— Что ж? Вы хотите, чтобы я ее оплакивал?

Анжелика заломила руки.

— Будьте милосердны, сделайте же что-нибудь, поймайте этих злодеев, они там, под лестницей. Может быть, она только ранена?

Он смотрел на нее, продолжая улыбаться.

— Решительно, вы мне кажетесь менее высокомерной, чем в нашу первую встречу. Но волнение вам тоже идет.

Она готова была ударить его, бросить ему в лицо, что он трус. Но тут услышала лязг шпаги, которую он вытянул из ножен, и его беззаботный голос:

— Ну, пойдемте взглянем.

Она шла следом за ним, стараясь унять дрожь, и спустилась на несколько ступеней.

Маркиз перегнулся через балюстраду.

— Ничего не видно, но там кто-то есть, чувствуется запах злодеев. Ну конечно: лук, табак, дешевое вино из таверны. Их пятеро или шестеро, они суетятся внизу.

И, хватая ее за руку, маркиз произнес:

— Слышите?

В мертвой тишине раздался всплеск, будто что-то швырнули в воду.

— Ну вот. Тело только что бросили в Сену.

Он повернулся к ней, прикрыв веки, словно змея, и продолжал:

— Да! Классическое место. Тут только маленькая дверь, ее часто забывают закрыть, иногда — нарочно. Игра для тех, кто хочет подослать нескольких убийц. Сена отсюда в двух шагах. Дело совершается быстро. Прислушайтесь немного, они перешептываются. Очевидно, заметили, что напали не на того. Итак, у вас грозные враги, красавица?

Анжелика сжала зубы, чтобы они не стучали. Наконец ей удалось проговорить:

— Что вы собираетесь делать?

— Сейчас — ничего. У меня нет никакого желания скрестить шпагу с ржавыми рапирами этих бродяг. Но через час стражи из швейцарских гвардейцев подойдут к этому углу галереи. Убийцы уберутся отсюда, если они еще не убрались. В любом случае, вы сможете безбоязненно пройти. А пока вы ждете…

Все еще держа ее за рукав, он потянул ее обратно в галерею. Она машинально подчинилась, ее голова гудела.

— Марго мертва… Меня хотели убить… Уже во второй раз… А я ничего, ничего не знаю… Марго мертва…

Вард заставил ее войти в подобие ниши в стене, где имелся столик с выгнутыми ножками и несколько табуретов. Ниша, должно быть, служила прихожей для соседних апартаментов. Он не спеша вернул шпагу в ножны, снял перевязь и положил ее на столик вместе с оружием. Затем он приблизился к Анжелике.

Она внезапно поняла его намерения и с ужасом оттолкнула его.

— Месье, вы что! У меня на глазах только что убили преданную мне служанку, а вы думаете, что я соглашусь…

— Мне все равно, согласитесь вы или нет. Мне безразлично, что думают женщины. Мне интересно то, что у них ниже пояса. Любовь — такая формальность. А вы не знали, что именно так прекрасные дамы платят за проход по коридорам Лувра?

Она попыталась оскорбить его.

— Ах да, я и забыла: «Не скроют чин и титул знатный того, что Вард невежа и скотина».

Маркиз до крови впился ногтями ей в руку.

— Маленькая дрянь! Не будь вы так красивы, я бы охотно оставил вас тем смельчакам, что ждут вас под лестницей. Но жаль было бы смотреть, как пускают кровь такой нежной птичке. Ну же, будьте умницей.

Она не видела его, но догадалась, что на его красивом лице появилась самодовольная и несколько жестокая улыбка. Слабый отсвет с галереи осветил его белый парик.

— Вы не посмеете меня тронуть, — выдохнула она, — я закричу.

— Кричите, только это ни к чему не приведет. Тут почти никто никогда не проходит. Зато ваши крики могут привлечь молодчиков с ржавыми рапирами. Не нужно шума, дорогая. Я хочу вас, я вас получу. Я давно решил это, а тут подвернулся случай. Или вы предпочитаете, чтобы я отпустил вас домой одну?

— Я найду другого помощника.

— И кто же вам поможет в этом дворце, где все так тщательно подготовлено для того, чтобы убить вас? Кто же привел вас к знаменитой лестнице?

— Мессир де Лоррен.

— Ну и ну! Уж не Маленький ли Месье там, внизу? А он не впервые избавляется таким образом от «соперницы», которая ему мешает. Так что видите — в ваших же интересах молчать…

Она не ответила, но, когда он вновь приблизился, не двигалась.

