Владимир Гурвич - Анжелика против террора

Незадолго до того, как отправиться на свидание с Мамонтовым, она позвонила Хасану. Общаться с этим человеком ей очень не хотелось, и поэтому перед тем, как набрать номер, она несколько минут настраивала себя на этот разговор. Хасан ни за что не должен заподозрить, насколько он ей неприятен.

Хасан обрадовался ее звонку. По крайней мере, его голос выражал именно такие эмоции.

– Очень рад вас слышать, госпожа Оболенская. Наши дела идут превосходно. Моя сестра говорит, что Мариам осталось от вас в восторге. И мечтает только об одном, снова вас увидеть.

– Мне тоже очень понравилась девушка, и я как раз звоню для того, чтобы попросить вас устроить мне с ней очередную встречу. Ей сейчас особенно сильно нужна моя поддержка.

– Я думаю, это можно сделать. Я полагаю, вы окажете большую помощь Мариам, если станете укреплять ее решимость добиваться своих целей.

– А как же ваше убеждение, что арабская женщина должна знать свое место? – не сдержала Анжелика своего желания уколоть его.

– Я уже вам объяснял, что оно полностью сохраняется в силе, – сухо произнес Хасан. – Но Мариам – это особый случай. Не только вы, европейцы, но и мы, арабы, умеем быть гибкими. Как только я сумею договориться о встрече, я тут же дам вам знать.

Хасан отключился. Анжелика же попыталась проанализировать, что происходит, какие интриги плетутся вокруг этой прекрасной девушки? Почему Хасан настолько заинтересован в ее судьбе, что готов поступиться принципами? Пока ей все это не понятно. Может быть, Мамонтов сумеет что-то ей прояснить?

Они договорились пообедать в небольшом, но вполне приличном китайском ресторане. Когда она вошла, он уже ждал ее за столиком. Несколько мгновений он внимательно рассматривал Анжелику.

– Всякий раз, когда я вас виду, то думаю, что прекрасней образа быть не может. Но зачем мы встречаемся вновь, я и убеждаюсь, что это был еще далеко не предел. Вы знаете какую-то древнюю великую тайну, как становиться все красивей? А, может быть, колдунья?

– Не хочу вас разочаровать, но ради объективности вынуждена сказать, что ни то, и ни другое. Древними тайнами не владею, колдуньей быть всегда хотела, но не дано. Приходится обходиться средствами, которые можно купить в любом магазине. Я вас сильно огорчила?

– Такого сильного огорчения я еще в жизни своей себя не испытывал. Так хотелось иметь дело с колдуньей.

Они засмеялись.

– У меня к вам куча вопросов и дел, – сказала Анжелика.

– Давайте ее разгребать.

– Вы постоянно исчезаете. Я могу узнать, где вы бываете или это тайна?

– Для вас, не тайна. Я ездил в Восточное Арабское Княжество. Ищу там мосты.

– Успешно?

– Пока не знаю. Восточные люди весьма не простые. Ты договариваешься с ними, кажется согласие найдено. А потом оказывается, что ни черта, либо предпочтение отдается конкуренту, либо все надо начинать сначала, так как это была всего лишь разминка или намек на то. что ты мало пообещал отступного. Приходится бегать по кругу. А что у вас?

Анжелика стала рассказывать о Мариам. Мамонтов так внимательно слушал, что даже перестал есть.

– И вы всерьез предлагаете Круатье пойти на такой шаг? – воскликнул он.

– И надеюсь при этом на вашу помощь. Я не очень наивна?

– Очень! Это сумасшедший план или план сумасшедшей.

– Я тоже так считаю, именно поэтому надеюсь, что вы примите в нем деятельное участие.

– Вам известно, кто отец Мариам?

– Высокопоставленный чиновник.

– Не просто высокопоставленный чиновник, – усмехнулся Мамонтов, – он возглавляет спецслужбы княжества. Этот человек имеет большую власть, и очень опасен. Известно, что агентами спецслужб княжества были ликвидированы несколько человек, которые находились в оппозиции к режиму. Если план вам удастся, он провозгласит вас своим врагом.

– Но неужели его не волнует счастье дочери?

– Этого я не знаю. – Мамонтов несколько мгновений пребывал в задумчивости. – Может быть, у вашего плана есть шансы на успех. Но посчитать их невозможно.

– Но раз вы считаете, что шансы все же есть, значит, его надо реализовывать. Я могу на вас рассчитывать.

