— Да нет, ничего… Судя по вашим рассказам о вашей семье…
— Перестаньте, маркиза, прошу вас, — со смехом перебил ее граф. — Неужели вы думаете, что вся семья Раницких — шайка каких-то дегенератов и извращенцев? Я это все придумал…
— А как же Эльжебета и ваш дедушка, который…
— О! Эльжебету я подобрал в одном из германских притонов, и за те деньги, что она получила, она готова была подтвердить все, что угодно, даже лишение девственности посредством костыля. Впрочем, она действительно дворянского рода, но захудалого, хотя и возомнила о себе черт-те чего…
— Зачем вам все это понадобилось? — спросила изумленная Анжелика.
— Чтобы заинтриговать вас, войти в доверие, соблазнить и перехватить секретные инструкции… Вы видите? Я честен с вами…
— Это какой-то сумасшедший дом, — простонала Анжелика.
— Это была прекрасно спланированная и почти достигшая цели операция, — ответил граф. — Но теперь я не на службе. Операция стала бессмысленной. Война закончилась…
— Как вы могли…
— Да вот так и мог, потому что не знал вас. Но потом узнал. И вот я здесь и у ваших ног.
Они ехали, и каждый смотрел в свое окошко. Анжелика видела показавшееся из-за расступившихся скал синее море, а перед графом расстилалась подступившая вплотную к скалистому обрыву сизая у горизонта безводная полынная степь.
— Вы не смогли завоевать меня и решили купить посредством заключения договора, скрепленного подписями. В этом есть что-то буржуазное, граф, но отнюдь не рыцарское.
— Вам доставляет удовольствие поучать меня? — горько усмехнулся граф. Весь день он скрывал истинное свое настроение разного рода усмешками.
«Довольно неожиданное окончание всего спектакля — выйти где-то в Азии замуж за мальчишку,» — думала Анжелика, хотя и польщенная, но подыскивающая путь, как бы отказать юному графу и оставить его своим союзником. Граф много пережил, может быть даже перестрадал, он изменился, полюбил… Но как объяснить юноше, что все мы кажемся себе средоточием вселенной, и всем нам кажется, что стоит «мне» заставить всех остальных, стоит «мне» стать счастливым, и все вокруг будут счастливы… Но так кажется каждому…
— Я могу сказать вам одно: извините…
— Вы отказываете мне?
— Да…
Граф был влюблен и уверен в глубине собственного чувства, поэтому он счел бы оскорбительным для себя доказывать эту глубину и не менее оскорбительным чьи-либо сомнения в этой глубине. Анжелика должна была поверить. Она отказала… Глубина и сила чувства оказались бессмысленны, напрасны…
Отвернувшись к окну, граф покусал губы, собираясь с силами, как после пропущенного удара. Потом, стараясь не менять тона, спросил:
— Когда вы намерены отправиться в Турцию?
— Как только достану денег.
— Сколько вам нужно?
— Я не возьму у вас…
— Черт возьми! Вы займете их у меня! Я не позволю, чтобы любимая мною женщина… — голос его пресекся, граф вытер платочком лицо и уже спокойнее продолжал. — Я дам вам по заемному письму пять тысяч пистолей или две тысячи луидоров, это вся моя наличность. Двести пистолей сбросим за счет тех двух лошадей, о которых говорил мне Мигулин, а заемное письмо на остальную сумму я немедленно отошлю в Париж и предъявлю к оплате. Так что вы не будете должны мне ничего. Это вас устраивает?
Подумав, Анжелика кивнула.
— Прекрасно. Эй, поворачивай! — крикнул граф вознице. — Не будем терять время.
Они вернулись на квартиру Анжелики. Графский слуга молча вывел из внутреннего дворика двух лошадей и привязал их сзади к экипажу. Анжелика поднялась за своими вещами. Шевалье де Монвилье успел шепнуть ей, что самый расторопный из их компании, господин Шобер, отправился на корабль покойного мэтра Сизье и хотел было объявить его своей собственностью, но боится попасть под подозрение в убийстве, и поэтому мечется по палубе и не знает, что делать.
— Мой вам совет, шевалье… Вам и всем вашим знакомым… Не претендуйте на эту собственность, — мстительно сказала Анжелика, вспомнив их ночные разговоры и желание «разыграть» ее. — Это опасно. Вспомните судьбу бедного мэтра Сизье…
— Между нами, маркиза, что вы знаете обо всем этом? — шепотом спросил де Монвилье.
