Лорд Флитвуд встал, чтобы приветствовать дам. При этом он смотрел на Арабеллу с нескрываемым восхищением:

— Теперь вы почувствуете себя лучше! Дьявольски опасно оставаться в мокром пальто! Но мы ведь едва знакомы, мэм! Наиглупейшая вещь — никогда не могу на слух запомнить имя человека. Слуга Бьюмариса бормочет так, что его невозможно услышать! Вы должны позволить мне самому познакомиться с вами: лорд Флитвуд к вашим услугам!

— Я, — произнесла Арабелла с опасным блеском в глазах, — мисс Тэллент.

Его светлость, пробормотав приличествующее случаю приветствие, очень удивился, когда осознал, что его не поняли. Арабелла перехватила его тяжелый вздох и четко произнесла (при этом на ее губах появилась презрительная усмешка):

— О да, та самая мисс Тэллент.

— Та самая мисс Тэллент? — запинаясь, в полной растерянности, спросил его светлость.

— Богатая мисс Тэллент, — сказала Арабелла.

Его светлость перевел взгляд, в котором одновременно чувствовались мука и непонимание, на хозяина. Но мистер Бьюмарис не смотрел на него. Он пристально вглядывался в лицо «Богатой мисс Тэллент», причем в его взгляде не было даже оттенка веселья, а чувствовалось голое любопытство.

— Я так надеялась, что хотя бы здесь меня не знают, — сказала Арабелла, присаживаясь на стул и немного отодвигаясь от камина. — Вы должны позволить мне представить вас моей dame de compagnie[16].

Лорд Флитвуд изобразил поклон, мисс Блэкберн с застывшим лицом, слегка присев в реверансе, расположилась в ближайшем кресле.

— Мисс Тэллент! — повторил лорд Флитвуд, напрасно напрягая память. — О да! Конечно! Э-э… Я не уверен, что имел честь встречаться с вами в городе, мэм.

Арабелла, с невинным видом переводя взгляд с лорда Флитвуда на мистера Бьюмариса и обратно, всплеснула руками, как бы выражая смесь восхищения и ужаса:

— О, так вы не узнали! — воскликнула она. — Я не должна была говорить вам этого! Но когда вы так на меня посмотрели, я была уверена, что вы такой же, как все! Можно ли вообразить себе что-нибудь более неприятное? Я ведь просто мечтаю о том, чтобы меня не узнали и в Лондоне!

— Дорогая мэм, вы можете на меня положиться, — просто ответил его светлость, который, подобно большинству сплетников, считал себя образцом осторожности. — И мистер Бьюмарис, знаете ли, точно такой же и, конечно же, способен вас понять!

Арабелла взглянула на хозяина дома и увидела, что он, подняв монокль, висевший у него на шее на длинном черном шнурке, внимательно разглядывает ее. Она немного приподняла подбородок, так как никоим образом не была уверена, что ее тревожит подобный осмотр.

— Неужели? — спросила она.

Как правило, молодые леди не имели обыкновения поднимать подбородки, когда мистер Бьюмарис наводил на них свой монокль: они чаще всего или начинали глупо улыбаться или пытались скрыть, что заметили проявленный к ним интерес. Но здесь мистер Бьюмарис увидел, что глаза юной леди решительно блестят, и его интерес к ней, сначала довольно слабый, резко возрос. Он опустил монокль и мрачно сказал:

— Да, действительно! А что с вами?

— Увы, — сказала Арабелла. — Я сказочно богата! И это мой крест! Вы даже представить себе не можете все мое несчастье.

Он искривил губы:

— Однако, я всегда считал, что большое состояние дает громадные преимущества.

— О, вы же мужчина! Вы, конечно же, не поймете меня! — вскричала она. — Вы не можете знать, что значит быть объектом охотников за деньгами. Эти люди ухаживают за вами и льстят вам исключительно из-за вашего богатства, а это все так надоедает, что вы уже готовы пожелать остаться совершенно без денег!

Мисс Блэкберн, которая до сих пор считала свою спутницу скромной, благовоспитанной девушкой, еле сдерживалась.

Мистер Бьюмарис, однако, сказал:

— Я совершенно уверен, что вы себя недооцениваете, мэм!

— О, Боже мой, нет! — воскликнула Арабелла. — Я так часто слышала, как меня представляли богатой мисс Тэллент, что у меня исчезли всякие иллюзии, сэр! Именно поэтому я так хочу, чтобы меня в Лондоне никто не знал.

Мистер Бьюмарис улыбнулся, но, когда в комнату вошел лакей и пригласил их к столу, он, не сказав ни слова, предложил руку Арабелле.

