Анна Голон - Анжелика. Тулузская свадьба

Затем, выпрямившись, он представил ей двух святых, словно они были его помощниками. Старцы были изображены на миниатюре, которая украшала крышку его медицинского ларца.

— Это Косма и Дамиан[99], покровители врачей и хирургов. Они родились в Аравии и стали христианскими мучениками во время правления императора Диоклетиана.

Затем, видя интерес, который она проявляла к содержимому ларца, он назвал ей несколько растений, произраставших в Окситании, достаточно известных в восточных пустошах, там, где дует ветер Средиземноморья, более соленый, чем океанский; также он назвал некоторые цветы, редко встречавшиеся в других краях.

Все это время на маленькой жаровне кипятилась вода. После долгих размышлений врач добавил туда несколько щепоток и отсчитал несколько капель из флакона. Опираясь на подушки, Анжелика выпила лекарство. Пар окутал ее благоухающей дымкой.

Красочные, с золотыми нимбами силуэты святых Космы и Дамиана исчезли, возможно, потому что закрылась крышка ларца, но, скорее всего, потому, что ее веки вдруг стали тяжелыми и непреодолимо захотелось спать.

Анжелика заснула.

На следующий день, когда она проснулась, солнце уже высоко стояло в небе. Она чувствовала себя удивительно отдохнувшей.

Не приснился ли ей ночной визит? Однако в комнате еще витал аромат трав.

Анжелика слышала, как под окном переговаривались всадники — это компаньоны по верховым прогулкам разыскивали ее, но им сообщили, что графиня еще отдыхает.

В глубине дворца играли музыканты. Может, Жоффрей вернулся из вчерашней вечерней поездки?

Анжелика встретила его случайно, и он тут же принялся расспрашивать ее полушутя-полусерьезно — в манере, с которой теперь часто разговаривал с ней:

— Что случилось вчера? Слишком шумные беседы этих господ наскучили вам? Внезапно на вашем прекрасном лице появилось такое же выражение страха… какое было у вас, когда вы увидели меня впервые.

Протестуя, Анжелика улыбнулась слабой улыбкой. Она пробормотала, что ничего не случилось. Возможно, чрезмерная жара…

— Я посчитал необходимым, — продолжал граф, — пригласить весьма уважаемого врача. Я съездил за ним в город, где он живет, чтобы привезти сюда как самого мэтра, так и его медицинский ларец.

— Но я не была больна. Не было необходимости беспокоить этого почтенного ученого.

Муж бросил на нее пристальный взгляд, и Анжелика поняла, что ее возражения бесполезны. Он все равно все разгадает.

С искренней заботой в голосе он произнес:

— Доктор Родриго Беншапрут сообщил мне результаты вашего осмотра. Он сказал, что вчера одно глубоко запрятанное и забытое воспоминание ворвалось в вашу память, и поэтому вы испытали такое же потрясение, как если бы вас пронзило копье… Об этих ранах необходимо было позаботиться незамедлительно, — так он мне сказал, — чтобы избежать болезни души. Он заверил меня, что я правильно поступил, разыскав его.

Слушая, Анжелика смотрела на него и не знала, что ответить.

Молодую женщину охватило желание довериться ему, но она чувствовала, что любое упоминание об этой ужасной тайне грозит опасностью.

Ее готовность рассказать и одновременно нерешительность были столь заметны, что он снова улыбнулся, но уже понимающе, снисходительно.

— Поговорим о другом… Что вы скажете о его методах врачевания?

Довольная, что смогла избежать расспросов мужа, Анжелика поспешила уверить его, сколь она была восхищена всеми сокровищами, скрытыми в медицинском ларце. Не только растениями, рекомендованными для лечения обычных болезней, о которых она уже знает, но также эликсирами, приготовленными из минералов, солей, растертых в воске и меде, применяемых при загадочных болезнях разума и души, происхождение которых не могут определить.

Жоффрей де Пейрак, как обычно, слушал ее очень внимательно. Ее глаза блестели все больше и больше. Она радовалась, рассуждая о дорогих ее сердцу растениях, воскрешая в памяти этим рассказом далекие и благословенные времена детства, проведенного рядом с Мелюзиной. И не заметила легкой иронии, блеснувшей в темных глазах графа.

