Остаток дня прошел в разговорах, рассказах о войне, планах возвращения, воспоминаниях об Отеле Веселой Науки.

Жоффрей и Анжелика нанесли несколько визитов своим друзьям, а потом пригласили всех на вечер в замок Монтиньи. На этот раз Полька пришла вместе со своим Гонфарелем.

Гости разошлись за полночь, и Жоффрей в нетерпении закрыл двери, чтобы остаться наедине. Анжелика хотела было поговорить с ним, но он остановил ее

— Мы достаточно наговорились, — сказал он, обнимая ее. — О, Господи, Неужели там, по другую сторону океана, нас ждет великосветское существование?

— Не бойтесь, я сумею защититься от этого. Прежде всего я восстановлю в Отеле Веселой Науки здоровое равновесие между работой и играми. Я отведу время для удовольствий. Ночью мы будем пировать с друзьями, танцевать, петь, наслаждаться музыкой и умными беседами, а днем — любить… в тиши послеполуденного зноя, когда все отдыхает, а солнце такое же горячее, как сердца и тела…

В городе жизнь кипела до самого утра.

Поздно вечером прибыл четвертый корабль. На этот раз из Онфлера.

***

— Вчера вечером на корабле из Онфлера прибыл какой-то пожилой господин, — рассказывала Сюзанна Анжелике, опуская овощи в суп. — Я уверена, что он приехал к вам, мадам.

Она продолжила:

— Никто его не знает. Никто его не встречал. И он не рассказывал, собирается ли он продолжить путешествие в Монреаль. Он появился в трактире «Корабль Франции».

— Откуда ты знаешь, что он приехал ко мне?

— Я чувствую.

Анжелика подумала о Дегре. Она часто представляла себе, как он прибудет весной с первым кораблем. Получив ее письмо, он знал, где ее найти, и не побоялся бы приехать за ней. В разговоре с ней он больше бы узнал, чем из письма, тем более что речь шла о секретном деле, преступлениях против короля Сюзанна сказала «пожилой человек», но молодости свойственно ошибаться, и, может быть, сорокалетний мужчина для Сюзанны уже старый человек.

Она попыталась описать его.

— Он высокий? Широкоплечий? Мускулистый?

— Нет, говорю вам, это старый человек. Невысокого роста… он уже сгорбился от старости. У него такой вид… — Она колебалась. — …Я не знаю, как у судейского.

«Бомье», — сказала себе Анжелика, и сердце ее забилось.

— В «Корабле Франции» не было мест, но г-жа Гонфарель нашла одно для него, потому что он ей понравился.

Это не мог быть Бомье. У Польки был нюх на полицейских, и он никогда бы ей не понравился. Да и что делать здесь Бомье?

— Что заставляет тебя говорить, что он прибыл ко мне?

— Я так думаю, и г-жа Гонфарель тоже. Такие вещи просто чувствуют..

Анжелика улыбнулась. Она никогда не пренебрегала женской интуицией. Но ей казалось маловероятным, что кто-то специально приехал из Франции ради нее.

Тем не менее она подошла к зеркалу. «Я должна быть красивой!»

Она уложила волосы, посмотрела на свое лицо и улыбнулась: зеркало показало ей красивую женщину, уверенную в себе.

Сюзанна позвала ее с площадки второго этажа, куда она вышла, чтобы убрать комнаты.

— Мадам! Вот он! Поднимается по улице…

Анжелика подбежала к ней и посмотрела в окно.

— Видите, внизу, старый мужчина в темном костюме несет сумку и свиток под мышкой?

Анжелика не произнесла ни слова, но Сюзанна почувствовала, что она дрожит. Затем она побежала вниз по лестнице, чтобы открыть парадную дверь.

Старик в шляпе, скрывающей седые волосы, и темном пальто шагал, уставясь в землю, так как он действительно слегка горбился, что не мешало ему довольно быстро передвигаться по улице. В одной руке он нес громоздкий дорожный сундук, в другой — свиток, завернутый в полотно.

Не доходя до дома м-зель д'Уредан, он выпрямился, чтобы посмотреть, где же тот дом, на который ему указали. И он увидел Анжелику, она ждала его на улице.

Он остановился и смотрел на нее.

Она не изменилась. Он почувствовал прилив гордости, что она стала еще красивее.

Анжелика шла к нему, раскрыв объятия.

— Приветствую вас, господин Молин. Добро пожаловать в Новую Францию.

Молин, я и представить себе не могла, что увижу вас в Канаде. Это безумие! Как вы решились в вашем возрасте на такое тягостное морское путешествие?