Он неторопливо, с наглым спокойствием поднял ее длинные юбки из шуршащей тафты, и она почувствовала, как его теплые руки нежно гладят ее тело.

— Прелестно, — вполголоса произнес он. — Бесподобное лакомство.

Анжелика не помнила себя от унижения и страха. В ее воспаленном разуме проносились абсурдные картины: шевалье де Лоррен со своим светильником, Бастилия, вопль Марго, шкатулка с ядом. Потом все исчезло, и ее заполнила паника, физический ужас женщины, знавшей только одного мужчину. Этот новый контакт перепугал ее и вызвал отвращение. Она извивалась, пытаясь освободиться из его рук, но не могла выдавить из себя ни звука. Парализованная, дрожащая, она позволила взять себя, плохо осознавая, что происходит…

Внезапно луч света вонзился в темноту их ниши. Затем дворянин, который проходил мимо, быстро убрал свечу и удалился, смеясь и крича: «Я ничего не видел!» Судя по всему, это зрелище было обычным для обитателей Лувра.

Маркиз де Вард не стал отвлекаться на такую мелочь. Во мраке их дыхание смешалось, и потрясенная Анжелика спрашивала себя, когда кончится это ужасное насилие. Подавленная, ошеломленная, наполовину в обмороке, она против своей воли принимала ласку мужских рук, сминавших ее тело. Мало-помалу новизна объятий, повторение движений любви, для которых было так чудесно создано ее тело, возбудили в ней волнение, которому она не сопротивлялась. Когда сознание вернулось к ней, было уже поздно. В ней вспыхнула искра удовольствия, неся так хорошо знакомую ей негу, по венам разлилось острое возбуждение, вскоре превратившееся в бушующее пламя.

Мужчина догадался об этом. Он издал приглушенный смешок и принялся за дело с удвоенным умением и вниманием.

Тогда она принялась бороться с собой, отказываясь платить ему по счетам, но борьба только ускорила ее поражение. Она откинула пассивность и прижалась к нему, подхваченная потоком сладострастия. Чувствуя свой триумф, он безжалостно усилил натиск, а она невольно приоткрыла губы, и из ее горла вырвался хрип, означающий злость и благодарность побежденной женщины.

Когда они оторвались друг от друга, Анжелику захлестнул жгучий стыд. Она спрятала лицо в руках. Ей хотелось умереть, никогда больше не видеть дневного света.

Офицер молча и все еще задыхаясь надел перевязь.

— Сейчас будет стража, — сказал он. — Пойдем.

И, так как она не двигалась, он взял ее за руку и вытолкнул из ниши.

Она вырвала руку и молча шла за ним. Стыд жег ее, словно раскаленное железо. Никогда больше она не сможет взглянуть в лицо Жоффрею, никогда не сможет обнять Флоримона. Вард все разрушил, все уничтожил. А она потеряла единственное, что ей оставалось: верность своей любви.

У подножия лестницы стоял гвардеец в белом воротничке и в камзоле с желтыми и красными прорезями. Он опирался на свою алебарду и насвистывал, а рядом с ним на земле стоял фонарь.

Увидев своего капитана, он вытянулся.

— Никаких негодяев поблизости? — спросил маркиз.

— Я никого не видел, господин. Но, должно быть, до того, как я явился сюда, здесь побывал злодей.

И, подняв фонарь, он осветил большое кровавое пятно на земле.

— Дверь Сада Инфанты была открыта к набережной. И кровавый след тянется туда. Думаю, они бросили труп в воду…

— Хорошо, швейцарец. Неси службу как следует.

Ночь была безлунной. От берегов поднимался зловонный запах гниющих водорослей. В тишине слышался только плеск Сены да звон комаров. Анжелика, остановившись у реки, тихо позвала:

— Марго!

Ей самой захотелось уйти в эту тьму, погрузиться в ночную вязкую воду.

Она услышала голос маркиза де Варда:

— Где ты живешь?

Ее гнев вспыхнул с новой силой, и она вскричала:

— Не смейте говорить мне «ты»!

— А я всегда говорю «ты» женщинам, которые были моими.

— А мне плевать на ваши привычки. Оставьте меня.

— О! Еще час назад ты не была такой гордой. Мне казалось, я не так уж тебе противен.

— Час назад был час назад. Сейчас все по-другому. Сейчас я вас ненавижу.

Она несколько раз повторила «ненавижу» сквозь сжатые зубы и плюнула в его сторону.

Потом она пошла, спотыкаясь, по пыльному берегу.

Кромешная тьма. Лишь несколько фонарей освещали вывеску лавки или портик богатого дома.