— Действительно, — подчеркнул граф, когда она сделала паузу, — ученый врач предупредил меня об особенностях вашего характера, о которых я не знал, и они, признаюсь, меня сильно обрадовали, так как я вижу многочисленные и разнообразные доказательства того, что в один прекрасный день мы можем слиться в самом совершенном любовном согласии. Ваша скрытая сущность непременно соединится с моей во всех проявлениях чувственности.

— О! В самом деле!.. Я не думаю… что он вам такое сказал?!

— Что вы так же искусны, как и он, в области фармакологии, и намного больше его — в области лечения и… магии!

Муж улыбнулся, и улыбка подчеркнула шрамы, что придало его лицу насмешливое выражение.

— Знаете, почему наша связь еще более сильная, чем это представлял Молин?

— ?!

— Мы с вами отличная пара: колдунья и дьявол!

Анжелика вздрогнула.

— Сударь, вы смеетесь надо мной! Бог хранит меня! Колдунов сжигают!

— На самых больших кострах на земле Юга…

Анжелика соединила руки в пафосном жесте, который тотчас же сочла глупым, равно как и невольную мольбу, что слетела с ее губ.

— Я прошу вас! Не смейтесь надо мной!

Жоффрей стал серьезным, и Анжелика вдруг ощутила себя целиком во власти его страстного, не отпускавшего ее взгляда.

— Хорошо! — произнес он. — Я не буду смеяться над вами, но при условии, что вы расскажете мне, что так сильно поразило вас накануне? Что потрясло в наших военных разговорах и вызвало страх… подобно древнему привидению, значение которого вы вдруг разгадали… или увидели то, что скрывается под его маской, как сказал доктор Родриго Беншапрут?

Она слабела под его взглядом.

Подобное ощущение — такое живое — никогда раньше не возникало: Анжелика невероятно остро почувствовала, что бесконечно дорога ему.

Это правда, призналась молодая женщина. Она была очень взволнована.

Накануне в ее памяти всплыла тайна, которой она владела. Будучи ребенком, она стала свидетельницей заговора, но это было давно, поэтому событие почти полностью стерлось из ее памяти.

Жоффрей взял ее за руку, провел в маленький смежный салон, усадил и сам занял место в кресле рядом с ней. Он мягко настаивал:

— Рассказывайте, мадам.

Она не могла не поддаться его заботе.

Они были одни, только ему она могла довериться. Анжелика рассказала все.

— Принц Конде, несомненно, намеревался отравить кардинала и, возможно, даже короля и его маленького брата. Но что я плохо поняла, так это письма — нечто вроде подписанных обязательств, которые принц и другие сеньоры должны были вручить месье Фуке. Постойте!.. Я не совсем помню текст… Было что-то вроде: «Я отдаю себя в руки месье Фуке и все свое состояние в его распоряжение…»

Жоффрей де Пейрак слушал ее молча.

Наконец он рассмеялся.

— Вот оно, блестящее общество! И кто бы мог подумать, что в то время месье Фуке был лишь мелким советником парламента! Но благодаря своей финансовой изворотливости уже тогда смог подчинить себе принцев. Сейчас он один из самых богатых людей королевства в союзе с монсеньором Мазарини. Это доказывает, что им обоим достаточно места под солнцем вблизи лучей Его Величества. Итак, у вас хватило смелости завладеть этим ларцом? Вы его спрятали?

— Да, я его…

Инстинктивная осторожность заставила ее замолчать.

— Нет, я выбросила его в пруд с кувшинками в парке.

— Вы полагаете, что кто-то подозревает вас в этой пропаже?

— Я не знаю. Не думаю, что кто-то придал большое значение моей маленькой персоне. Однако я не преминула намекнуть на ларец принцу Конде.

— В самом деле? Но это же безумство.

— Было необходимо добиться для отца права беспошлинного провоза мулов. О! Это целая история, — смеясь, сказала Анжелика. — А теперь я знаю, что и вы были в нее косвенно замешаны. Но я охотно повторила бы подобную выходку, только бы снова увидеть испуганные лица этих высокомерных сеньоров.

Анжелика оживилась, рассказывая о столкновении с принцем Конде.

Граф де Пейрак покачал головой.

— Я почти удивлен, что вижу вас рядом со мной живой. Наверно, вы действительно выглядели слишком безобидно. Но быть замешанной в придворные интриги очень опасно. При необходимости они не остановились бы перед убийством девочки.

С этими словами он поднялся, и Анжелика увидела, как граф приблизился к портьере и резко отдернул ее. Он вернулся с выражением досады на лице.