– Кажется, я тоже схожу с ума, но я согласен. Этой девушке, в самом деле, надо помочь.

От радости Анжелика даже захлопала.

– Мне непонятна одна деталь, – сказала она. – Почему Хасан так заинтересован в этом деле?

Мамонтов довольно долго молчал, а когда заговорил, то как-то неохотно.

– Я могу лишь высказать свое предположение. Он хочет воспользоваться вашей Мариам для каких-то своих игр. И скорей его планы связаны с его отцом. Мой вам совет: держитесь от него на почтительном расстоянии.

– Вам он не нравится? – поинтересовалась Анжелика.

– А вам?

– Мне – нет, но в деле с Мариам он наш союзник.

– Я бы был осторожней с такими определениями. Мы не знаем истинных его целей.

– А что вы вообще о нем знаете?

Анжелика уже заметила, что на любой вопрос о Хасане Мамонтов отвечал не сразу, а некоторое время подумав.

– Почти ничего. Он хороший инициативный энергичный работник, он из тех, кому не надо ничего указывать, он сам находит себе задачу и сам ее решает.

– Просто удивительно, эта настоящая находка. Таких очень мало.

– Да, наверное, немного. Но тем он и ценней.

Однако Анжелика далеко не была уверенна, что слова Мамонтова полностью соответствуют его мыслям. Скорей дело обстоит иначе. Здесь кроется какая-то тайна. И пока Мамонтов явно не стремится раскрыть ее ней.

– Знаете, Анжелика, а почему бы нам не сходить куда-нибудь, в театр или на выставку, – перевел Мамонтов разговор на другую тему, что не осталось Анжеликой не замеченным. – У меня есть несколько знакомых художников, очень необычных. Вы будете довольны этим посещением.

– С большим удовольствием. Мне сильно не хватает всего этого. В Москве с мужем мы часто ходили на выставки, в театры. А здесь я погрузилась в какой-то иной мир.

Мамонтов как-то странно посмотрел на нее.

– Знаете, Анжелика, сколько вас знаю столько и не могу понять, а какой настоящий ваш мир. Я еще никогда не был знаком с такой необычной женщиной.

Анжелика лукаво посмотрела на своего собеседника и засмеялась.

– Почему-то здесь, в Париже мне постоянно задают этот вопрос. Всех интересует, что я за женщина. Я знаю лишь одного человека, которого он не очень волнует.

– И кто же это?

– Я сама. Я просто живу так, как подсказывают мне мои внутренние ощущения. Однажды муж мне сказал фразу, которая навсегда отпечаталась в моих женских мозгах: счастье – это следовать своему предназначению. И ничего другого.

Мамонтов ненадолго задумался.

– А вот я, пожалуй, так до конца и не понял своего предназначения. Может быть, от того и не столь счастлив, как вы.

Мамонтов позвонил уже через час после того, как они расстались, и сказал, что художник будет ждать их вечером. Анжелика не возражала, но сейчас ее занимали совсем иные мысли. Она думала о том, что пора переходить к более активной фазе операции, она и так совершила оплошность, что слишком долго искала подходы. А возможно, что дорог каждый час. А она как ничего не знала о том, что происходит, так не знает и теперь. Но тогда, в чем смысл ее пребывание в городе вдали от семьи?

Она набрала комбинацию цифр, которую вызубрила еще в Москве. Как и несколько слов пароля.

На ее звонок отозвался приятный мужской баритон.

– Мне нужно срочно с вами увидеться, – произнесла Анжелика.

– Когда?

– Желательно в течение часа.

– Нет проблем, – засмеялся баритон. Ваша машина должна быть припаркована возле галереи Лафайет. Скажите номер.

Анжелика продиктовала номер.

– Вам хватит часа, чтобы добраться до места? – спросил баритон.

– Вполне.

– Я сяду в вашу машину. Только не приезжайте раньше времени. Ровно через час, ни минутой раньше, ни минутой позже.

Ровно через час Анжелика была на условленном месте. И едва она притиснулась к тротуару, как дверца отворилась, и в салон сел мужчина.

– Езжайте, – тоном, который не предусматривает ослушание, скомандовал он.

Лишь когда они отъехали довольно далеко, Анжелика осмелилась взглянуть на своего пассажира.

– Говорите, – тем же тоном сказал мужчина.

– Как мне вас называть?

– Так же, как зовет меня моя жена, – усмехнулся он. – Поль. Но без добавления слова дорогой, милый, любимый. Рассказывайте, что у вас за дело?

