— Пожалуйста, купите ему молока! О, прошу вас, не давайте ему пить это!

И у старухи, и у молодой женщины отвалились челюсти. Старая ирландка первая пришла в себя и, залившись дробным смехом, объяснила Арабелле, что она говорит не с кем иным, как со Сью-Полпинты. Это мало что сказало Арабелле, и пока она стояла, силясь разгадать смысл этого прозвища, Сью-Полпинты, выйдя из оцепенения, бросилась перечислять свои беды и несчастья и предупредительно протянула руку ладонью кверху. Мистер Сканторп, покрывшись потом, потянул свою подопечную в дом, шепча ей на ухо, что ей не следует разговаривать с женщинами подобного сорта. Сью-Полпинты, которая не могла упустить такой возможности, пошла за ними, возвысив свою визгливую мольбу до крещендо, но была встречена у входа на шаткую, ничем не покрытую лестницу рослой молодой женщиной с прядями грязных светлых волос, лицо которой даже неумеренное потребление джина еще не успело полностью лишить его миловидности; она была одета в безвкусное платье, во многих местах покрытое пятнами, и с таким низким вырезом, что в нем можно было разглядеть грязный край нижней сорочки. Эта дама, изгнав Сью-Полпинты серией замечаний, ни одно из которых не было понято Арабеллой, повернулась к посетителям с воинственным выражением лица, уперев руки в бока. Она спросила у мистера Сканторпа, которого она, очевидно, знала, зачем это он привел в их притон эту шикарную курочку. Мистер Сканторп пробормотал задушенным голосом:

— Сестра!

Услышав это, светловолосая красавица посмотрела на Арабеллу красными недоброжелательными глазками и произнесла:

— А, так это сестра!

— Девушка, которая принесла мне записку! — покраснев, объяснил мистер Сканторп Арабелле.

Красавица-блондинка не нуждалась в другой рекомендации, чтобы получить признание Арабеллы. Если Арабелла и почувствовала — а этого нельзя было не почувствовать — сильный запах джина, витающий вокруг Болтушки Пэг, она не подала вида, и радостно обратилась к ней, протянув ей руки:

— О, вы та девушка, которая была добра к моему брату? Позвольте мне вас поблагодарить! Мне никогда, никогда не расплатиться с вами! Мистер Сканторп рассказал мне, что это вы заботились о нем, с тех пор как он сюда приехал!

Болтушка Пэг несколько секунд внимательно смотрела на Арабеллу, а потом сказала сварливым голосом:

— Я его подцепила, когда он собирался себя пришить. Он был такой тоскливый, аж зеленый весь! Такой красавчик и как будто чокнутый! Хоть убейте, не знаю, и что я в нем нашла!

— Мисс Тэллент, пойдемте наверх! — скривившись, сказал мистер Сканторп, для которого слова Болтушки Пэг были немного привычнее, чем для Арабеллы.

— А ты отвали, не привязывайся! — посоветовала ему Болтушка Пэг. — Оставь меня и эту шикарную курочку в покое! — Она повернулась к Арабелле и грубо сказала: — Продулся, да? Он сказал мне, что у него пристав на хвосте. Ни пенса в кармане! Я подцепила его в кабаке и взяла с собой, убей не знаю, почему! — Она ткнула большим пальцем в сторону лестницы. — Вы хотите его забрать? Здесь ему не место, да и мне он не нужен. Трачусь на него, покупаю жратву, а он не ест! Забирайте его! С удовольствием!

Поняв из этой речи, что Болтушка Пэг кормила Бертрама, Арабелла со слезами на глазах сжала ее руку обеими руками и сказала:

— Какая вы хорошая! Я вам так благодарна! Он еще мальчик, и что бы с ним случилось, если бы не вы, страшно подумать!

— Однако я ничего от этого не поимела! — заметила Болтушка Пэг язвительно. — Вы и он только расстраиваете меня жалостными словами! Забирайте-ка его вместе с вашим приятелем! Что этот болван стоит здесь с такой миной, будто он только что похоронил родную бабушку! Первая дверь направо. Пьяный в стельку, но еще не спит!

С этими ободряющими словами она повернулась на каблуках и выплыла из дома, подталкивая впереди себя Сью-Полпинты, которая имела достаточно нахальства, чтобы снова появиться на пороге. Мистер Сканторп поспешил проводить Арабеллу наверх, укоряя ее:

— Вам не следовало с ней говорить, мэм! Не того сорта! Уверяю вас!

— Не того сорта! — презрительно воскликнула Арабелла. — У нее доброе сердце, сэр!

