Анна Голон - Анжелика и заговор теней

Анжелика вновь начала дрожать. Граф почувствовал эту дрожь, удивляясь тому, что Анжелика, так хладнокровно участвовавшая в схватке, где пролилась кровь, без дрожи стреляла сама, а теперь к ней вернулась женская слабость.

В своем воображении Анжелика вновь переживала мучительное видение. Жоффрей убит. Его тело с камнем на шее сброшено с высокого утеса. Его снова пытались убить, убить предательски.

Жоффрей прав Это преступление задумали совершить втайне, чтобы никто никогда ничего не узнал Нужно отплатить той же монетой. Уничтожить следы Так как они двигались к Квебеку, имея опасную репутацию, нельзя было позволить, чтобы им приписали еще и смерть маркиза де Варанжа Это расценили бы как убийство, а не как законную самозащиту — Я не знаю, что у этого дурака было на уме, — промолвил Пейрак после непродолжительною раздумья, — но я более чем уверен, что действовал он не по приказу де Фронтенака. Это исключено До сих пор губернатор оказывал мне доброе гостеприимство Квебек разделен на соперничающие группы заговорщиков Фронтенак неудачно выбрал посыльного. Да и сам ли он выбирал?

Когда Жоффрей, встав на колени, пошарил по карманам убитого, оттуда выпал листок бумаги и мелочь. Убедившись в том, что содержимое карманов не может пролить свет на подстрекателей покушения, он положил все на прежнее место.

— Никаких следов! Нам не досталось ничего, что могло бы объяснить, как мы оказались во власти этих людей Я отдал де Варанжу письмо до Фронтснака, он положил его в карман, но теперь письма нет. Оно исчезло Он послал Энрико обследовать хижину, посмотреть, не осталось ли каких-нибудь следов этой рискованной встречи Затем он привлек к себе Анжелику, и они начали спускаться к берегу. Куасси-Ба и Виньо шли позади, предварительно ликвидировав следы на месте их пребывания.

На полпути, во время спуска, в темноте Жоффрей де Пейрак остановился, взял Анжелику на руки, страстно прижал ее к себе.

— Вы спасли мне жизнь, любовь моя. Тысячу раз благодарю вас!

Вновь потревоженные птицы подняли гвалт в окрестностях мыса. Поток большой реки смыл все следы. Все происходящее ночью в этих пустынных зарослях казалось каким-то кошмаром.

«Голдсборо» был убежищем, где их не подстерегала смерть. Здесь хотела она укрыться вместе с ним. Пусть она одна будет знать, что спасла ему жизнь Когда шлюпка направилась к неподвижному кораблю его огни, как прожекторы, в виде факелов отражались красными и золотыми бликами в спокойной ночной воде Анжелика продолжала дрожать. Она ухватилась за руку де Пейрака. Он опустил глаза, но не проронил ни слова Он понимал что после пережитого за эти несколько часов, она взволнована. Впрочем, он тоже. Меньше даже таинственным покушением на него, чем ее вмешательством. Со всех точек зрения это был сюрприз шок, она возникла неожиданно, неукротимая готовая на все ради его спасения. И она спасла ему жизнь. Смерть бродила около него, но это не раз бывало и прежде. Новым было ощущение сладостного счастья от сознания того, что ты жив и что жизнь тебе подарила та которую ты любишь, что жизнь ему она подарила в самый неожиданный момент и блестяще доказала свою любовь. Эта ночь в Канаде будет отмечена появлением еще одной звезды.

Анжелика, прижавшаяся к нему, не могла так четко выразить свои переживания. Острая тревога окутала ее сознание, причиняя страдание. Она чувствовала себя больной.

Когда они остались одни в каюте, в этом шикарном салоне, который не раз бывал свидетелем любовных сцен и безумной страсти, ее нервы не выдержали, и она разразилась яростными упреками.

— Почему вы так поступили? Какая неосторожность! Можно было хотя бы предупредить меня, держать в курсе Я бы заранее почувствовала опасность. Я выступила против короля Франции и знаю, на какое предательство способны его люди. Я была мятежницей Пуату. Вы не доверяете мне. Я не в счет. Я только женщина вы презираете меня.

— Моя дорогая, — прошептал он, — успокойтесь Ведь вы спасли мне жизнь, а теперь устраиваете сцену?

— Одно другому не мешает.

Затем она бросилась в его объятия, теряя силы.

— Ох, любовь моя! Любовь моя! Я боюсь, что вновь воскреснет кошмар, который уже не раз я переживала в разлуке с тобой.

Я бежала к тебе через дремучий лес, я спешу спасти тебя от опасности, но прихожу поздно. Это ужасно!

— На этот раз вы не опоздали.