— С тех пор, как я начал заниматься делами вашего отца, а вам тогда было восемь лет, вы всегда думали, что я очень стар. Когда я выдавал вас замуж, мне не было пятидесяти, а сегодня мне еще нет семидесяти пяти…

— Как бежит время, — рассмеялась Анжелика. — Жизнь течет, а маленькая девочка, задиравшая нос, чтобы посмотреть на строгого господина, теперь уже смотрит на него свысока.

Она усадила его около печки в маленькой гостиной. Она сидела около него, счастливая и не верящая своим глазам, охваченная чувством уважения и вины перед ним. Уважения к его заслугам, вины, потому что каждый раз, когда она имела дело с ним, он заставлял ее выполнить то, что она выполнять не хотела. Но ему всегда удавалось убедить ее и заставить сказать «да», и это раздражало ее и не могло не восхищать.

Он встал, бросив на нее короткий выразительный взгляд, и протянул ей письмо.

— Я прибыл, чтобы передать вам это письмо от короля.

— От короля! — повторила Анжелика.

— Сядьте, — сказал Молин, указывая ей на кресло напротив своего.

Машинально она повиновалась, держа в руке конверт с большой толстой печатью, печатью Людовика XIV.

— Откройте…

Она развязала ленту и сорвала печать. Она была взволнована тем, что король прикасался к этому письму. Он написал его своей рукой и запечатал его, сидя в своем кабинете в одиночестве.

Она развернула листок, увидела подпись: Людовик.

В письме было лишь несколько слов, она прочитала: «Для вас, моя красавица, я сотворил чудеса. Людовик».

Она держала в руках этот белый листок, он слегка дрожал. Вдруг она вскочила.

— Молин! Дата! Это ошибка. Этому письму шесть лет.

— Это письмо действительно было написано королем шесть лет назад. В то время вы были пленницей, и я сообщил об этом королю, ответив на все его вопросы. Король тотчас отдал распоряжение и отправил со мной это послание, которое сегодня вы держите в руках. Он был готов на любые уступки, лишь бы увидеть вас.

Но когда я прибыл в Плесси, вы знаете, что я там обнаружил: горящие руины, мертвого наследника. Вы же исчезли.

Я вернулся в Версаль, как только смог, чтобы отдать письмо королю и объяснить, что я не знаю, где вы находитесь.

Его Величество сообщил, что вы подняли против него армию. Теперь он ничего не мог сделать в вашу защиту. «Эта женщина должна быть наказана. За ее голову назначат цену».

Так прошли годы… Я восстановил замок Плесси, дела мои процветают. Я еще подробно в свое время расскажу вам обо всех деталях, единственное, что вы должны знать, это то, что по приказу короля имение переходит вам, как и право передать его по наследству одному из ваших детей.

Итак, прошли годы, и в конце января этого года я получил от короля распоряжение срочно прибыть в Версаль.

— И как и раньше, вы сели на своего мула?

— На другого, но такого же норовистого… Нет! На этот раз король прислал за мной карету, чтобы я как можно быстрее предстал перед ним. Прямо в дорожной одежде меня провели в его личный кабинет. «Я знаю, где она, — сказал король. — Она в Канаде».

Я понял, что он получил эту информацию из донесений его полицейских, а может, и самого Дегре. Теперь он знал, что вы живы и что он сможет увидеть вас, а ведь за долгие годы это стало его навязчивой идеей. Он достал из ящика запечатанное письмо: «С тех пор ничего не изменилось в моем отношении к ней».

Я должен был отплыть первым кораблем в Америку и начал приготовления.

Я поднялся на борт корабля в Онфлер. Мой корабль немного опоздал, по пути нам повстречалась льдина, которая вынудила судно отклониться от курса.

— Но… — сказала Анжелика, — признаюсь вам, меня это удивляет, неприятно удивляет… я тронута, что король сохранил по отношению ко мне свои чувства, страсть, но он, кажется, забыл, что я замужем… замужем за графом де Пейраком… Он уверен, что я тут же упаду в его объятия… За кого он меня принимает?

— Он принимает себя за короля, мадам, — тихо ответил Молин.

— Он понимает, кто я такая? Именно я нанесла ему самые тяжелые удары… и возможно, еще не последние…

Говоря это, она думала о письме, которое отправила Дегре и из которого король узнает, что его дорогая любовница, красавица Атенаис де Монтеспан была преступницей и колдуньей.

— Он должен остерегаться меня… Неужели он не догадывается, на что я способна?