Сбитый с толку, мистер Сканторп попросил прощения и постучал в дверь справа.

Из комнаты донесся голос Бертрама, и, не дожидаясь своего спутника, Арабелла нажала на ручку и быстро вошла в комнату.

Комната, окна которой выходили на грязный двор, где тощие коты рылись среди мусорных отбросов, была маленькой, довольно темной и нищенски обставленной: у стены кровать с продавленным матрацем, посередине стол из сосновых досок и два деревянных стула на полу, потертый коврик на полу. На столе были остатки хлеба и сыра, стакан, кувшин и пустая бутылка; а на каминной полке — в этом чувствовалась рука Болтушки Пэг — стояла треснувшая кружка с букетом полузавядших цветов. Бертрам, лежа на кровати, приподнялся на локте с испуганным выражением на лице. Он был полностью одет, но шея у него была обвязана носовым платком, и выглядел он больным и неухоженным. Увидев Арабеллу, он издал что-то похожее на всхлипывание и попытался подняться на ноги.

— Белла!

Она уже страстно обнимала его, прижимая к себе и рыдая. От него разило спиртным, но хотя это и потрясло ее, она не отшатнулась, а наоборот, еще крепче прижала его к себе.

— Тебе не следовало сюда приходить! — сказал он робко. — Феликс, как ты мог привести ее?

— Я предупредил, — сказал мистер Сканторп извиняющимся голосом. — Очень хотела тебя видеть!

Бертрам застонал.

— Я не хотел, чтобы ты знала!

Она перестала его обнимать, утерла слезы и села на один из стульев.

— Бертрам, ты же знаешь, что это глупо! — сказала она. — К кому бы ты еще обратился, если не ко мне? Мне тебя так жалко! Что ты перестрадал, должно быть, в этом ужасном доме!

— Забавно, да? — сказал он саркастическим тоном. — Не помню, как я сюда попал: меня привела Болтушка Пэг. Понимаешь, Белла, я так надрался, что не помню ничего, что было после того, как я сбежал из «Красного льва»!

— Я понимаю, — сказала она. — Но, Бертрам, прошу тебя, брось пить! Все так плохо, а ты делаешь еще хуже! Ты выглядишь ужасно, и это неудивительно. У тебя болит горло, милый?

Он покраснел, инстинктивно поднеся руку к носовому платку на шее:

— Это! О нет! Напялил вместо рубашки, дорогая!

Он увидел, что она смутилась, и добавил с коротким смешком:

— Ты удивишься, каких словечек я поднабрался у своей хозяйки! Я стал таким болтуном — по крайней мере, Пэг старается меня им сделать! Заложено, Белла, все заложено! Скоро мне будет нечего надеть — да какое это имеет значение!

Мистер Сканторп, сидя на краешке кровати, обменялся с Арабеллой многозначительным взглядом. Она жизнерадостно сказала:

— Очень большое! Нужно что-то придумать. Ты скажи мне хотя бы, сколько ты должен.

Ему очень не хотелось называть сумму, но она настаивала, и через некоторое время он выпалил:

— Больше семисот фунтов! Нет никакой возможности расплатиться!

Она была потрясена, потому что не предполагала, что он мог так много задолжать. Сумма казалась ей невероятной, и она не удивилась, когда Бертрам, бросившись на свободный стул, с диким выражением глаз стал говорить, что ему нужно покончить с собой. Она позволила ему выговориться, полагая, что нужно дать выход его отчаянию, и думая, что он никогда не решится исполнить свою угрозу. Пока он говорил, она ломала голову, пытаясь найти выход из этого положения и слушая его лишь вполуха, время от времени успокоительно поглаживая его по голове. Наконец, вмешался мистер Сканторп, сказав с присущим ему здравым смыслом:

— Не думаю, что будет хорошо если ты утопишься, старик. Твоей сестре это не понравится. Придется рассказать правду. Твоему отцу это тоже может не понравится: нельзя сказать наверняка!

— Конечно, нет! — сказала Арабелла. — Ты не должен об этом больше говорить, Бертрам. Ты знаешь, как это низко!

— Ну, может я и не убью себя, — сказал Бертрам мрачно. — Но я должен вам сказать следующее: я никогда не смогу теперь посмотреть в глаза своему отцу!

— Да, ты прав, — согласилась Арабелла. — Семьсот фунтов! Бертрам, как ты мог?

— Я проиграл шестьсот в «фараон», — сказал он, уронив голову на руки. — Остальные… Портной, конь, которого я взял напрокат, и мои долги в Таттерсале, и счет в гостинице — о, много всего! Белла, что мне теперь делать?

