Папаша Буржю и его домочадцы не отставали от моды.
«В Шайо! В Шайо! Отправляемся, с каждого — один су!» — призывно кричали лодочники. Кораблики проплывали мимо Аллеи королевы[79] и мимо монастыря ордена Визитации в Шайо[80]. Затем публика сходила на берег, чтобы отправиться перекусить в Булонский лес.
Иногда суда шли до самого Сен-Клу, и парижане рассеивались по окрестным деревням. Давид и кавалер Розины, ученик кондитера, с которым она собиралась сочетаться браком этой осенью, брали на руки детей, чтобы освободить женщин.
Очень часто они направлялись в Версаль, чтобы увидеть трапезу короля. Но Анжелика всякий раз наотрез отказывалась от подобной прогулки. Она пообещала самой себе, что войдет в Версаль, лишь когда ее примет двор, примет король. Она дала себе клятву. Иными словами, молодая женщина никогда не приближалась к Версалю… Она оставалась на берегу Сены вместе со своими мальчиками, опьяненными свежим воздухом.
Наступал вечер.
— В Париж! В Париж! Отправляемся, с каждого — один су! — кричали лодочники.
И к воротам города толпами устремлялись пьяные компании.
Именно во время такой загородной поездки слово «Версаль» неожиданно засело в голове у Анжелики. Не как недостижимая цель, а как яркое солнце, которое вставало лишь для нее.
Она сама не знала почему, но это видение заставило молодую женщину отказаться от заманчивого приглашения Одиже, предложившего пойти «взглянуть на трапезу короля в Версале».
Маленькая семья только-только высадилась на берегу в окрестностях Сен-Клу, как вновь появился необыкновенно элегантный Одиже, разодетый в перья и кружева. Он был очень доволен собой и своей затеей. Молодой человек уже нанял карету до Версальского парка, который с каждым днем становился все краше и краше и где в тот день король устраивал праздник в честь королев Анны Австрийской и Марии-Терезии и своей фаворитки мадемуазель де Лавальер.
Одиже пообещал взять напрокат шпаги для мужчин, мэтра Буржю и подмастерья кондитера, а для дам — Анжелики, Барбы и Розины — вышитые шали. Дети, еще не достигшие того возраста, когда можно носить шпагу, могли бы просто, открыв рот, восхищенно полюбоваться на великолепие двора и величие своего монарха.
Сердце Анжелики стукнуло всего один раз, и, удивляясь собственному раздражению, она резко заявила, что этот план ее совершенно не привлекает.
— Но, — возразил Одиже, — разве вам не интересно взглянуть, как офицеры, ведающие трапезой короля, торжественно подносят всевозможные блюда? Разве вы не хотите увидеть, что подают при дворе… что Его Величество ест с наибольшим удовольствием…
— Да он все ест с удовольствием! — отрезала Анжелика. — Это всем известно! И я не вижу никакого смысла трястись несколько лье, чтобы убедиться в этом.
«И пускай себе едут без меня!»
Она же отправится в Версаль только в том случае, если ее пригласит сам король, и наряженная со всей необходимой пышностью. И Его Величество сам покажет ей Версальский парк.
Привычные к внезапным переменам настроения Анжелики и к ее неожиданным, а порой и весьма странным заявлениям, но все же пораженные ее резким отказом, домочадцы вместе с несколькими друзьями уселись в наемный экипаж.
Одиже был безмерно разочарован. Он очень рассчитывал на эту прогулку в Версаль, надеялся, что знакомство Анжелики с блистательным миром двора немного собьет с нее спесь и самоуверенность, которую молодой дворецкий почитал чрезмерной. Он бы мог представить ей своих высокопоставленных знакомых среди управляющих трапезой самого короля. И, быть может, среди этой толпы бездельников, которая осаждала гостей Версаля, он улучил бы возможность отвести Анжелику в сторону.
Они долго и громко спорили на берегу Сены, окруженные невообразимым шумом, царящим в этом месте, где проходила главная дорога на Версаль. Мимо них постоянно проезжали кареты, экипажи и даже повозки и телеги, груженные камнями или материалами, предназначавшимися для строительства дворца и для увеличения окружающего его парка.
Анжелика настаивала на том, чтобы они не отказывались от своих планов и ехали без нее. Ведь не каждый день выпадает возможность приблизиться к королю во всем его величии.
А она вместе с детьми подождет их в трактире, расположенном несколько выше дороги, где они уже не раз останавливались, чтобы передохнуть. Трактир назывался «Почтовая станция Четырех королей».
