Слезы катились по ее щекам, пока за окном проплывали родные места. Но когда экипаж отъехал подальше от дома и впереди показалась незнакомая местность, Арабелла, осторожно подышав над флаконом с нюхательной солью, который протянула ей дрожащей рукой мисс Блэкбурн, перестала плакать и, устроившись поудобнее, с наслаждением засунула руки в огромную теплую муфту из котика. Эта муфта, а также палантин были памятью о тете Элизе — той самой, которая когда-то подарила маме нижнюю юбку из розового муслина. Разве можно грустить, пусть даже впервые уезжая из дома, когда у тебя на коленях лежит муфта, которую увидишь только в самых модных журналах? Да еще такая большая, что папа… Но лучше не думать о папе и о других близких, оставшихся дома. Лучше смотреть в окно и думать о том приятном, что ждет тебя впереди.

Для молодой девушки, не выезжавшей до сих пор дальше Йорка (папа возил их с Софией на конфирмацию в кафедральный собор), такая поездка в уютном экипаже, запряженном парой лошадей, которых выбрали исключительно за их выносливость, доставляла немалое удовольствие. Другому человеку, привыкшему к быстрым путешествиям в дилижансе, подобный способ передвижения показался бы невыносимо медленным.

Но для Арабеллы это было настоящее приключение, и она с интересом наблюдала за дорогой. А мисс Блэкбурн, которая по собственному опыту знала, что такое езда на перекладных, вообще считала, что ей крупно повезло. В общем, девушки были довольны. Их устраивало все: и еда, которую им предлагали во время остановок, и постели в гостиницах. Обе согласились, что лучшего способа проделать такой длинный путь и придумать нельзя.

Тетя Эмма встретила их и тут же воскликнула: Арабелла так похожа на свою маму, что она едва не упала в обморок, увидев девушку. Они провели в Аркси два дня. Арабелле так не хотелось покидать этот огромный, шумный дом, где жила ее добрая тетя и веселые, добродушные кузены! Но кучер Тимоти сказал, что лошади уже отдохнули, и можно продолжать путешествие. Они тронулись в путь, и вся семья тети Эммы провожала их, желала удачи и долго махала вслед.

После веселых дней, проведенных в гостеприимном доме, неспешное движение экипажа уже не доставляло прежнего удовольствия. Дорога казалась скучной и однообразной. И Арабелла, глядя на изредка проносившиеся мимо почтовые кареты, запряженные отличными скакунами, уже жалела, что дядюшкина карета такая большая и потому неповоротливая, и что лошади, хотя и выносливые, тащатся так медленно. А как обидно было останавливаться, если вдруг расковывалась одна из лошадей. Арабелла, сидя за обедом в гостинице, завистливо вздохнула, увидев через окно, как во двор въехала изящная, легкая карета, запряженная взмыленной парой, — конюхи быстро заменили лошадей, и путешественники поспешили дальше. И еще она подумала, зачем дядя дал их груму пистолет, который, похоже, вряд ли пригодится. Вот если бы у кучера был рожок, они могли с таким же шиком подъезжать к заставам.

Они двигались на юг, и погода, которая в Йоркшире была холодная, но солнечная, заметно ухудшилась. В Линкольншире шел дождь, и казалось, что все вокруг промокло насквозь. Дорога была пустынна, а окружающий ландшафт выглядел настолько неприветливым, что девушкам стало не по себе. Мисс Блэкбурн посетовала на то, что они не догадались взять с собой дорожные шахматы, которые помогли бы им скоротать время. В Максфорде выяснилось, что в гостинице нет свободных мест. Им пришлось остановиться на постоялом дворе, ночевать в маленькой неуютной комнате и спать на сырых простынях. Мисс Блэкбурн всю ночь дрожала в своей постели, а наутро почувствовала щекотание в носу и боль в горле. Для Арабеллы, которая, несмотря на внешнюю хрупкость, редко болела простудами, ночь прошла без столь печальных последствий. Но ей было неприятно видеть толстый слой пыли под ее кроватью, и она уже начала подумывать о том, каким облегчением будет окончание этого путешествия. А тут еще оказалось, что необходимо подремонтировать одну из упряжей. И выяснилось это как раз в тот момент, когда Арабелла уже упаковывала мамин дорожный несессер и они с мисс Блэкбурн собирались покинуть неуютную комнату. А ведь они так рассчитывали на то, что следующую ночь проведут в Грэнтхэме, расположенном, судя по информации в путеводителе, в тридцати милях от Таксфорда. Арабелла очень надеялась, что лошади дотянут хотя бы до Ньюарка. Но кучер был сам себе хозяин и, видимо, никуда не торопился. К счастью, упряжь отремонтировали очень быстро, и уже к обеду они были в Ньюарке. Здесь Тимоти поссорился с одним из конюхов, который подошел к нему и с пренебрежением спросил, не королевских ли коней он здесь кормит. Кучер очень обиделся и, так же, как и Арабелла, хотел уже к вечеру добраться до Грэнтхэма.