— Между нами, шевалье, я знаю меньше вашего, но… о многом догадываюсь…
— О чем?
— Кто-то из ваших начал потихоньку убирать сообщников…
Шевалье де Монвилье вскрикнул и прикрыл рот ладонью. Как и всякого слабого человека, его легко было и напугать, и успокоить.
— Так что же мне делать? — спросил он у Анжелики.
— Бегите отсюда, и как можно скорее. Только не морем, а кружным путем: через Украину, Польшу и Швецию.
— Вы шутите?
— Подумайте сами. Где им легче всего вас перехватить?
— Да-да, вы правы, — прошептал смертельно перепуганный шевалье.
Вслед за этим Анжелика отправилась на квартиру к графу. Он жил в противоположном конце городка, на окраине. Дом его напоминал жилище мэтра Сизье. Во дворе суетились слуги, все незнакомые.
Граф ввел Анжелику в дом, показал ей комнаты.
— Располагайтесь, милая маркиза. Здесь вы в полной безопасности.
Он немедленно вызвал какого-то местного чиновника, и тот тут же составил заемное письмо на трех языках и скрепил печатью.
— Превосходно, — сказал граф, пряча документ в шкатулку. — Извольте пересчитать.
В присутствии того же чиновника он вынес и передал Анжелике тяжелые мешочки золота.
Все было сказочно быстро, просто не верилось. Тем не менее Анжелика немедленно вызвала жившего в Кафе европейского портного и заказала ему мужской костюм ее размера.
— Если госпожа торопится, то я могу ей предложить несколько готовых на выбор, — предложил портной, быстроглазый еврей, заметивший, что Анжелика собирается в дорогу.
Из предложенных готовых Анжелика выбрала черный мужской костюм, несколько старомодный, но удобный для путешествия, особенно — для верховой езды. В него она немедленно облачилась, как только расчет закончился, и портной, раскланявшись, ушел.
Как давно она не смотрелась в такое большое — в рост — зеркало! Одна из комнат, отведенных графом Анжелике, была уставлена именно такими зеркалами. Сдерживая волнение, она подошла и оглядела свое отражение. Скитания и лишения отразились на ее внешности, но не обезобразили ее. Кожа лица потемнела от загара и была почти одного цвета с неподкрашенными губами. На общем коричневом фоне сияли, приковывая взгляд, большие ярко-зеленые глаза. Они не потускнели, не утратили живости и блеска. Золотистые и ставшие, побывав под солнцем, еще светлее волосы крупными локонами спадали из-под надетой чуть набекрень шляпы вдоль высокой изящной шеи на покрытое скромным кружевом узкое плечо. Она похудела, в движениях появилось больше порыва, нерва… нога, обутая в сапожок на высоком каблуке, подрагивала, волна пробегала от бедра к щиколотке.
— Что ж, я еще в форме… — прошептала она.
Не успел уйти портной, к дому, снимаемому графом, подошли два турецких чиновника из администрации порта, их сопровождали два сонных татарских воина.
— Мы расследуем убийство франкского купца.
Надувшийся, как молодой индюк, граф велел впустить их и встретил сидящим в зале на крохотном диване, предназначенном для двоих, В руках он вертел трость и всем своим видом показывал, что его оторвали от важного дела.
— Мы расследуем убийство франкского купца, — заявили чиновники после обмена вежливыми приветствиями.
Слуги графа бросились по его знаку вносить особые мягкие ковры и подушки для гостей. Все это время они стояли, озираясь, а граф сидел и рассматривал их, поигрывая тростью.
— Боюсь разочаровать вас, господа, — сказал граф, когда чиновники расселись. — Но я не убивал его.
Он понимал по-турецки, но теперь говорил по-польски, причем выбирал затейливые и витиеватые выражения. Один из чиновников, переводчик, постоянно спотыкался на том или ином слове. Анжелика наблюдала за всей этой сценой из-за ширмы.
— Мы не подозреваем уважаемого господина из Ляхистана. Мы пришли узнать о той женщине, которая была привезена господином в его дом сегодня. Нам известно, что она была ночью у убитого.
— Не могу не отметить вашей проницательности, — отвечал граф по-польски. — Эта женщина сейчас, действительно, у меня. Я купил ее. Она моя собственность и я за нее отвечаю. Задайте мне интересующие вас вопросы, я переговорю с ней и дам вам исчерпывающие ваше отнюдь не праздное любопытство ответы.