И вот наконец они уехали в Версаль, где в душный летний день было не протолкнуться.
Несмотря на вывеску, «Почтовая станция Четырех королей» уже давно перестала быть местом, где меняют лошадей, и превратилась в большой трактир, где в теплую погоду без устали веселились все, кто приехал прогуляться по округе. Заходили сюда и те, кто обслуживал кареты и экипажи: кучера, подённые рабочие, ломовые извозчики — в общем, все путешественники, желающие набраться храбрости, чтобы штурмовать последний отрезок дороги к Версалю.
Поговаривали, что этим заведением вот уже не один век владеет одна и та же семья, которой довелось принимать у себя даже особ королевской крови. Отсюда и появилось название станции.
Всех посетителей ждал здесь радушный и теплый прием. Хмурым днем сюда можно было просто зайти со своей провизией, воспользоваться столом и крышей над головой, и при этом заказать лишь кувшинчик вина местного виноградника, расположенного рядом с домом. Это же вино, причем за весьма умеренную цену, подавали и в двух или трех беседках, расположенных неподалеку, а также в соседних кабачках.
Анжелика подружилась с дочерью хозяина, Маргаритой дю Вааст, крепкой, красивой девушкой, которая после смерти матери, случившейся в прошлом году, взяла на себя заботу о заведении. Ведь посетители толпились тут весь день напролет, а иногда даже ночью.
Маргарита обожала маленьких Флоримона и Кантора. Она уверяла, что эти ангелочки помогают ей отвлечься от пьяных рож, на которые ей приходится любоваться целыми днями.
Она мечтала, что однажды тоже станет матерью таких малышей, но прежде ей нужно было найти достойного мужа, отличающегося веселым нравом и который бы помогал ей управляться с хозяйством. Смерть матери оказалась ударом для семейного дела, потому что, как говорила, вздыхая, Маргарита, на отца нельзя положиться. Девушка мечтала подыскать новую супругу и батюшке, но это было дело не из легких.
В тот день Анжелика спросила у Маргариты, не могла бы она немного присмотреть за малышами, которые восседали с пирожными в руках в углу зала, надежно огороженные скамейками. Сама же молодая женщина хотела, поднявшись по холму, дойти до виноградника, чтобы поговорить о делах с мэтром Ансельмом, владельцем трактира, отцом Маргариты, хозяином окрестных угодий, который не скрывал, что предпочитает работать на винограднике, чем встречаться лицом к лицу с шумными посетителями.
Анжелика, и сама стремившаяся сбежать от шума и гама дороги, стала подниматься все выше и выше на холм.
С вершины холма можно было увидеть коричневые черепичные крыши и немногочисленные колокольни небольшого городка Сен-Клу.
Анжелика шла, думая о странном открытии, которое только что сделала: она вновь обретет себя лишь в том случае, если однажды по личному приглашению короля предстанет во всем своем блеске именно здесь, в Версале.
— Никогда! — повторяла она. — Никогда я не появлюсь в Версале, среди придворных, униженной, преданной, всеми забытой нищенкой.
Она вновь обретет свои права и получит приглашение от короля. Это будет первый знак возрождения: оказаться среди равных перед Его Величеством. Это и будет доказательством, что она поднялась из пропасти, взяла реванш за несправедливые преследования, вернула сыновьям их положение в обществе.
Этот внезапный мятеж заставлял биться ее сердце сильнее и сильнее, и на полпути к вершине Анжелика присела на одну из каменных ступеней.
С того места, где она оказалась, окруженная раскинувшимся на склоне холма виноградником, еще можно было различить крышу таверны. Но шум дороги превратился в далекий гул. Здесь царила тишина, принесенная легким ветерком.
Понемногу Анжелика успокоилась, и даже само название «Версаль» испарилось, стерлось из ее памяти.
Удивительный пейзаж, представший перед ее взором, порождал в душе покой и глубокое умиротворение.
Вдалеке, как огромный цветок, из солнечного тумана поднимался Париж, переливаясь всеми оттенками голубого и сиреневого цветов. Когда глаза привыкали смотреть вдаль, Анжелика увидела прихотливый рисунок жилых кварталов, стен, испещренных зубцами и выступами, взмывающих в небо стрел заостренных башен и колоколен соборов. Кое-где, как пузыри на кипящем вареве, то тут, то там надувались и дрожали, будто собирались улететь, полушария куполов.