Когда они покидали Ньюарк, опять пошел дождь. Было сыро и холодно. Мисс Блэкбурн, кутаясь в шаль, постоянно чихала. И даже Арабелла, привыкшая к далеко не идеальным климатическим условиям севера, чувствовала себя скверно в продуваемом насквозь экипаже и шевелила онемевшими от холода пальцами ног, обутых в легкие полуботинки.

Несколько миль экипаж медленно двигался по дороге. Некоторое разнообразие в ставшее уже почти невыносимым путешествие внес инцидент, случившийся на заставе Болдертон, где в Тимоти сразу разглядели чужака и потребовали с него плату. И хотя дядюшкин кучер действительно не выезжал раньше за пределы Йоркшира, он мог бы переспорить любого из этих южан, которых глубоко презирал. Тимоти прекрасно знал, что последний подорожный сбор, который он заплатил, откроет ему путь вплоть до заставы, расположенной южнее Грэнтхэма. После взаимных оскорблений, услышав которые мисс Блэкбурн лишь слабо охнула, а Арабелла смущенно улыбнулась, кучер, одержав блестящую победу, гордо взмахнул кнутом, и экипаж сорвался с места.

— Господи! Как же я устала от этого путешествия! — призналась Арабелла. — Мне кажется, я готова даже испытать нападение разбойников!

— Дорогая мисс Таллант, умоляю, не думайте о таких ужасных вещах, — содрогнулась ее попутчица. — Я желаю только одного — чтобы наше путешествие окончилось благополучно.

Однако без серьезного препятствия все-таки не обошлось. К счастью, на них не напали разбойники. Просто, отъехав недалеко от заставы Марстон, девушки почувствовали сильный толчок, и экипаж остановился, сильно наклонившись вперед. Сломалась дрога. Видимо, дядюшкина карета слишком долго простояла в сарае.

Кучер стал оправдываться перед дамами и долго объяснял, что это не его вина. Наконец, он успокоился и послал грума назад, на заставу, узнать, может ли им кто-нибудь помочь. Тот вернулся радостный, сообщив, что в ближайшей деревне на помощь рассчитывать нечего, зато в Грэнтхэме, расположенном в пяти-шести милях отсюда, можно нанять любую повозку, которая заберет дам. А за это время дрогу отремонтируют или заменят. Кучер предложил девушкам, которые стояли теперь на дороге, снова забраться в экипаж и ждать повозки из Грэнтхэма, куда на одной из лошадей сейчас отправится грум. Мисс Блэкбурн согласно кивнула головой, но ее подопечная вдруг решительно заявила:

— Что? Сидеть в этом ужасном, холодном экипаже все это время? И не подумаю.

— Но мы же не можем стоять под дождем, дорогая мисс Таллант! — заметила мисс Блэкбурн.

— Конечно, не можем! Вы, моя дорогая, совсем разболеетесь да еще умрете! Здесь поблизости, наверное, найдется дом, в котором и примут нас. Что там за огни?

Недалеко от дороги действительно светились окна какого-то дома. Грум сказал, что когда он ходил на заставу, видел в нескольких шагах отсюда чьи-то ворота.

— Очень хорошо! — живо сказала Арабелла. — Мы сейчас пойдем туда и попросим приютить нас ненадолго.

Но мисс Блэкбурн, робкая душа, слабо возразила:

— Что о нас подумают?

— А что они должны думать? — ответила Арабелла. — Когда в прошлом году какой-то экипаж потерпел аварию у наших ворот, папа сразу же послал Гарри, чтобы тот предложил путешественникам зайти в дом. Мы же не можем сидеть в этом ужасном экипаже без дела и дрожать от холода? Кроме того, я ужасно хочу есть, и надеюсь, они предложат нам что-нибудь. Разве я не права? Ведь сейчас как раз время обеда.

— Нет, это неудобно! — снова попыталась возразить мисс Блэкбурн.

Но Арабелле сомнения попутчицы казались настолько глупыми, что она не стала больше ничего объяснять и попросила грума проводить их до ворот дома, прежде чем он отправится в Грэнтхэм.

Грум пошел впереди. У калитки девушки отпустили его и направились к дому. Одна из них продолжала бормотать что-то о неловкости их положения. А другая совершенно не понимала, почему они не могут попросить приюта. Во всяком случае в Йоркшире любой с радостью открыл бы им двери.