Анжелика знала, что Новый мост находится справа.

Она без особого труда вышла к белому парапету, но тут перед ней появилось какое-то отребье, жалкое подобие человека, который сидел на корточках, а при ее приближении поднялся на ноги. До нее донесся тошнотворный запах, и она узнала одного из нищих, так напугавших ее днем.

Она с громким криком отшатнулась. За ее спиной послышались быстрые шаги и голос маркиза де Варда:

— Назад, бродяга, или я тебя проткну!

Тот неподвижно застыл на середине моста.

— Пощадите, благородный господин! Я только несчастный слепой.

— Не так ты слеп, раз увидел кошелек, который можно снять!

Кончиком шпаги Вард ткнул в живот бесформенное существо, которое со стоном убежало прочь.

— Ну что, теперь вы скажете мне, где живете? — жестко спросил офицер.

Едва слышно Анжелика назвала адрес своего зятя-прокурора. Ночной Париж приводил ее в ужас. Он кишел невидимыми созданиями, ведущими подземную жизнь подобно мокрицам. От стен неслись голоса, шепот, смешки. То и дело открывалась дверь какой-нибудь таверны и на порог падала полоса света или вырывалось крикливое пение. Один раз она увидела дым от трубок мушкетеров, сидящих за столом, а на коленях одного из них — розовотелую голую женщину. Затем снова началось переплетение улиц и мрачный лабиринт.

Вард часто оборачивался. От группки, сидящей возле какого-то фонтана, отделился человек и теперь следовал за ними молчаливой, скользящей тенью.

— Далеко еще?

— Почти пришли, — отозвалась Анжелика, узнав горгульи и фронтоны домов улицы Ада.

— Тем лучше, а то мне, видимо, придется проткнуть кое-кому брюхо. Слушайте, малютка. Никогда больше не возвращайтесь в Лувр. Спрячьтесь, пусть о вас забудут.

— Если я буду прятаться, мне не вызволить мужа из тюрьмы.

Вард усмехнулся.

— Как желаете, о верная и добродетельная супруга.

Кровь бросилась в лицо Анжелике. Ей захотелось укусить его, задушить.

Одним прыжком второй силуэт появился из тени.

Маркиз прижал к стене молодую женщину и встал перед ней со шпагой в руке.

На землю падал круг света от большого фонаря, висевшего перед домом Фалло де Сансе.

Анжелика, широко раскрыв глаза от страха, глядела на оборванных мужчин. Один из них держал в руке палку, второй сжимал кухонный нож.

— Нам нужны ваши кошельки, — произнес глухой голос.

— Кое-что вы получите, господа, шпага вас угостит.

Анжелика, повиснув на бронзовом дверном молоточке, колотила в дверь. Наконец, она отворилась.

Анжелика рванулась в дом, перед глазами у нее еще стоял маркиз де Вард, чья длинная шпага держала обоих бродяг на почтительном расстоянии, а те ворчали, словно голодные волки.

* * *

Дверь ей отворила Ортанс. В руке она держала свечу, а из грубой полотняной рубашки торчала худая шея. Она шла за сестрой по лестнице, приговаривая свистящим шепотом.

Она всегда это говорила. Потаскуха, вот кем была Анжелика с юных лет. Интриганка. Высокомерная лгунья, которая дорожит только состоянием своего мужа и лицемерно притворяется, будто любит его, а сама при этом шляется вместе с распутниками по трущобам Парижа.

Анжелика почти не слушала ее. Она ловила уличный шум; ясно слышался лязг стали, затем хриплый крик человека, которому перерезали горло, затем кто-то побежал прочь.

— Слушай, — прошептала она, нервно хватая Ортанс за рукав.

— Ну, что еще?

— Крик! Кто-то ранен!

— Подумаешь! Ночь — время для бродяг и негодяев. Ни одна уважающая себя женщина не отправится гулять по Парижу после захода солнца. Кроме одной, и к несчастью, она моя родная сестра!

Она подняла свечу, чтобы поглядеть на лицо Анжелики.

— Да ты бы себя видела! Фу! У тебя вид куртизанки, которая только что занималась любовью.

Анжелика вырвала свечу у нее из рук.

— А у тебя вид ханжи, которой не хватает любви. Иди, возвращайся к своему мужу-прокурору, который только и умеет в постели, что храпеть.

* * *

Анжелика долго сидела у окна, не решаясь лечь в кровать и уснуть. Она не плакала. Она заново переживала все события этого ужасного дня. Казалось, что вечность прошла с тех пор, как в комнате появилась Барба со словами: «Вот молоко для малыша».