Обед, состоявший из двух смен блюд, показался Арабелле роскошным до невозможного. Ей и в голову не могло прийти, что хозяин дома, быстро взглянув на стол, уже успел примириться с мыслью, что репутация его самого и его повара под угрозой; ей показалось бы очень странным, если бы она узнала, что этот гений кулинарии, со страшными галльскими проклятиями, которые заставили задрожать всех его помощников, разодрал на части полупрожаренную птицу и бросил ее в кастрюлю с соусом бешамель и эстрагоном, сейчас, когда он раскладывал на блюде печенья и пирожные, все еще не мог решить, покинуть ли ему немедленно этот обесчещенный им дом или перерезать себе горло самым большим кухонным ножом.

За супом a'la Reine последовали рыбное филе с итальянским соусом, цыплята a'la Tarragon соседствовали на блюде со шпинатом и гренками, золотящейся ветчиной, двумя холодными куропатками, небольшим количеством жареных грибов и пирогом с бараниной. Вторая смена блюд привела Арабеллу в еще большее замешательство, так как там были, помимо корзинки со сладостями, еще рейнские сливки, желе, савойский торт, омлет и немного жареных анчоусов. Миссис Тэллент всегда гордилась своими кулинарными способностями, но подобная трапеза, еще и элегантнейшим образом сервированная и приправленная изысканнейшими соусами, — все это, конечно же, нельзя было даже сравнить с кухней в доме викария. Арабелла широко открыла глаза при виде многочисленных яств, расставленных перед ней, но она смогла сдержать свое восхищение и отведывала все то, что ей предлагали, с похвальным для нее высокомерием. Мистер Бьюмарис, возможно, не желавший поддаться бургундскому или, может быть, со слабой надеждой придать пикантность обычной еде, велел Брау подать шампанское. Арабелла, уже потерявшая всякую осторожность, позволила наполнить свой бокал и медленно потягивала из него. Шампанское ее развеселило. Она сообщила мистеру Бьюмарису, что должна остановиться в городе у леди Бридлингтон; придумала нескольких дядюшек, завещавших ей свое состояние, и одним ударом разделалась с четырьмя братьями и тремя сестрами, которые могли бы претендовать на свою долю в наследстве. Она ухитрилась, особо ничем не хвастая, создать впечатление, что убегает от своих многочисленных воздыхателей; и мистер Бьюмарис, слушавший ее с все возрастающим удовольствием, сказал, что Лондон как раз подходящее место для любого, желающего спрятаться, особенно если он устал от избытка внимания.

Арабелла, опрометчиво приступив ко второму бокалу шампанского, сказала, что в толпе гораздо проще остаться незамеченным, чем в немногочисленном деревенском обществе.

— Совершенно верно, — согласился мистер Бьюмарис.

— Вы никогда этого не сделаете! — заметил лорд Флитвуд, накладывая себе грибов с блюда, которое держал Брау. — Вы должны знать, мэм, что вы находитесь не у кого-нибудь, а у Несравненного — одной из самых заметных фигур в обществе после того, как выдохся бедный Броммель!

— В самом деле? — Арабелла перевела взгляд, выражавший искреннее удивление, с него на мистера Бьюмариса. — Я не знала. Возможно, я не совсем четко услышала имя?

— Моя дорогая мисс Тэллент! — с деланным ужасом воскликнул его сиятельство. — Не знать великого Бьюмариса! Законодателя моды! Роберт, ты просто уничтожен!

Мистер Бьюмарис не обратил никакого внимания на это замечание, так как в этот момент, едва заметным движением руки подозвав бдительного Брау, он нашептывал ему на ухо какие-то приказания, которые явно удивили дворецкого. Приказание хозяина передали лакею, стоявшему у обеденного стола, который будучи еще очень молодым человеком и не умея в совершенстве владеть своими эмоциями, не мог сдержать удивления. Холодный невозмутимый взгляд его непосредственного начальника, однако, мгновенно напомнил ему о его положении, и, покинув комнату, он отправился передавать ошеломившее его приказание по инстанциям.

Тем временем мисс Тэллент воспользовалась возможностью выполнить свое самое заветное желание, которое заключалось в том, чтобы осадить хозяина дома, да так, чтобы тот не скоро оправился.

— Законодатель моды? — смущенно переспросила она. — Вы, конечно же, не имеете в виду одного из этих щеголей? Я думала — о, простите меня! Мне казалось, что в Лондоне гораздо важнее быть великим воином, или государственным деятелем, или… кем-либо в этом роде.

