Утренние, дневные туалеты, платья для поездок в экипаже, для прогулок, балов, ассамблей… Арабелле и Софии казалось, что перечисление всех необходимых нарядов никогда не кончится.

— Не представляю, когда ты будешь носить все это, — прошептала София.

— Туфли, полуботинки, ридикюли, перчатки, чулки. — Миссис Таллант задумчиво просматривала свой список. — Этим мы займемся в следующий раз. Только я прошу тебя, моя дорогая, очень бережно относиться к шелковым чулкам — я не смогу купить тебе много пар. Шляпки… Как хорошо, что у меня сохранились старые страусовые перья! Посмотрим, что из них можно сделать.

— Мама, а что наденет Арабелла на официальный прием? — спросила София.

— О! Для такого случая, конечно, нужен исключительный наряд! — воскликнула мадам Дюпонт, и глаза ее загорелись.

Но миссис Таллант спокойно сказала:

— Я думаю, вполне подойдет вечернее платье из атласа. Ну и перья, конечно. Не знаю, носят ли сейчас при дворе юбки на кринолине… Во всяком случае, леди Бридлингтон должна подарить Арабелле платье, и я уверена, она выберет именно то, что нужно. Пойдемте, девочки мои. Нам еще надо успеть заехать к вашему дяде.

— К дяде? — удивленно переспросила София. Миссис Таллант слегка покраснела, но просто ответила:

— Конечно, моя дорогая. Почему бы и нет? Не следует пренебрегать правилами приличия. И потом, я же должна поставить его в известность об отъезде Арабеллы в Лондон.

София в недоумении подняла брови. Дело в том, что дети сквайра и приходского священника навещали друг друга довольно часто, а вот их родители практически не общались. Братья, стараясь сохранить видимость дружеской связи, редко сходились во мнениях и относились друг к другу с некоторым презрением.

Кроме того, Генри Таллант, человек в общем-то добродушный, недолюбливал покойную жену брата, считая ее женщиной совсем другого сословия, да к тому же чересчур ревнивой. В семье сквайра было двое детей: Томас, простоватый парень двадцати семи лет, и Элджернон, который служил в энском полку, расквартированном сейчас в Бельгии.

Дом сквайра, окруженный небольшим парком, находился в миле от Хейтрама. Это было просторное, но с виду очень скромное здание, построенное из серого камня — наиболее распространенного в этой местности строительного материала. Удобства здесь ценили превыше изысканности, о чем свидетельствовали обстановка и убранство комнат. И еще во всем доме едва заметно ощущалось отсутствие хозяйки, хотя экономка отлично выполняла свои обязанности. Сам сквайр больше интересовался своими конюшнями, чем домом. Его считали добродушным человеком, но скуповатым. И хотя он любил своих племянников и племянниц и всегда с радостью принимал у себя Бертрама во время сезона охоты, подарки его обычно ограничивались одной гинеей, которую он вручал каждому на Рождество. Но хозяином он был, конечно, гостеприимным и всегда радушно встречал в своем доме семью брата.

Он поспешно вышел навстречу гостям, как только экипаж остановился у дверей, и громко воскликнул:

— Неужели это София и девочки? Какой приятный сюрприз! Что? Только двое? Ну, не важно! Заходите! Сейчас выпьем по бокалу вина! Ужасно холодно, не правда ли? Земля точно лед. Я почти не выхожу из дома.

Не умолкая ни на секунду, он повел женщин в небольшую гостиную, расположенную в передней части дома, откуда крикнул кому-то, чтобы принесли для гостей напитки. «Да поживее!» — строго добавил он. А потом оглядел своих племянниц и, сказав, что они еще больше похорошели, шутливым тоном спросил:

— Ну, а теперь признавайтесь, у кого из вас больше ухажеров? — И не дожидаясь ответа, тут же повернулся к миссис Таллант:

— Ну, а мама ваша просто неотразима! София! Я не видел вас целую вечность! Почему бы вам с моим братом не навещать меня почаще? Ну, а как Генри? Все сидит над своими книгами? Нет, честное слово, я не встречал больше таких людей! Но не позволяйте ему, моя дорогая, втянуть в это дело молодого Бертрама. Он отличный парень! Совсем не похож на него.

— Бертрам готовится к поступлению в Оксфорд, сэр Джон. Сейчас он должен больше сидеть над учебниками.