Глава IV

В это время в доме находился хозяин, мистер Бьюмарис, и его гость, молодой человек очень элегантной внешности, лорд Флитвуд, который, глядя на друга смеющимися глазами, шутливым тоном говорил:

— Хорошо, Роберт. Ты обещал устроить мне завтра небывалую охоту — кстати, где мы встречаемся? Но что… что ты можешь предложить мне на сегодняшний вечер? Я требую ответа!

— Знаешь, — сказал мистер Бьюмарис, — мой повар настоящий мастер своего дела. К тому же большой оригинал! Француз! Думаю, тебе понравится его цыпленок «по-давенпортски». А соус «бентон»! Он знает секрет…

— Постой, постой, — перебил его лорд Флитвуд, — ты что, взял Альфонса из Лондона?

— Альфонса? — переспросил мистер Бьюмарис, приподняв свои красивые, густые брови. — Нет! Это другой. Честно говоря, не знаю его имени. Но он прекрасно готовит рыбу.

Лорд Флитвуд расхохотался.

— Пожалуй, скоро ты найдешь еще одного повара, специально для охоты, и посадишь его в свой охотничий домик. Он будет бездельничать девять месяцев в году и получать за это королевское жалованье.

— Пожалуй, — невозмутимо согласился мистер Бьюмарис.

— Но, — строго продолжил его светлость, — кухней меня не удивишь. Я вообще-то приехал сюда в надежде поразвлечься с девочками. И чтоб была настоящая оргия — вино в черпаках, ну и прочее…

— Чувствуется тлетворное влияние лорда Байрона, — заметил мистер Бьюмарис с презрительной усмешкой.

— Кого? А… этого поэта, вокруг которого столько разговоров? Да он просто дурно воспитан. Но не об этом речь. Так где же девочки, Роберт?

— Подумай сам, зачем они мне, если я знаю, что на фоне такого ловкача, как ты, рискую остаться в дураках?

Лорд Флитвуд усмехнулся.

— Не прибедняйся! Да никакой ловкости не хватит, чтобы обставить такого… как же его… такого Мидаса, как ты.

— Если мне не изменяет память, — сказал мистер Бьюмарис, — все, к чему прикасается этот Мидас, обращается в золото. Наверное, ты имел в виду Креза.

— Нет! Никогда даже не слышал о таком.

— Ну тогда должен признаться, то, к чему прикасаюсь я, к сожалению, чаще всего обращается в прах, — как можно более непринужденно сказал мистер Бьюмарис, не сумев, однако, скрыть в своем голосе горькой нотки неудовлетворенности собой.

Но его друг не желал вдаваться в такие подробности.

— Ну ладно, Роберт! Не притворяйся! Хватит заговаривать мне зубы! Если здесь не будет девочек…

— Не понимаю, почему ты вдруг решил искать их здесь, у меня? — прервал его хозяин.

— Это не я решил, друг мой. Просто последнее время ходят такие слухи.

— Господи! Откуда?

— Я не знаю, но думаю, все дело в том, что за эти пять лет ты не остановил свой выбор ни на одной из тех красавиц, которые имели на тебя виды. Более того, твои подружки всегда птички высокого полета. Это и дало повод старым сплетницам распустить о тебе слух. Вспомни об этой Фараглини.

— Лучше не буду! Более хищной птички я не встречал.

— Зато какое лицо! Какая фигура!

— А какой характер!

— А где она сейчас? Я не видел ее с тех пор, как вы расстались.

— По-моему, она уехала в Париж. А что? Желал бы занять мое место?

— Нет уж, увольте! На такие глупости я не способен, — искренне воскликнул его светлость. — Я бы зачах через месяц. Сколько ты отдал за тех чудных лошадок, на которых она любила разъезжать по всему городу?

— Не помню.

— Честно говоря, не стоило это делать. Так мне кажется. Хотя не отрицаю — женщина она была восхитительная.

— Не стоило, в этом я с тобой согласен.

Лорд Флитвуд взглянул на него с изумлением, смешанным с любопытством.

— Интересно, есть на свете хоть что-нибудь стоящее для тебя? — насмешливо спросил он.

— Да, мои лошади, — ответил мистер Бьюмарис. — Кстати, Чарлз, какого черта ты купил эту клячу из Личфилда?

— Гнедого? Это же моя мечта! — сказал лорд, и глаза его заблестели. — Какая масть. Чистокровный! Нет, Роберт…

— Если у меня в конюшне появится подобное убожество, — безжалостно произнес мистер Бьюмарис, — я с радостью отдам его тебе, поскольку теперь имею представление, о чем ты мечтаешь.