Даже лорд Флитвуд едва ли мог ошибиться в тоне этой простодушной речи и отреагировал глубоким вздохом. Мисс Блэкберн, чье удовольствие от обеда сильно подпортилось, бросила куропатку и тщетно пыталась перехватить взгляд своей подопечной. Только мистер Бьюмарис, в высшей степени довольный, не продемонстрировал никаких эмоций. Он только холодно заметил:

— О, несомненно! Влияние некоторых людей может заходить очень далеко!

— Да? — вежливо произнесла Арабелла.

— Конечно же, мэм! Некоторые могут, лишь поведя бровью, испортить целую карьеру или же, только выставив вперед руку, поднять общественный дух на недосягаемые высоты.

Мисс Тэллент подозревала, что он над ней насмехается, но ее охватила странная веселость, и она, не колеблясь, скрестила шпаги со своим весьма искушенным противником:

— Не сомневаюсь, сэр, в том случае, если бы мне захотелось произвести впечатление в обществе, ваше одобрение было бы необходимо.

Мистер Бьюмарис, прославленный фехтовальщик ответил на эти слова неожиданным выпадом:

— Моя дорогая мисс Тэллент, вам не нужно никаких рекомендаций для того, чтобы оказаться среди тех, кто пользуется наибольшим спросом! Даже я не мог бы понизить ставки того, кто одарен — можно я скажу? — вашим лицом, вашей фигурой и вашим богатством!

Щеки Арабеллы вспыхнули; она допила вино и, попытавшись надеть маску игривости, преуспела только в выражении прелестного смущения. Лорд Флитвуд, осознавший, что его друг снова окунулся в привычный для него флирт, с возмущением посмотрел на него и сделал все возможное, чтобы обратить на себя внимание наследницы. Он уже почти преуспел в этом, когда был резко выведен из равновесия беспрецедентным поведением Брау, который, когда появилась вторая перемена блюд, убрал его бокал с шампанским, заменив его на другой, в который он налил из высокого графина напиток, представлявший собой, как сильно подозревал его светлость, охлажденный лимонад. Одного глотка было достаточно, чтобы подтвердить эти опасения и мгновенно лишить его светлость дара речи. Мистер Бьюмарис, слегка пригубив ни в чем не повинный напиток, воспользовался возможностью снова занять мисс Тэллент разговором.

Арабелла почувствовала значительное облегчение, когда увидела, что ее бокал убрали, хотя она лучше умерла бы, чем призналась, что шампанское просто ужасно, уже не говоря о том, что ей хочется от него чихать. Она сделала живительный глоток лимонада, обнаружив к своему величайшему удовольствию, что в высшем обществе этот мягкий напиток, по всей вероятности, принято подавать во время второй перемены блюд. Мисс Блэкберн, более искушенная в уловках людей высшего света, была не в состоянии вынести правильного приговора хозяину дома. Эту бедную леди совершенно расстроило то, что сначала она была просто убеждена, что он настоящий джентльмен, затем — и это ее крайне шокировало — она поняла, что он не что иное, как самодовольный фат, теперь ее мнение снова переменилось. Она не знала, что и думать, и даже не смогла удержаться от того, чтобы не бросить на него очень выразительный взгляд, полный самой искренней благодарности. Его глаза встретились с ее глазами, но на такое короткое мгновение, что она никогда не могла впоследствии быть уверенной в том, улыбались ли они ей, или ей это только показалось.

Брау, получив какую-то записку, объявил, что грум мадам подал наемный экипаж к дому и желает знать, намерена ли она продолжать свое путешествие в Грэнтхам.

— Пусть подождет, — сказал мистер Бьюмарис, снова наполняя стакан Арабеллы. — Немного рейнских сливок, мисс Тэллент?

— Сколько, — спросила Арабелла, вспоминая отвратительные слова мистера Бьюмариса, которые тот сказал своему другу, — сколько времени понадобится, чтобы починить мой экипаж?

— Насколько я понял, мисс, нужна новая подпора. Я не могу сказать, сколько это может занять времени.

Слабый вздох мисс Блэкберн выдал испуг, вызванный этим сообщением. Мистер Бьюмарис сказал:

— Ужасное несчастье, но я прошу вас так не расстраиваться! Я завтра пошлю свою карету забрать вас в любое время, когда вам будет удобно.

Арабелла поблагодарила его, но решительно отказалась, так как, заверила его она, в этом не было ни малейшей необходимости. Если колесный мастер слишком долго будет испытывать ее терпение, то она закончит путешествие на почтовых.