Побывав в «Метрополисе» и увидев там настоящих модников, Бертрам порадовался тому, что его все-таки уговорили заказать себе новый камзол. Он сказал Феликсу, что хочет временно воздержаться от появления в таких местах, пока не будет готов его костюм. Мистер Скантоп одобрил это мудрое решение, но поскольку сидеть в гостинице в ожидании наряда было просто глупо, он предложил другу повеселиться в менее престижных заведениях. Начали они с собачьих боев, на которых изумленного Бертрама больше всего поразила разношерстная публика, состоящая, казалось, из представителей всех мыслимых сословий. Потом они посетили несколько питейных заведений, где авантюристы всех мастей пили плохой джин в компании боксеров-профессионалов, мелких воришек, разносчиков угля, торговок яблоками, монашек. А закончилось все в караульном помещении. Дело в том, что мистер Скантоп от выпитого спиртного стал очень агрессивным и затеял драку. Бертрам, который с непривычки сильно опьянел, так и не понял, что стало причиной конфликта. Но он смутно помнил, что началось все с одного джентльмена в плотных шерстяных брюках, который стал приставать к даме. Эта дама, якобы, раньше соблазняла его, а теперь постоянно мучит отказами. Началась потасовка, и Бертрам, не раздумывая, бросился на помощь другу. Но так как драться он совершенно не умел, его действия лишь подлили масла в огонь. В самый разгар битвы появились патрульные и, сломив отчаянное сопротивление нарушителей порядка, препроводили обоих в караульное помещение. Там, после долгих переговоров, во время которых опытный мистер Скантоп требовал адвоката, их отпустили, предупредив, что завтра, не позднее двенадцати часов дня, они должны быть в конторе «Боу-стрит». Дежурный констебль посадил их в экипаж, и они отправились на Кларджес-стрит, где мистер Скантоп снимал жилье. Здесь Бертрам провел остаток ночи на диване в гостиной друга. Утром он проснулся с сильной головной болью, с трудом вспоминая прошедший день, но ясно осознавая, что вчерашний веселый вечер может обернуться для него серьезными последствиями. Однако мистер Скантоп, приведенный в чувство своим слугой, вышел из спальни совершенно спокойным и быстро развеял опасения приунывшего товарища.

— Все в порядке, старина! — сказал он. — Я не раз попадал к ним. Предъявят тебе счет за пару разбитых фонарей — они всегда так делают. Ты называешь вымышленное имя, платишь штраф, и никаких проблем!

Так оно и было. Но урок не прошел даром. Случившееся до глубины души потрясло сына приходского священника, а последствия опьянения были настолько неприятными, что он твердо решил в будущем быть более осмотрительным. Следующие несколько дней он провел в совершенно невинных развлечениях: посмотрел зверинец в Холборне, а также посетил вместе с Феликсом аристократический боксерский клуб мистера Джексона на Бонд-стрит. Большое впечатление на Бертрама произвел своими манерами и благородным видом хозяин клуба. Мистер Скантоп сказал, что этот человек самый большой знаток спорта, к его мнению прислушиваются все, от аристократа до простолюдина. Кроме того, Бертраму посчастливилось увидеть здесь таких знаменитых людей — любителей спорта, как мистер Бьюмарис, лорд Флитвуд, молодой мистер Геррингтон, лорд Уитернси. Он даже немножко побоксировал с одним из ассистентов Джексона и с гордостью заметил одобрительную улыбку самого мастера. А как он завидовал раскованным, уверенным в себе завсегдатаям клуба! Они запросто здоровались с Джексоном, а тот, несмотря на разное социальное положение своих учеников, со всеми был приветлив и вежлив, и каждый мог побоксировать с ним, бывшим чемпионом. Бертрам сразу увидел, что мастер не делает никаких различий между своими клиентами и на ринге. Любой, независимо от титула и положения в обществе, мог получить сокрушительный удар от экс-чемпиона, если поединок складывается в его пользу. Бертрам вошел в клуб, поглядывая на окружающих с превосходством, но быстро понял, что здесь мастерство ценится гораздо больше, чем родословная. Он слышал, как Джексон журил самого мистера Бьюмариса за то, что тот пропускает тренировки. И с этого момента его амбиции уступили место преклонению перед этим великим мастером боксерского искусства.

