-вот прилетит мать, — говорил Кантор, который тоже любил вместе с ней по вечерам наблюдать за птицами, — но это не так, мать никогда не возвращается…» Анжелика как ребенка погладила Амбруазину по голове.

— Все хорошо, — успокаивающе сказала она, — потерпите! Здесь вы в безопасности, никто вам не причинит зла. Когда вы окрепнете, мы поговорим. А пока живите и не тревожьтесь ни о чем. Знаете, я сейчас собираюсь отнести Абигель подарки, которые мы с мужем для нее приготовили. Хотите пойти со мной? Вам станет спокойнее, когда вы увидите ее очаровательную малышку…

Для Абигель они приготовили Библию, отделанную золотом и серебром и двумя чеканными пластинами — одна изображала исход из Египта, другая — Эсфирь с Артаксерксом; пурпурное, расшитое золотом покрывало, накидку на, подушку и уголок для одеяльца.

Для остальных членов семьи Анжелика добавила коробку конфет из Англии и два горшочка — с зеленым имбирем и флердоранжем.

Кантор, Марсиаль и их приятели шумной гурьбой тоже пришли поздравить маму и малышку.

Анжелика боялась, как бы многочисленные посетители не утомили Абигель. Молодая мать волновалась из-за того, что у нее все еще не было молока и держался небольшой жар. Анжелика пообещала ей на следующее утро принести настой из трав, дала несколько советов Северине, Ребекке и тетушке Анне, которые должны были всю ночь сменять друг друга у постели Абигель, и поговорила с Габриэлем Берном, внимательно следившим за порядком в своей маленькой семье.

Сопровождаемая Амбруазиной, Анжелика сделала еще какие-то дела и наконец осталась одна. С наступлением ночи вернулись и ее тревоги. Она упрекнула себя в том, что не рассказала отцу де Вернону о своих подозрениях в чьих-то Дьявольских кознях против них. Иезуит не выглядел враждебным, так отчего она не доверилась ему? Но почти сразу внутренний голос призвал Анжелику к осторожности.

Менее всего она боялась индейцев. Пытаясь представить происшедшие события в некой логической последовательности, Анжелика не улавливала их связи между собой. Неизвестный корабль с незнакомыми людьми на борту, которые будто намеренно дали ложные сведения; женщина, нет, — две женщины, которые слишком долго спали, явно под действием снотворного… Нелегко было решиться и раскрыть эти факты исповеднику, не вполне доверявшему ей. Все было слишком неясно, чтобы понять, с какой стороны их подстерегала опасность. Анжелика напряженно размышляла, искала ответ на этот вопрос, и внезапно догадка сверкнула в ее мозгу. Кто-то хотел отомстить! Именно отомстить. Упорство и даже некоторая нелогичность поступков человека, не брезгующего никакими средствами, лишь бы доставить им как можно больше неприятностей, напоминали настойчивость маньяка, идущего за ними по пятам и не утруждающего себя следованием заранее продуманному плану с какими-либо политическими целями. Золотую Бороду им, конечно, подослали специально. Идея отдать удачливому корсару земли, уже занятые неугодными людьми, могла родиться и в Версале безо всякого участия властей колониальной Франции. Однако господа из Парижа не могли предвидеть в своих планах, что Золотую Бороду похитят и перевезут на остров, где он встретится с Анжеликой, не могли предвидеть записку, переданную Пейраку: «Ваша жена находится с Золотой Бородой на острове Старого корабля»…

Такую дьявольскую операцию, в которой было предусмотрено все до мельчайших деталей, мог замыслить только человек с коварным умом, осведомленный об их быте, привычках, характерах и особенностях. Эта интрига, очевидно, была нацелена на то, чтобы вовлечь всех троих в неминуемую трагедию и, возможно, уничтожить. Думая об этом, Анжелика всякий раз содрогалась. Нет, ей нельзя самообольщаться. Все это было отнюдь не цепью случайных неприятных совпадений, в чем ей хотелось иногда себя убедить.

За всем этим кто-то стоял. И он мстил им. Но кто мог до такой степени их ненавидеть? Неужели кто-то питал такую ненависть к Пейраку, что решился отнять у него жену.., заставить его пойти на убийство… Или это месть Анжелике? Неужели она кого-то обидела так сильно, что этот человек пошел на подобную подлость? Она подумала о Кловисе, который внезапно исчез.

Она знала, зачем Жоффрей поручил Кантору привезти Кловиса: расспросив его, Жоффрей надеялся узнать, откуда взялся фальшивый приказ, из-за которого Анжелика отправилась в английскую деревню, прямо в ловушку канадцев. Кантор получил его от Мопертюи. Но тот уже был в Канаде.

Тогда, в Хоусноке, желая установить истину, Пейрак разговаривал со всеми людьми Мопертюи, кроме Кловиса. Но тот исчез.

Какое-то время Анжелике казалось, что она ухватила верную нить, но, поразмыслив, она поняла, что это не так.

Она не могла представить себе, чтобы этот бедный угольщик был способен на столь тонкие психологические опыты. Хотя никогда нельзя знать наверняка, чего можно ждать от этих скрытных, незамысловатых людей, когда у них появляется какая-то цель. Тогда их хватка может уподобиться бульдожьей. Но в любом случае, если бы Кловису вздумалось бродить здесь в округе, его бы немедленно узнали и привели к графу де Пейраку.

Оставалось выяснить, откуда взялось снотворное в кофе, ибо не было никаких сомнений: именно от кофе, который пили только госпожа де Модрибур и госпожа Каррер, обе женщины погрузились в столь долгий сон.

Анжелика стала разглядывать порошок жареного кофе, который у нее еще оставался. Он был обычным на вид и имел восхитительный аромат. Если бы здесь был Жоффрей, он бы исследовал его и обнаружил примесь.

Она подумала, не спросить ли на сей счет мнение торговца пряностями. Быть может, со своим тонким обонянием и знанием колониальных товаров он смог бы определить, что содержит кофейный порошок… Но Анжелика решила не вмешивать в свои дела этого пирата, который даже не жил в Голдсборо. Не желая подвергать кого-либо опасности, — отравиться мог тот же котенок, который без конца нюхал кофе, — Анжелика не без сожаления решила избавиться от порошка.

Она собственноручно высыпала в море содержимое коробки и вернулась домой в сопровождении котенка, не отстававшего от нее ни на шаг.

Какое счастье, что с ней был этот малыш! Как ни мал был котенок, он успокаивал ее страхи. Анжелика взяла его на руки, прижала к себе и стала ласкать, глядя в окно на ночной Голдсборо и далекие вспышки молний.

Глава 9

Наступивший день был жарким и безветренным. Море было неподвижно, над лесом и над берегом поднималась белесая дымка. Солнце просвечивало через нее как сквозь прозрачный фарфор.