Он обнял ее и стал гладить волосы. Внезапно она откинула голову назад, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Вернемся, Жоффрей! Давай вернемся в Голдсборо. Не нужно двигаться вперед Я только сейчас поняла, какое безумие мы совершаем Мы проникли в королевство. Как бы далеко от Франции мы ни находились, мы сами выдаем себя и королю, и его церкви Королю, против которого я боролась, церкви, которая осудила вас на смерть Нам удалось избежать их приговора, сохранить свободу, а теперь мы снова попадем в их руки. Это безумие!

— Мы возвращаемся с кораблями, с золотом, с договорами и, к тому же, прошло гак мною времени — Я не согласна.

— И это заявляете вы, моя воительница, после первой битвы? Это ничего, это только стычка. Мы убедились, что наш союз достаточно окреп, чтобы дойти до конца.

Он обнял ее покрепче чтобы передать ей свою силу и веру. Но это се не успокоило.

— В самом деле, должны ли мы идти к Квебеку? — спросила она В ее голосе звучала подсознательная тревога. — Мне представляется все очень простым. Мы, как друзья, возвращаемся к нашим А затем вдруг я вижу обратную сторону картины нас ждали, заманили, чтобы покрепче схватить, да и убить, наконец!

— Не будем терять самообладания, не волнуйтесь. Все не так просто, но уж и не так тягостно. Здесь мы имеем верных и надежных друзей.

— И непримиримых врагов! Это мы видели — Действительно, должны ли мы идти к Квебеку? — Он ответил не сразу -Да, я думаю так, наконец твердо ответил он

— Это шанс избежать оскорбления, бесчестия Только столкнувшись лицом к лицу с врагом, мы можем победить И если мы восторжествуем, мы обретем мир, который нам так необходим, чтобы выжить, необходим нам, нашим женам, нашим друзьям, и без которого обретенная нами свобода обернется обманом. Останется только всю жизнь гонянья друг за другом Он приподнял ей голову и посмотрел прямо в глаза, в эти прозрачные изумруды, где он мог прочитать отражение неизмеримой скорби.

— Не боитесь ничего, любовь моя, — прошептал он — Не боитесь ничего На этот раз я рядом. Нас двое, теперь мы вместе Страх сменился радостью. Ее опьяняла вновь обреченная вера Снова благодатное тепло распространялось по всему телу от того места, где лежала рука Жоффрея. Она прикрыла веки, чтобы лучше почувствовать счастье подчинения ему — Пусть будет так! Мы поедем в Квебек, мой дорогой сеньор. Но тогда обещай мне.., обещай мне…

— Что?

— Я не знаю! Что ты никогда не умрешь.., что ты всегда будешь меня беречь.., что никто не сможет нас разлучить.

— Я обещаю тебе это.

Он засмеялся.

Их губы соединились. Забыв обо всем, они отдались этой любви, которая соединяла их ежедневно все сильнее и которая сама по себе уже являлась победой.

— Ax! — вздохнул маленький маркиз де Виль д'Эвре, вдыхая горьковато-соленую влагу реки. — Ах, как я люблю эту атмосферу любви…

Интендант Карлон смущенно взглянул на него. Они плыли на корабле в холодных ноябрьских сумерках. Свинцовые тучи приоткрыли горизонт и пропустили немного золотистого света. Но это не могло оправдать такого восторженного восклицания. Сине-зеленая вода волновалась. Подозрительное безлюдье… Под бронзовой кожей местных обитателей таилась дикая враждебность: горец с космами, скрывающими почти все лицо, или индеец-алгонкин, дикий и свирепый, как вепрь. Время от времени за кормой с криками пролетали птицы.

— Где же здесь любовь?

— Разве вы не чувствуете, Карлон, — продолжал маркиз, закутываясь в шубу, подбитую мехом выдры, — какой восторг, любовь! Ах, любовь! Какой благодатный климат, единственный, в котором человеческое существо может расцвести, чувствовать себя, как рыба в воде. Как приятно здесь путешествовать и отдыхать. Редко я чувствовал, чтобы любовь царила вокруг меня с такой силой.

— Вы заговариваетесь, я полагаю, — сказал интендант Карлон, — или вы пьяны.

Он бросил подозрительный взгляд на низкий столик, на котором стоял легкий завтрак. На солнце сверкали серебром кубки, сияли хрустальные чаши, но графины с вином и ликером не были откупорены.

— Да, я выпил, — продолжал Виль д'Эвре. — Я опьянел от эликсира, который предлагаю и вам: любовь. Она распространяет свои тончайшие, почти неощутимые лучи, но они такие сильные, жгучие, что опьяняют, как чудесные запахи.

— Запахи, — повторил Карлон. — Да, здесь действительно есть запахи, но в них нет ничего райского. Впрочем, это любопытно, что морские запахи до сих пор догоняют нас, хотя мы проникли уже далеко в глубь материка.