— Помяните мое слово, из этого ничего хорошего не выйдет, — сказал сквайр. — Лучше сделайте из него солдата, как я — из своего молодого повесы. А пока пусть приезжает ко мне. Я покажу ему одну редкую лошадку. Прекрасный экземпляр! Пусть мальчик объездит ее, если захочет. Правда, лошадь еще молодая, норовистая. Не собирается ли Бертрам выехать на охоту, как только спадут морозы? Передайте ему, что в дядюшкиной конюшне для него кое-что есть. А впрочем, он может выехать и на Громе, если пожелает.

— Я думаю, — тихонько вздохнув, сказала миссис Таллант, — что папа больше не разрешит ему охотиться в этом сезоне. Это отвлекает его от учебы. Бедный мальчик!

— Генри — сухарь, — ответил сквайр. — Разве ему мало того, что Джеймс уже стал таким же сухарем, как и он? Где сейчас этот парень? В Оксфорде, да? Ну, конечно, весь в отца. А другой ваш бездельник? Как его зовут? Ах да, Гарри! Он мне нравится. Кливер у него, как он сам выразился, действительно в полном порядке. По-моему, он мечтает о море. Вы уже придумали что-нибудь?

Миссис Таллант объяснила, что один из ее братьев обещал помочь в этом деле. Сквайр, похоже, остался доволен таким ответом и, поинтересовавшись вскользь здоровьем своего крестника, стал настойчиво угощать дам принесенными закусками и вином. До сих пор у гостей не было возможности сообщить хозяину о цели своего визита. Но как только поток его красноречия начал ослабевать, София, сгорая от нетерпения, выпалила:

— Сэр, а вы знаете, что Арабелла едет в Лондон?

Он сначала взглянул на Софию, потом на Арабеллу.

— Что? Что вы говорите?

Миссис Таллант, бросив недовольный взгляд на младшую дочь, коротко объяснила, в чем дело. Сквайр слушал очень внимательно, кивая головой, поджав губы, как он делал всегда, когда разговор становился для него крайне интересен. Через несколько минут, осознав до конца смысл сказанных гостьей слов, он начал поздравлять Арабеллу с тем, что ей выпало такое счастье. Потом он пожелал племяннице много хороших столичных ухажеров и сказал, что завидует тому счастливчику, которому она достанется, и что вообще Арабелла затмит всех лондонских красавиц. Но миссис Таллант прервала его восторженную речь, обратившись к дочерям с просьбой пойти проведать экономку, миссис Пейгнтон, которая всегда по-доброму относилась к ним. Однако в данном случае она руководствовалась не только правилами приличия: восторги сквайра и его комплименты Арабелле были ей явно не по душе, и, кроме того, она хотела поговорить с ним с глазу на глаз.

А сквайр и сам хотел поговорить с миссис Таллант, задать множество вопросов, высказать свои замечания, поскольку будущее ее дочери с некоторых пор стало особенно интересовать его. Дело в том, что, хотя он и любил свою племянницу, но стать ее свекром совсем не входило в его планы. Вообще, сквайр не обладал даром проницательности и только совсем недавно заметил, что его наследник оказывает совершенно явные знаки внимания Арабелле. Он, правда, надеялся, что чувства Тома не так уж глубоки, и стоит Арабелле уехать куда-нибудь, его сын быстро излечится от глупой страсти и найдет более достойный объект для ухаживаний. Он уже приметил для Тома подходящую девушку, но как человек здравомыслящий понимал, что мисс Мария значительно проигрывает Арабелле. Именно поэтому известие об отъезде Арабеллы так взволновало его. Он искренне одобрил план миссис Таллант и назвал ее мудрой женщиной.

— Можете ничего не говорить мне, София. Я и так знаю, что это ваша затея. Бедный Генри всегда был непрактичным человеком. Он, конечно, славный малый, но когда у тебя куча детей, надо быть немножко расторопней. Но вы, моя дорогая сестра, наделены настоящим практичным умом. Вы все делаете правильно. Девочка действительно необыкновенно хороша, и было бы глупо не воспользоваться этим. К кому она едет? К леди Бридлингтон, да? Важная особа. Ну что ж, лучше не придумаешь! Но ведь все это будет недешево стоить!

— Вы правы, сэр Джон, — сказала миссис Таллант. — Это будет стоить немалых денег, но когда предоставляется такая возможность, по-моему, нужно сделать все, чтобы воспользоваться ей.

— Да-да, — кивнул он. — Вы вкладываете свои деньги в хорошее дело. Но сможет ли ваша замечательная подруга уберечь Арабеллу от домогательств какого-нибудь полунищего офицера? Жаль, если ей достанется супруг, у которого за душой нет ни пенни, тогда все ваши усилия будут напрасны.

Эта мысль приходила не раз и самой миссис Таллант, поэтому откровенные высказывания сэра Джона казались ей совершенно излишними и даже неприличными. Твердым голосом она сказала, что рассчитывает на здравый смысл Арабеллы.