В конце недели мистер Свиндон, по настоятельной просьбе мистера Скантопа, прислал наконец костюм. Купив к своему наряду длинную трость, цепочку и новый жилет, Бертрам рискнул показаться в Гайд-парке, выбрав для своей прогулки самое оживленное время — пять часов. Здесь он встретил многих известных людей — лорда Колерайна, Джорджа Кокхорса, гарцующего на своем горячем скакуне по аллее Роттен-Роу, лорда Мортона на прекрасной лошади серой масти с длинным, пышным хвостом. Было много и карет — экипаж Томми Онслоу, элегантные дамские ландо, а также роскошный фаэтон мистера Бьюмариса, запряженный четверкой великолепных коней. Мистер Бьюмарис, как всегда, сам правил лошадьми, и так ловко разворачивался в узких местах, что ему позавидовал бы любой, самый опытный кучер. Бертраму ничего не оставалось делать, как отправиться в ближайшую конюшню и взять напрокат самую красивую гнедую лошадь. Какие бы недостатки не были в поведении, манерах и внешнем виде молодого человека из провинции, Бертрам знал, что наездник он отменный и решил именно в этом качестве показаться в обществе, которое его сестра уже завоевала.

К счастью, он встретил ее в парке в этот же день. Она сидела рядом с мистером Бьюмарисом в его изысканном фаэтоне и с восторгом рассказывала ему о своем первом приеме при королевском дворе. Это событие занимало все ее мысли уже целую неделю, и она почти не вспоминала о своем отчаянном брате. Но сейчас, увидев его, восседающего верхом на прекрасной лошади, Арабелла забыла обо всем и воскликнула:

— О! Это мистер Энсти! Пожалуйста, остановитесь, мистер Бьюмарис.

Она помахала рукой брату, и мистер Бьюмарис покорно натянул поводья. Бертрам, подъехав к фаэтону, вежливо поклонился и тайком бросил на Арабеллу лукавый взгляд. Мистер Бьюмарис, однако, не проявив вначале никакого интереса к незнакомому молодому человеку, заметил это, а также почувствовал, как напряглась хрупкая фигурка сидящей рядом с ним девушки. Он с удивлением взглянул на обоих.

— Здравствуйте! Как поживаете? — сказала Арабелла, протягивая брату руку в белой лайковой перчатке.

Бертрам очень натурально склонился над ней и ответил:

— Замечательно! Я собирался зайти… навестить вас как-нибудь, мисс Таллант!

— Да, пожалуйста! Я буду очень рада! — Она взглянула на мистера Бьюмариса, покраснела и, запинаясь, сказала: — Разрешите представить вам мистера Энсти. Он… это мой друг.

— Здравствуйте! — вежливо проговорил мистер Бьюмарис. — Вы из Йоркшира, мистер Энсти?

— Да! Я знаю мисс Таллант с самого детства! — улыбнулся Бертрам.

— В таком случае вам будут завидовать многочисленные поклонники мисс Таллант. Вы остановились в Лондоне?

— Да, ненадолго! — Бертрам взглянул на нетерпеливых лошадей, запряженных в фаэтон и, не удержавшись, сказал: — Какая замечательная у вас четверка! О! Не смотрите на мою кобылу. Да, она красива, но я никогда в жизни не встречал более неповоротливого животного. Плетется еле-еле.

— Вы увлекаетесь охотой, мистер Энсти?

— Да, у своего дяди, в Йоркшире. Конечно, там не такая охота, как в «Куорне» или в «Пайтчли», но тоже есть неплохие места, уверяю вас!

— Мистер Энсти, — прервала его Арабелла, улыбнувшись своей самой очаровательной улыбкой, — по-моему, леди Бридлингтон послала вам приглашение на ее бал. Надеюсь, вы приедете?

— М-м… Дело в том, Белла… мисс Таллант, — начал Бертрам, забывшись и неожиданно выйдя из роли. — Видите ли, мадемуазель, я не очень люблю такого рода мероприятия, — как можно вежливее продолжил он, но, заметив умоляющие глаза сестры, поспешно добавил: — Но, конечно, я буду! Обязательно! И надеюсь, мне будет предоставлена честь ангажировать вас на танец, — церемонно закончил он.

Мистер Бьюмарис в этот момент был занят своими лошадьми, но все-таки уловил некоторую строгость в голосе Арабеллы, когда она произнесла:

— Надеюсь, мы получим удовольствие видеть вас завтра, сэр?

— Да, конечно! Правда, я хотел заглянуть в «Таттерсолз»… Но я обязательно приду.

Затем он приподнял свою новую шляпу, поклонился и ускакал легким галопом. Арабелла почувствовала, что должна хоть как-то оправдать оплошность мистера Энсти. Она повернулась к мистеру Бьюмарису и как можно непринужденнее сказала:

— Дело в том, сэр, что мы росли почти как… как брат и сестра.

— Я так и подумал, — серьезно ответил он.

Она быстро взглянула на него. Лицо мистера Бьюмариса оставалось непроницаемым. «Ничего, — попыталась успокоить себя Арабелла. — Я похожа на маму, а Бертрам, говорят, — копия папы в молодости».