Теперь он опять говорил, как младший брат, которого она хорошо знала, с испуганным лицом и бездумно полагаясь на то, что она поможет ему выпутаться.

— Счета не имеют значения, — произнес мистер Сканторп. — Уедешь из города, они не станут тебя разыскивать. Будешь жить под чужим именем. Карточный долг — это другое дело. Нужно его вернуть. Долг чести.

— Я знаю, будь ты проклят!

— Но все долги — это долги чести! — сказала Арабелла. — На самом деле нужно прежде всего заплатить по счетам!

Два джентльмена обменялись понимающими взглядами, говорящими о том, что они оба считают бесполезной тратой времени спорить с женщиной о вещах, которые она никогда не сможет понять.

— Остается только одно. Я уже думал об этом, Белла. Я хочу записаться в армию под вымышленным именем. Если они не возьмут меня в кавалерию, я пойду в линейный полк. Я бы сделал это еще вчера, когда мне это пришло в голову, но я подумал, что вначале должен сделать еще одно. Исполнить свой долг. Я напишу обо всем отцу. Он, конечно, вычеркнет меня из своей памяти, но ничего не поделаешь!

— Как ты можешь так думать? — горячо вскричала Арабелла. — Он, конечно, очень опечалится, но — о, я даже не смею думать об этом! — ты должен знать, что он никогда не поступит так не по-христиански — не вычеркнет тебя из своей памяти! Но не пиши ему пока! Дай мне время подумать! Если бы папа знал о твоем долге, я уверена, он бы заплатил все до последнего пенса, даже если это его разорит!

— Неужели ты думаешь, я такой простак, чтобы рассказать ему об этом? Нет, я просто скажу ему, что чувствую призвание пойти в армию и больше всего на свете мечтаю об этом!

Эта речь наполнила сердце Арабеллы значительно большей тревогой, нежели предыдущие разговоры о самоубийстве, потому что это было очень похоже на него — записаться на армейскую службу. Она прошептала:

— Нет, нет!

— Придется, Белла, — сказал он. — Я уверен, что армия — это единственное, на что я гожусь, и я не могу теперь появиться в обществе, когда на мне висит этот долг. В особенности — долг чести! О Боже, я думаю, я наверно тогда сошел с ума!

Он замолчал, как будто не мог продолжать. Потом он попытался выдавить из себя подобие улыбки и сказал:

— Ну и парочка — ты и я, а? Конечно, ты не наделала столько глупостей, сколько я.

— О, я вела себя ужасно! — воскликнула она. — Это даже моя вина, что ты попал в такое положение! Если бы я не познакомила тебя с лордом Айвенго…

— Чепуха! — быстро сказал он. — Я ходил в игорные дома еще до того, как с ним познакомился. Он не должен был знать, что я не богат! Мне не нужно было идти с ним в Клуб избранных. Просто моя лошадь проиграла на скачках — и я думал — я надеялся — о, после драки кулаками не машут! Но говорить, что это твоя вина — ерунда!

— Бертрам, кому ты проиграл в клубе? — спросила она.

— Банку. Мы играли в «фараон».

— Да, но кто-то же держит банк?

— Несравненный.

Она уставилась на него.

— Мистер Бьюмарис? — выдохнула она. Он кивнул.

— О нет, не может быть! Как он мог тебе позволить… Нет, нет, Бертрам!

Она была в таком отчаянии, что он удивился.

— Но почему нет!

— Ты же еще мальчик! Он должен был знать! И принимать от тебя расписки! Он мог бы отказаться от этого, по крайней мере!

— Ты не понимаешь! — сказал он нетерпеливо. — Я пошел туда с Толстячком, почему же он не должен был разрешить мне играть?

Мистер Сканторп кивнул.

— Очень неудобное положение, мэм. Очень сильное оскорбление — отказаться принимать расписки.

Она не могла оценить этики поведения джентльменов, но она поняла, что так принято в кругу мужчин.

— Я бы подумала, что он поступил плохо! — сказала она. — Но неважно. Дело в том, что он — что я с ним очень хорошо знакома. Не отчаивайся, Бертрам! Я убеждена, что если я пойду к нему и объясню, что ты несовершеннолетний и небогат, он простит твой долг!

Она остановилась, потому что на лицах Бертрама и мистера Сканторпа она прочитала такое потрясение и возмущение, что не могла ошибиться.

— Боже мой, Белла, что ты говоришь!

— Но, Бертрам, он вовсе не такой гордый и неприятный, каким его представляют! Я… обнаружила, что он очень добрый и рад сделать услугу!