Переводчик через пень-колоду донес до своего начальника общий смысл ответа графа.
Самым важным для турок вопросом было: «Пусть расскажет, что она там делала?», но вежливость и скромность не позволяли интересоваться подобным у хозяина женщины.
— Не является ли купленная вами женщина родственницей убитого франка и не претендует ли она на какую-либо часть наследства? — спросил старший из чиновников.
— Этого я и спрашивать у нее не буду, — ответил граф. — Я и так знаю, что она ему не родственница.
— Не заметила ли она в доме убитого чего-нибудь подозрительного или просто странного?
Граф в растерянности развел руками, потом кивнул:
— Посидите, я сейчас спрошу.
Он прошел в другую комнату, подмигнув смотрящей из-за шторы Анжелике и вскоре вернулся.
— Она ничего не заметила. Этот француз побеседовал с ней, дал несколько золотых монет и отпустил.
Турки оживились:
— Надо посмотреть. Что за монеты? Какая чеканка?
Вздохнув, граф снова вышел и по возвращении протянул старшему из чиновников три золотых луидора и один серебряный пистоль. Тот разглядел монеты самым внимательным образом и удивленно поднял брови:
— Вы ведь говорили, что монеты были золотые…
— Да, говорил.
— Но это ведь серебро, — показал турок графу пистоль.
— Пардон. Сейчас проверю…
Граф опять ушел и вернулся с еще двумя золотыми монетами.
— Да, это золото, — подтвердил турок, зажимая монеты в кулак.
— Так… А где же серебряная монета? — спросил граф. — Она моя…
Турки с сосредоточенным видом стали оглядываться, поглощенные поисками.
— О, аллах! Куда же она девалась? Не положили ли вы ее случайно в карман?
— Я? Ну что вы!
Граф принялся сварливо спорить с турками и размахивать руками.
На каждый их призыв к аллаху он отвечал обращением к божьей матери.
— Я не вижу перед собой никакой серебряной монеты Я вижу пять золотых, — призывал в свидетели собственные глаза и глаза всех присутствующих старший турок.
Младший переводил. Его заело, что монет пять (шестая, серебряная, навеки исчезла под одеждой старшего), и он увел разговор в магию цифр:
— Пять! Почему не шесть? Священная цифра «шесть», она же и «девять», всегда привлекала мысли ученых мужей…
Граф рассмеялся и стал на пальцах изображать какие-то фигуры и показывать туркам, те сочли их неприличными, разобиделись и надулись.
— Все монеты одинаковые, — сказал граф. — Для сравнения достаточно и четырех…
— Ну, что вы! Как можно!
Младший турок подскочил и стал нашептывать графу на ухо.
— Очень сильно подозревает… До самого паши дойдет… — расслышала Анжелика.
— Вот, у меня завалился в кармане, — вздохнул граф и протянул турку еще одну золотую монету.
— Как был убит этот франк? — спросил граф, когда турки немного успокоились и отдышались.
— Убиты двое. Одному перерезали горло, а другому свернули шею.
— Их ограбили?
— Да, — очень важно подтвердил старший турок, а младший стал перечислять, какие вещи исчезли: одежда, посуда, мебель…
— А-а… — облегченно протянул граф. — Вряд ли женщина может свернуть шею мужчине…
— Но у нее был слуга, — важно поднял палец старший турок.
— Слуга? — удивился граф. — У нее был хозяин, который и продал мне ее.
Турки переглянулись и перекинулись парой фраз.
— Да, — подтвердил младший. — Хотя нам и говорили о слуге, мы думаем, что это, конечно, был ее хозяин…
— Но и это не меняет дела, — заметил граф. — Ни одному мужчине не под силу унести столько. Судя по количеству похищенного грабителей должно быть человек пять-шесть…
Теперь развели руками турки и подняли глаза к потолку.
— А как эта женщина оказалась в городе? — спросил младший из турок, намеревающийся и дальше шантажировать графа.
— Как и обычно. Ее хозяин привез ее с Украины.
— И сколько он с вас взял?
— Пятьдесят луидоров.
Турки алчно переглянулись.
— Вы не помните его имени?
— Это был местный татарин. Его звали Махмуд, а может быть — Ахмед, Спросите у местного начальника.
"Анжелика в России" отзывы
Отзывы читателей о книге "Анжелика в России". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Анжелика в России" друзьям в соцсетях.