Анжелика увлеченно принялась пересчитывать соборы, которые впервые увидела издалека.
Кто-то подошел и сел рядом с молодой женщиной на каменную ступень.
— Вы смотрите на купола! — раздался мужской голос. — Купола Парижа…
Это был мэтр Ансельм, виноградарь.
Они вместе любовались далеким пейзажем, читая его таинственные знаки.
— Я был еще совсем молодым, — наконец заговорил мужчина, — когда они только начали появляться. Мой отец говорил: «Для чего они возводят эти купола? Хотят, чтобы Париж стал похожим на Рим?..» Он бывал в Италии. Самый старый купол венчает резиденцию иезуитов в предместье Сен-Антуан, он повторяет купол церкви этого ордена в Риме… Кроме того, в предместье Сен-Антуан довольно приметен купол капеллы женского ордена Визитации… Перед ним, посмотрите, купол монастыря бенедиктинок Валь-де-Грас в предместье Сен-Жак. Это аббатство было основано нашей королевой-матерью. Затем идет церковь Сорбонны в Латинском квартале. Этот купол всегда легко отличить. Он кажется таким надменным. Вне всякого сомнения, потому что именно он укрывает гробницу кардинала Ришельё. Кардинал приказал построить ее еще при жизни. Труднее всего увидеть самый маленький и самый старый купол Парижа, венчающий часовню в садах королевы Маргариты Французской. Он находится там же, на левом берегу, в окрестностях Пре-о-Клерк, невдалеке от Лувра.
— О какой Маргарите Французской вы говорите? — спросила Анжелика. — Их было довольно много, не считая вашу дочь.
Виноградарь одобрил шутку Анжелики легким смешком, а затем уточнил:
— О той, кого называли королевой Марго. Его легче отличить в дождь, благодаря возвышающемуся фонарю[81].
Когда мэтр Ансельм наклонился, чтобы указать на купол, о котором говорил, Анжелика увидела совсем рядом с собой мускулистую руку, позолоченную солнцем; рукава рубахи были закатаны, и эта рука казалась совсем гладкой, молодой.
Женщина исподтишка разглядывала собеседника. Его поседевшие усы не были знаменитыми «галльскими усами»[82]. Ровно подстриженные, они позволяли видеть губы мужчины. Это были усы «дегустатора вин».
Анжелика уже видела мэтра Ансельма в зале таверны, где он довольно неплохо справлялся с ролью гостеприимного хозяина, разносящего тяжелые оловянные кувшины, и где его всегда окружали многочисленные любопытные посетители, а он охотно рассказывал им о месте, которому близость Версаля и проводящиеся там строительные работы придали особую привлекательность. Однако Анжелика догадалась, что мэтр от природы не болтлив. Сейчас она размышляла, как бы добиться его расположения.
— Мэтр Ансельм, — попросила она, — не могли бы вы рассказать мне о королях, что удостаивали визитом ваше заведение? Говорят, в трактире, которым владели еще ваши предки, все они останавливались передохнуть и выпить вина.
На эту тему мэтр Ансельм всегда говорил с удовольствием.
Чаще других заведение его предков посещали Их Величества Генрих IV и Людовик XIII. Отец и его юный сын приезжали поохотиться в болотистых лесах Версаля.
Позднее, очарованный детскими воспоминаниями, король Людовик XIII приказал построить в Версале замок, где он неоднократно уединялся, обретая покой, необходимый для преодоления серьезных душевных проблем и решения государственных вопросов. Говорили, что новый повелитель Франции начал возводить вокруг замка Людовика XIII грандиозный дворец, где он мог бы давать восхитительные праздники. Этот дворец должен затмить все королевские резиденции Иль-де-Франса: Сен-Жермен, Фонтенбло…
— Это ошибка, — не сдержался мэтр Ансельм. — Здесь на каждом шагу строителей поджидают трудности — ведь перед нами край холмов. Но что поделать! Тут вопрос увлечения, страсти. Наши места околдовали Его Величество, как некогда они околдовали его отца.
Вот почему виноградарь испытывал больше симпатии к Генриху III. Этот король предпочитал выпить вина не на станции, которая уже в те времена напоминала трактир, а в замке Сен-Клу, построенном в предыдущем веке. Там его и убили 1 августа 1589 года.
"Анжелика. Тени и свет Парижа" отзывы
Отзывы читателей о книге "Анжелика. Тени и свет Парижа". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Анжелика. Тени и свет Парижа" друзьям в соцсетях.