— Я рассказывала вам о приеме при королевском дворе, — сказала она. — Вы знаете, принцесса Мэри так нежно улыбнулась мне. На ней был изумительный туалет! Такого я еще в жизни не видела. Леди Бридлингтон говорит, что в юности она считалась самой красивой из всех принцесс. А мне показалось, что она очень добрая.

Мистер Бьюмарис согласно кивнул, подумав про себя, что еще ни разу не слышал такого наивно-восторженного описания действительно самой прелестной из всех сестер принца-регента. Мисс Таллант, в очередной раз очаровав мистера Бьюмариса своей непосредственностью, стала рассказывать ему, что сегодня на Парк-стрит пришла карточка от самого лорда Чэмберлейна, в которой он сообщил леди Бридлингтон, что по указанию его Королевского Высочества принца-регента приглашает ее и мисс Таллант на бал в Карлтон-хаус, который состоится в следующий четверг, где будет присутствовать Ее Величество королева Англии. Мистер Бьюмарис сказал, что обязательно найдет ее в Карлтон-хаусе, и не стал объяснять, что подобные балы, на которые приглашают всех знатных людей, считаются самыми скучными мероприятиями сезона и устраиваются с такой роскошью, которая граничит с пошлостью. Чего, например, стоит фонтан в центре обеденного стола…

Однако мистер Бьюмарис с гораздо большим пониманием отнесся к восторгам Арабеллы в связи с предстоящим балом, чем Бертрам, который появился в доме на Парк-стрит на следующий день. Леди Бридлингтон, как всегда в этот послеобеденный час, отправилась к себе в спальню, чтобы отдохнуть перед вечером, на который намечалось по крайней мере четыре увеселительных мероприятия. Так что Арабелла осталась со своим любимым братом наедине. Узнав о приглашении в Карлтон-хаус, Бертрам порадовался за сестру, однако сказал, что сам предпочитает проводить вечера в более простой обстановке, где нет никакой напыщенности. Он попросил Арабеллу не описывать во всех подробностях ее бальное платье, и она, убедившись, что брата мало волнует ее успех в обществе, стала спрашивать о том, как он проводит время в Лондоне. Бертрам отвечал очень уклончиво, общими фразами. Он знал, что женщинам не понять его интересов, и что даже любящая сестра не одобрит посещение салона Крибба, где ему посчастливилось держать в руках настоящий серебряный кубок, врученный чемпиону несколько лет назад за его победу над Моулингксом, черным спортсменом. И не оправдает она его желания посидеть с сигарой в клубе «Дэффи» в окружении знатной молодежи, ветеранов ринга, подающих надежды новичков, где все стены увешаны портретами бывших чемпионов, чьи имена вызывают в его душе благоговейный трепет. И уж тем более не объяснишь, зачем он пошел в это заведение в «Ковент-гарден», где полно женщин легкого поведения, вызывающие манеры-которых ужаснули неискушенного юношу. Не рассказал он сестре и о предстоящей встрече с его новым знакомым, которого он встретил в «Таттерсолзе» этим утром. Он сразу понял, что мистер Джэк Карнэби — человек стоящий. Но Арабелла наверняка с ужасом воспримет тот факт, что мистер Карнэби владеет подпольным игорным домом. Бесполезно объяснять ей, что он хочет лишь узнать, что это такое, и не собирается проигрывать там свои деньги. Ведь даже опытный Феликс не одобрил его замысел, предупредив, что на этом пути он может встретить множество неприятных неожиданностей. Однако Бертрам, наведя справки, выяснил, что за мистером Карнэби не числится ничего предосудительного, и поэтому не прислушался к совету друга.

Новый знакомый повел Бертрама в игорный дом на Пэлл-Мэлл. Здесь он несколько раз стукнул в дверь, после чего их внимательно рассмотрели через решетку и пустили внутрь. Никогда Бертрам не думал, что игорный дом может быть с виду таким приличным местом. Все слуги были очень представительными, спокойными и вежливыми, а сам хозяин заведения поразил юношу изысканными манерами и необычайной услужливостью. Бертрам, который раньше играл только в вист, вначале присматривался, а потом, решив, что правила игры в кости не так уж сложны, рискнул подойти к столу с небольшой стопкой монет. И вскоре убедился, что мистер Скантоп был не прав, осуждая азартные игры. Ему повезло, и он ушел с полными карманами денег. Теперь ему уже не нужно было беспокоиться о своих всевозрастающих расходах. А на следующий день он сделал очень удачную ставку на скачках в «Таттерсолзе». Таким образом, он почувствовал себя за игральным столом и на ипподроме, как дома. И теперь уж, конечно, никто не мог убедить его в опасности подобных развлечений, даже мистер Скантоп, который не раз мрачно намекал другу, что вставших на этот путь очень часто поджидает опасная ловушка.