— Ну, зачем вы вспоминаете о море! — простонал маркиз. — Какой вы ужасно будничный! Напрасно я старался изо всех сил расшевелить вас.

Разочарованный, он отвернулся и взял конфету из хрустальной вазы. Эта дегустация вернула ему хорошее настроение, и он снова вдохновился.

— Я сластена и в этом вижу знак Любви. Разве не придает сил влюбленному сердцу нежность поцелуя в этих заброшенных местах? Именно ради любви можно вытерпеть эти суровые трудности. Ведь любить — это значит кинуть к ногам любимой все богатства земли, умом и сердцем привязаться к очаровательному существу. Вот, не правда ли, все признаки атмосферы страсти и нежности, даже и вы не можете остаться равнодушным. Да, даже вы…

Театральным и торжествующим жестом он протянул руку к группе, которая только что появилась на корме. Против света можно было увидеть на фоне неба их плюмажи на шляпах, но трудно было различить друг от друга, хотя ясно угадывался силуэт одной женщины.

— Ну что? Видите вы ее? — вновь заговорил маркиз встрепенувшись. — Видите ее? Она единственная! Женщина, подобная всем грациям, наделенная всеми женскими чарами, женщина-совершенство. Ее взгляд — единственный взгляд — ошеломляет, единственное слово, сорвавшееся с ее губ, приводит вас в восторг, ее нежность соблазняет вас, воспламеняет вашу страсть. Вы чувствуете призыв защитить ее очаровательную слабость. У вас просыпается желание прильнуть к ее груди, как вас привлекала грудь матери. Чем, какими качествами привлекает нас женщина? Чистыми и светлыми или, напротив, самыми опасными проявлениями своего естества? Но перед ней не устоит, я уверен, не только мужчина, но и ни одно существо мужского пола. Бесспорное очарование, по-моему, является первым качеством женщины в самой ее сути.

Он должен был перевести дыхание. В этот момент Анжелика, графиня де Пейрак, в сопровождении супруга и офицеров кораблей графского флота начала спускаться на нижнюю палубу. Даже на таком расстоянии сияние этого единственного женского лица привлекало внимание. И было неясно, откуда этот свет: то ли заходящее солнце оживляет ее лицо, то ли эта милая и веселая улыбка, играющая на губах женщины. Она слушала, о чем говорят сопровождающие ее мужчины. Ее большая фетровая шляпа а ля кавальер светилась ореолом над ее головой. Ее манто из белого сатина на меху приоткрывало над корсажем воротник из малинских кружев в три ряда. Рисунок па платье розового шелка переходил на складки юбки из гранатового бархата. Подол юбки был украшен серебряной канвой.

Одной рукой она придерживала складки юбки, чтобы та не мешала спускаться по лестнице, другая рука была спрятана в муфте из белого меха, которая держалась на серебряном шнурке.

Вынырнув из темноты, на свету у балюстрады появился силуэт небольшого животного. Несколькими прыжками настигнув компанию он приземлился на палубе перед Анжеликой, внимательно осмотрел ее и начал торжественно двигаться вперед, задрав хвост.

— Кот! — воскликнул Виль Д'Эвре. — Заметьте, что даже животные составляют эскорт графине Пейрак и готовы служить ей!

— А вы? Почему вы привыкли все рисовать в розовом цвете? — съязвил Карлон.

— Я счастливый человек. Я вижу только приятные события, так как я чувствителен ко всему приятному. Мне приятно плыть на этом корабле, приятно быть в компании даже с вами, да, да, не протестуйте. Здесь я могу побеседовать с самой очаровательной женщиной на земле. Я возвращаюсь с кораблем, который де Пейрак подарил мне взамен моего «Асмодея», который взорвали бандиты. Посмотрите вниз, на якорь, как это красиво! Я везу с собой товары: меха, ямайский ром, фаянсовые плитки. Мсье де Пейрак добыл их для меня из Франции. Посмотрите.

— Посмотрите, посмотрите… Вы затвердили одно только слово и повторяете его без конца. Ну, хорошо. Вот я смотрю, и что я вижу. Ситуация все больше и больше обостряется и усложняется. Я говорил уже вам, что в перспективе у нас много неприятностей и, именно потому, что мсье и мадам де Пейрак окажутся там вне общества, хотя, по вашему мнению, они и олицетворяют любовь и ее прелести. Ну! Мы можем ожидать, что наделаем много шума в Квебеке. Чему же радоваться? Для начала обменяются пушечными выстрелами, затем будет перестрелка из ручного оружия, затем мы уйдем отсюда, подчинившись им. Это будет для всех пас наказанием, опалой, что равносильно отлучению от церкви. Вы знаете, что епископ Лаваль и иезуиты не шутят с вопросами чародейства и атеизма. И я вижу, какой прием они готовят этой компании.