— Я недостаточно ловок, чтобы схватить любопытных.

— Нас кто-то подслушивал?

— Я в этом уверен.

Казалось, Жоффрей был мало озабочен этим инцидентом.

Зазвонили колокола, призывая к молитве.

Он встал.

— Я едва не потерял вас, — сказал он в своей обычной шутливой манере. — Надо полагать, наша встреча была предначертана на небесах.

Муж легким поцелуем коснулся ее руки.

— Я не позволю вас сжечь, маленькая колдунья.

ПРОШЛО несколько дней. Анжелика с друзьями возвращалась с утренней верховой прогулки вдоль берегов Гаронны.

Ей нравились прогулки верхом, и она посвящала этому занятию несколько часов на заре, когда еще было свежо и прохладно. Жоффрей де Пейрак редко присоединялся к их компании. В отличие от большинства дворян он почти не интересовался верховой ездой и охотой. Можно было подумать, что он избегает занятий, требующих физической силы, если бы его слава фехтовальщика не была почти так же велика, как и слава певца. Говорили, что он великолепно фехтует, проявляя чудеса ловкости, несмотря на свою больную ногу. Он ежедневно занимался в оружейном зале дворца, но Анжелика никогда не видела, как он стреляет.

Она еще очень мало знала его. Порой с неожиданным волнением Анжелика вспоминала слова архиепископа, с которыми тот обратился к ней в день свадьбы: «Между нами, мадам, вы выбрали себе очень странного мужа».

На фоне синего неба городские дома в розовых отблесках казались неясными миражами из сновидений. Но Анжелика не задержалась, чтобы насладиться таким любимым ею зрелищем. Она была рассеяна и вновь обеспокоена.

После столь очевидного сближения граф, казалось, вернулся к своей прежней манере — он обращался с ней почтительно, но отстраненно, как в первое время. Анжелика видела его очень редко и всегда в окружении гостей. Она спрашивала себя, не была ли сумасбродная Карменсита де Мерекур причиной нового отдаления? После поездки в Париж эта женщина вернулась в Тулузу, и теперь ее эпатажные выходки держали всех в напряжении. Всерьез поговаривали, что месье де Мерекур собирается заточить жену в монастырь. И если он еще не исполнил угрозу, то только по дипломатическим причинам. Война с Испанией продолжалась, и монсеньор Мазарини, который уже давно пытался начать мирные переговоры, советовал не совершать ничего, что могло бы задеть обидчивых испанцев. Красавица Карменсита была родом из влиятельной мадридской семьи. Перипетии ее семейной жизни имели даже большее значение, чем сражения во Фландрии, и становились известны в Мадриде — хотя официальные отношения были прекращены, тайные посланники под видом монахов, торговцев и купцов поддерживали связь по обе стороны Пиренеев.

Таким образом, Карменсита де Мерекур продолжала вести в Тулузе эксцентричную жизнь, и Анжелику это задевало и беспокоило. Несмотря на светский лоск, который она приобрела, вращаясь в блестящем тулузском обществе, в глубине души она оставалась простой, как полевой цветок, бесхитростной и легко ранимой. Молодая графиня чувствовала, что не в силах соперничать с Карменситой, и порой говорила себе, терзаемая ревностью, что испанка больше подходит, чем она, Анжелика, такому необыкновенному человеку, как Жоффрей де Пейрак.

Но в одном Анжелика была уверена — в вопросах науки в глазах мужа ей нет равных.

* * *

Однажды утром, подъезжая к дворцу в сопровождении пажей, галантных кавалеров и нескольких приятельниц, с которыми ей нравилось проводить время, Анжелика снова увидела у парадного подъезда карету с гербом архиепископа.

Сначала из экипажа вышел высокий суровый человек в серой рясе, а за ним какой-то дворянин: его одежда была украшена бантами, а сбоку висела шпага. Он громко бранился, раскаты его зычного голоса, выкрикивавшего приказы и ругательства, были слышны даже им.

— Честное слово, — воскликнул Бернар д'Андижос, постоянный спутник Анжелики, — это же шевалье де Жермонтаз, племянник архиепископа! Храни нас Господь! Он настоящий мужлан и самый большой дурак из всех, кого я знаю. Если вы мне доверяете, мадам, пойдемте через сад, чтобы избежать этой неприятной встречи.