— Но все-таки следует как-нибудь предупредить об этом вашу подругу, — настойчиво продолжал советовать сквайр. — Ведь если Арабелле удастся подцепить состоятельного человека — а я уверен, черт возьми, ей удастся! — это будет очень много значить для остальных ваших дочерей. Нет, я все больше убеждаюсь — затея замечательная и стоит любых денег. А когда она едет? И как вы собираетесь отправлять ее?

— Этот вопрос мы еще не решили, сэр Джон. Но если миссис Кэтэрхэм не изменит своих первоначальных планов и отпустит мисс Блэкбурн — вы, должно быть, знаете — это гувернантка — в следующем месяце, я думаю, Арабелла поедет с ней. По-моему, она живет в Суррее, так что до Лондона им по пути.

— Но вы же не отправите нашу маленькую Беллу в наемном экипаже?

Миссис Таллант вздохнула.

— Мой дорогой сэр, дилижанс стоит так дорого, что мы об этом не можем и мечтать. Я сама волнуюсь, но вы же знаете, у нищих нет выбора.

Сквайр глубоко задумался.

— Нет, это не годится, — наконец сказал он. — Нет, нет и еще раз нет. Ехать в Лондон на каких-то наемных клячах?! Надо что-нибудь придумать. Подождите…

Несколько минут он сидел неподвижно, уставившись на огонь. А миссис Таллант тем временем смотрела в окно, стараясь отогнать от себя мысли о своем щепетильном муже, о том, что было бы, если бы он знал, где она сейчас находится.

— Послушайте меня, сестра, — вдруг сказал сквайр, — Белла поедет в Лондон в моем экипаже. Вот что я решил. Зачем тратить деньги на дилижанс? Только для того, чтобы выиграть время? Да и потом, почтовая карета не сможет взять весь багаж Беллы. А я думаю, его наберется немало. И у этой гувернантки, наверное, тоже будут вещи…

— В вашем экипаже? — удивленно воскликнула миссис Таллант.

— Именно. Сам я им не пользуюсь с тех пор, как умерла моя бедная Элиза. Прикажу, чтобы его привели в порядок. Это, конечно, не новомодное ландо, но вполне приличная карета. Я купил ее для Элизы, когда мы поженились. Да и вам, София, будет спокойнее, если девочка поедет не с какими-то неизвестными форейторами, а с моим старым добрым кучером, который, конечно, не забудет прихватить с собой пистолет на случай встречи с разбойниками.

Сквайр потер руки, очень довольный своим предложением, и стал прикидывать за сколько дней пара сильных лошадей — а может быть, и четверка… почему бы и нет? — доберется до Лондона. Он был уверен, что Арабелле понравится эта идея, что она не станет возражать против того, чтобы лошади передохнули денек где-нибудь по дороге.

— А можно ехать с частыми короткими остановками, — добавил он.

Подумав, миссис Таллант решила, что это действительно стоящая идея. Минуя постоялые дворы, можно спокойно доехать с надежным кучером, да и к тому же, как сказал сквайр, взять сразу весь багаж, а не отправлять его потом почтой. Она стала благодарить его, и как раз в этот момент в комнату вернулись девочки.

Сквайр еще раз поздравил Арабеллу и, потрепав ее по щеке, сказал:

— Ну, крошка, у меня для тебя есть новость. Уверен, ты будешь в восторге. Мы тут с твоей мамой поразмыслили и решили, что ты поедешь в Лондон, как королева, в экипаже твоей бедной покойной тети. Тимоти отвезет тебя. Ну, как тебе?

Арабелла, как хорошо воспитанная девушка, вежливо поблагодарила его, как и положено в таких случаях. Сквайр был, по-видимому, очень доволен и заметил, что племяннице осталось только поцеловать его. А потом вдруг сказал, что у него кое-что есть для нее, попросил подождать минутку и вышел из комнаты. Когда он вернулся, гости собрались уходить. Хозяин тепло пожал им руки, а Арабелле вложил в ладонь мятую банкноту и сказал:

— Купи себе что-нибудь, крошка.

Арабелла была тронута, так как никогда не ожидала от дяди такой щедрости. Она покраснела и смущенно пробормотала, что он слишком добр к ней. Сквайр любил, чтобы его благодарили. Он широко улыбнулся, снова потрепал ее по щеке, очень довольный собой и своей племянницей.

— Но, мама, — сказала София, когда они отъезжали от дома, — неужели ты позволишь Арабелле поехать на этой старинной дядиной развалюхе?