— Он это знает… Но даже несмотря на то, что вы причинили его сердцу столько страданий, он не может от вас отказаться. Не сумев расправиться с вами, он хочет вас приручить, осыпать вас своими милостями. Он возвращает вам титул, земли, он прощает вас и вашего мужа, и все это в надежде, что вы станете к нему терпимее, уважительнее, признательнее, что он сможет вызвать улыбку на вашем лице. Если бы вы видели его шесть лет назад, когда я привез ему обратно ваше письмо, вы бы поняли, что для него, повелителя, вы являетесь… как это выразить?.. избавлением! Вручая мне письмо, которое вы держите в руках, он повторял, как молодой влюбленный, которого мучит тревога: «Вы ей скажите, господин Молин, вы ей скажите, что Версаль так красив!»

У Анжелики перехватило горло.

Король уже так давно был на троне, что все забыли, что этому повелителю еще нет сорока лет. Он помолодеет только тогда, когда она вернется.

— Версаль и правда очень красив? — спросила он у Молина.

— Его Величество принимал меня в своем кабинете. И я не очень вдавался в детали, но… действительно, Версаль красив.

«Для вас, моя красавица, я сотворил чудеса».

— Но почему он любит меня!

— Бессмысленный вопрос, мадам… Тем более когда находишься рядом с вами. Это вполне естественно, что его чувство так постоянно.

— Молин, раньше вы не отличались умением говорить комплименты.

— Так и есть! Но с возрастом я начал украшать свою некогда скучную речь различными фантазиями…

— Дорогой Молин! — она с нежностью посмотрела на него Молин отвернулся, он не привык к подобным взглядам, хотя, как он только что сказал, с возрастом он стал позволять себе некоторые фантазии

— Говорят, у короля новая любовница, — продолжила беседу Анжелика. — Маркиза де Ментенон.

Молин усмехнулся.

— Страдания, причиненные вами, подтолкнули его к этой особе. Она серьезна, мила и прекрасная воспитательница для его детей. Рядом с ней он отдыхает. Связь эта чисто платоническая, она приносит ему облегчение после утомительных забот. На мой взгляд, у г-жи де Ментенон нет никаких шансов, если вы появитесь при дворе Анжелика провела рукой по лбу, откинув назад волосы, как будто отодвинула завесу, мешавшую ее зрению.

— Молин! Молин! Что мне делать?

— Только вы можете это решить, мадам. Вы сами хозяйка своей судьбы.

— Молин, вы всегда давали мне советы, я верила вам, потому что… потому что мы все понимаем одинаково. Молин, что мне делать?

Ответ эконома был довольно уклончивым.

— Мне кажется, вы хорошо расслышали, что я вам сказал, мадам: только вы сами можете это решить. Потому что никому, кроме вас самой, неизвестно, как вы планируете свою дальнейшую жизнь, что для вас наиболее ценно, каких целей вы хотите добиться и чем вы можете пожертвовать ради достижения этих целей. Не нужно забывать, что многие возможности раскроются перед вами позже, что всему может помешать случай, а иногда не грех положиться на него, ведь именно это и называют риском.

— При условии, что речь не идет об утопии. Молин, вы хорошо знаете нас обоих, представляете вы себе господина де Пейрака рядом с королем? Мой муж сам добыл свою свободу, он отчаянно сражался, он не привык умолять, унижаться, но и никогда не возносился над другими. Он перед королем…

— Королем, который изрек — «Мне кажется, что те, кто зарабатывают славу без моей помощи, отбирают ее у меня»

Анжелика вздрогнула.

— Я понимаю, — сказала она — Король изменился. А что же станет с Онориной?

Анжелика увидела, как она играет около камина, подошла к ней и вместе с дочкой вернулась к Молину.

— Представляю вам мою дочь, Онорину де Пейрак.

Молин не произнес ни слова, он оценивал возраст девочки. Онорина, в свою очередь, разглядывала гостя.

— У меня есть лук и стрелы, — сказала она ему.

— Поздравляю вас, барышня.

— Мой отец большой военачальник.

— Ваша мать тоже была им. Я был свидетелем ее подвигов.

— Я знаю, — ответила, улыбнувшись, Онорина и щекой прижалась к руке Анжелики.

— Какой ответ вам дать, Молин? — прошептала Анжелика, прижав к себе дочь.

— Вчера я чуть с ума не сошла от радости. Мы строили планы возвращения. А теперь я не знаю, что делать. У меня такое чувство, что нам готовят ловушку. Простите мне мои колебания. Вы предприняли столь долгое путешествие, и я упрекаю себя за то, что ваша миссия может не иметь успеха.