– Мне нужно осуществить прослушивание в помещение фонда «Восток-Запад».

– Вы говорите о Хасане Аль-Мусави?

– О нем.

– Вы что-нибудь о нем знаете?

– К сожалению, только то, что известно и вам. До вашего появления у нас не было подходов к фонду.

– А у французов?

– Про них точно ничего не могу сказать, но по нашей информации, этот человек пока не попал в их поле зрения.

– А мы не можем помочь им в этом?

– На данный момент, к сожалению, нет. Наши отношения с некоторых пор разладились и по нашей вине. Мы навели их на одну подозрительную группу, было затрачено много времени и средств на ее разработку. А в итоге оказалось, что это вполне безобидные бизнесмены. И теперь они не доверяют нашей информации. Поэтому пока придется действовать без ведома местных спецслужб, на свой страх и риск. У вас появились какие-то подозрения по поводу этого Хасана?

– Подозрения появились, но никаких фактов пока нет. Поэтому я обратилась к вам за помощью.

– Прослушки мы поставим. Но долго заниматься этим делом крайне опасно. Заподозрить могут и они и местные спецслужбы.

– Будем надеяться на удачу? Это все?

– Не совсем. За мной кто-то следит, недавно была сделана попытка похищения. Это произошло в Нормандии.

– Это серьезно, но тут мы вам помочь вряд ли сможем. У нас нет возможности выставить вам охрану. Это равнозначно провалу. Нужно быть предельно осторожной.

– Что мне запереться в своей спальне?

– Это было бы идеальным вариантом. Но боюсь, как все идеальное он не осуществим. Мы передадим вашу информацию в центр, может быть, у них есть какие-то зацепки. Это все?

– На этот раз все.

– Тогда высадите меня сразу за светофором. Было приятно познакомиться. Мне говорили, что вы красивая, но действительность превзошла все ожидания.

Анжелика остановила машину, мужчина вышел и почти сразу же затерялся в толпе. Молодая женщина посмотрела на часы. Пора было ехать к художнику.

Анжелика оставила на стоянке свою машину и пересела в машину Мамонтова.

– Я с ним познакомился еще тогда, когда возглавлял одну из самых крупных российских компаний. Не знаю, откуда, но возникла мысль начать собирать современную живопись. Многие русские бизнесмены прошлого ездили в Париж, чтобы приобретать картины у малоизвестных художников, которым через несколько десятилетий, чаще всего после смерти, присваивалось почетное звание гениев. Я подумал, что все может повториться и на этом историческом витке. Если глубоко копнуть, то по большому счету с тех пор ничего не изменилось. Я попал на выставку этого художника и был поражен его творчеством. И сразу же приобрел с дюжины его картин, повергнув парня в изумление, так как до этого его работы покупали крайне редко. Когда я же я сюда переселился, то возобновил знакомство, хотя в первое время мне было совсем не до покупок полотен. Но когда дела немного поправились, я снова стал иногда что-то прикупать. Хотя сейчас у меня почти нет интереса к собиранию живописи. Разве уж если что-то сильно понравится. У коллекционера всегда остро стоит вопрос, что будет с коллекцией, когда его не станет? У меня нет на него ответа. И пока я его не найду, не появится желание активно заниматься собирательством.

Анжелика, что называется, кожей почувствовала всю содержащуюся в этих словах горечь. И одновременно ощутила прилив нежности и сочувствия к Мамонтову. Она была застигнута врасплох этими чувствами и несколько мгновений пребывала в растерянности. Она понимала, что ей еще предстоит осмыслить, что означают эти переживания.

– Я уверена, что у вас еще возникнет желание продолжать коллекционирование картин, – мягко сказала она.

Мамонтов покосился на нее, но предпочел ответить молчанием. Судя по всему, у него такой уверенности не было.

Художник жил в самом обычном парижском доме на последнем этаже. Одет он был, как и положено человеку искусства, не придающего никакого значения условностям: в измаженном краской свитере и протертых почти до дыр джинсах.

– Это Клод Дювуаль, – представил Мамонтов художника. – А это самая красивая из всех ныне живущих женщин мадам Анжелика Оболенская.

Художник бесцеремонно взял Анжелику за подбородок и повернул лицо к свету.

– А ты прав, – сказал он Мамонтову, – настоящая красота. Только русские бывают так идеально красивы. Вы попали как раз туда, куда вам нужно. Сейчас вы все поймете. Пойдемте.